Спасти Винни

– Тарелки, чашки, ложки. Вода включается под мойкой. В общем, разберетесь. Холодильник сейчас врублю.

– Мне нравится! – вынесла свой вердикт Капа.

Домик, несмотря на некоторое запустение, был действительно уютным. А пыль – ее и стереть можно.

На улице раздался шум и короткое мяуканье. Все одновременно выглянули в окно. Среди высокой травы, словно акулий плавник в океанских волнах, двигался черный хвост Сусанны: стремительно, резко меняя направление. Раздался короткий победный рык, показалась голова кошки, в зубах которой трепыхалась жирная крыса. Резкий взмах – и крыса, вращая голым хвостом, полетела в сторону дороги. Кошка снова исчезла в траве.

– Ты ж моя красавица! – в полном восторге закричал Максим.

Капа толкнула локтем Ежевичкина.

– Егор, в нашей квартире нужно срочно завести крыс. Или мышей.

– Зачем?

– Не видишь, что Сусанне не хватает большой охоты? Иначе объектом станешь ты.

– А ты?

– А я здесь останусь.

***

Капа с удовлетворением взглянула на плоды почти трехчасовых стараний: сверкающую мебель, прозрачные, словно слеза младенца, окна и чистый пол. На кухонном столе, тоже чистом, горкой громоздилась вымытая посуда. В кресле позевывала довольная удачной охотой Сусанна. Идеальную тишину нарушал лишь судорожно хрипящий старый холодильник, охлаждающий в своих недрах продукты.

Вернулся Ежевичкин, который все это время шарахался по селу и знакомился с местными. Вид он имел загадочный.

– Разувайся, я полы вымыла! – скомандовала Капа.

– Да я заходить не буду. Я тут с соседями на рыбалку собрался. Пойдешь?

– Я не рыбак, – отмахнулась она.

– У озера посидишь, свежим воздухом подышишь.

– Завтра прогуляюсь. Мне еще ужин надо приготовить. Ты иди.

Ежевичкин притворно вздохнул, взял прислоненную к стене удочку и вышел. Капа подхватила полусонную Сусанну на руки.

– Сусанна, хочешь научу линди-хоп танцевать? – спросила она и закружила по комнате.

Кошка, ошалело глядя на вращающуюся вокруг комнату, выпустила коготки и оскалилась в протестном шипении. Спрыгнула с рук и взобралась обратно в кресло. Глядя на хозяйку, повертела лапой у уха и свернулась калачиком.

Капа вздохнула и поплелась на кухню.

В дверь постучали.

– Открыто!

В дом просунулся седой мужчина с обвислыми усами.

– Доброго вам денечка! – поприветствовал он. – Позволите зайти?

– Конечно. Здравствуйте.

Гость зашел и протянул руку.

– Давайте знакомиться? Сосед. Тараскин.

Капа пожала его большую сухую ладонь и представилась тем же манером:

– Бойцова.

– А что так? – удивился он.

– А что не так? – удивилась она.

– Да просто фамилия вашего мужа – Ежевичкин.

– Да что вы говорите! Спасибо, буду знать.

Тараскин взглянул осуждающе.

– А что ж фамилию супруга не взяли? Хорошая фамилия, вкусная.

– Это и есть фамилия мужа.

– Первого?

– Единственного.

– А Ежевичкин кто тогда?

За свою долгую жизнь Капа встречала много бесцеремонных людей, но этот бил все рекорды. Она с угрозой приподняла левую бровь.

– Слушайте, Тараскин, не знаю вашего имени-отчества, что за нездоровое любопытство?

Сосед расплылся в улыбке.

– Да шучу я! Не мое это дело! Знакомлюсь я так! Понимать надо! Семен меня зовут! А вас?

Улыбка его была такой добродушной, что у Капы пропал воинственный настрой.

– Капитолина.

– В гости приглашаю, Капитолина. Жена моя, Дарьюшка, сказала: иди соседей позови на чай.

– Да мне ужин готовить надо. Егор придет…

– Егору будет не до ужина. Наша рыбалка – это такая рыбалка! – загадочно ответил он. – Идем?

Капа посмотрела на спящую кошку, которой до хозяйки не было никакого дела, и согласно махнула рукой.

Через десять минут она сидела под яблоней и пила вкусный чай с мятой и чабрецом. Дарья Тараскина, семидесятилетняя женщина, по-хозяйски суетилась вокруг стола.

– Да сядь ты уже! – беззлобно прикрикнул Тараскин. – Голова болит от тебя: туда-сюда, туда-сюда!

Дарья села и положила натруженные руки на стол.

– И как вам здесь, Капитолина? Нравится?

– Можно просто Капа. Очень нравится, – ответила Капа и зачерпнула полную ложку варенья. – М-м-м, вкусно! Я тоже варю, но у меня оно не такое вкусное получается.

– Хозяйка! – довольно прогудел в усы Тараскин. – А первое время вообще ничего не умела. Все приходит с опытом, с годами.

– Неправда! Варенье у меня всегда хорошо получалось! – возмутилась Дарья.

– Да шучу я! – хмыкнул он и вытащил из пачки беломорину.

– Никогда не понимала твои шутки.

– Это потому, что у тебя чувства юмора нет, – парировал муж.

– Это потому, что шутишь ты коряво! – отрезала жена и придвинула гостье тарелку с пышной сдобой. – Угощайся, Капа.

– Угощаюсь! – Капа взяла ароматную булочку и щедро намазала вареньем. – Я, наверное, Егора уговорю в деревню переехать. Красота же! Буду целыми днями лежать в гамаке и свежим воздухом дышать.

– Целыми днями?! – ужаснулась Дарья. – Не знаю, я вот не могу без дела сидеть, тем более – лежать, мне двигаться надо, что-то делать. Я вот, например, домработницей устроилась.

– Это кому тут домработница понадобилась? – прошамкала Капа с набитым ртом, покрутила головой и ткнула пальцем в сторону соседнего дома с кривой печной трубой и рассыпающейся завалинкой. – Им?

Дарья засмеялась и показала на двухэтажный дом, возвышающийся через три улицы.

– Там убираю. Платят каждый день, к пенсии прибавка хорошая.

– И на кой? – недовольно прогудел Тараскин. – Нам что, денег не хватает? Да и Буцефал нас кормит!

Капа поперхнулась.

– Кто?!

Дарья обреченно отмахнулась, а Тараскин встал и поманил гостью пальцем.

– Пойдем, Буцефала моего покажу. За домом стоит.

Капа отпила из кружки и встала:

– Пойдем.

Тезкой коня Шуры Макендонского оказался трактор неопределенной модели. Весь в грубых сварочных швах, разноцветный, с фанерной дверью, с длинными рогами круглых велосипедных зеркал и закопченным шпилем выхлопной трубы – этакая сборная солянка из всего, что можно было найти на помойке. На радиаторной решетке гордо желтел шильдик с изображением вздыбившегося коня и скромной надписью «Ferrari».