Спасти Винни
Шрифт:
– Сам собрал!
– Я так и поняла. И как он вас кормит? Ты его за деньги показываешь? Я тебе уже что-то должна?
– В аренду сдаю! – снисходительно ответил Тараскин. – Хочешь – телегу прицепи, хочешь – ковшом работай! А уж сколько я им машин из грязи повытаскивал в распутицу! Хороший конь! Соляры, правда, много жрет.
– Так он работает?
Тараскин оскорбленно посмотрел на Капу, лихо закусил папиросу и полез в кабину. Хлопнул фанеркой двери и завел двигатель. Трактор судорожно чихнул, взревел и приподнял ковш. Проехал пару метров назад-вперед,
***
Она проснулась оттого, что ей очень захотелось пить. Эх, не надо было есть рыбу на ночь! Это все Егор – приволок целое ведро рыбы и изъявил желание ее отведать – пришлось жарить. Хорошо, что не успела ничего приготовить.
Она щелкнула храпящего Ежевичкина по носу, встала с разложенного дивана и прошлепала на кухню. Зачерпнула кружку воды из ведра и медленно, с наслаждением выпила. Вода была холодной и вкусной.
– Опухну к утру, – сказала она самой себе и снова зачерпнула. – Зато морщины разгладятся.
Делая неторопливые глотки, уловила краем глаза странные отблески.
– Что за дискотека? – в недоумении пробормотала она, глядя на мигающее вдалеке пятно света. Пятно мигало не бессистемно, а в четкой последовательности – это был сигнал SOS.
Капа торопливо поставила кружку и подошла к окну. Сигнал о помощи шел из того самого высокого дома, где подрабатывала домработницей ее новая знакомая Дарья Тараскина.
– Егор! – позвала она, не отрывая взгляда от окна.
Тишина.
– Егор! – она позвала громче.
Ежевичкин всхрапнул в ответ и что-то пробормотал.
– Полундра! – рявкнула Капа.
Ежевичкин вместе с одеялом скатился на пол. Принялся озираться, щуря сонные глаза. Увидев смеющуюся Капу, с облегчением выдохнул и тут же возмутился:
– Сама не спишь и другим не даешь?!
– Сюда иди!
Ежевичкин швырнул одеяло на диван, подтянул трусы и прошлепал на кухню.
– Чего?
– Туда смотри!
Ежевичкин уставился в окно. Через несколько секунд с досадой почесал ногу.
– И что я должен там увидеть?
– Кто-то фонарем сигнал о помощи подавал: три точки – три тире – три точки.
Ежевичкин прекратил чесать ногу.
– Это SOS. Откуда морзянку знаешь?
Вопрос был задан таким тоном, будто морзянка – это священная государственная тайна, и знать ее могли лишь два человека в этом мире: Сэмюэл Морзе и он, пенсионер-подводник и каперанг в отставке, Егор Александрович Ежевичкин. А остальные – рылом не вышли.
– На Север собиралась когда-то, – пояснила Капа.
Даже в темноте она увидела его вытянувшееся от удивления лицо.
– Зачем? На Север зачем?
– На льдине поплавать. Вот, смотри!
Вдалеке снова замигал свет. Ежевичкин озадаченно пробормотал:
– Хм-м, действительно.
Он повернулся, но Капы в кухне уже не было – она одевалась в комнате. Он последовал ее примеру и схватился за джинсы, висевшие на спинке стула.
Одевались спешно, молча, не обсуждая дальнейший план действий. Кошка Сусанна мирно спала в кресле. Умаялась за день.Через пару минут они шли по ночной улице. Под ногами кроссовок хрустел гравий. Луна, выглядывающая из-за быстрых ночных облаков, освещала путникам дорогу, пролегающую мимо гор строительного мусора, сваленного вдоль заборов.
– А ты мне ничего не рассказывала про Север.
– А я туда не добралась.
– Почему?
– Милиция поймала на вокзале, – неохотно ответила она и обернулась на легкий шорох за спиной. Подбежавшая Сусанна села и облизнулась.
– Ладно, пойдем! – разрешила Капа.
Кошка засеменила рядом.
Троица свернула в переулок, прошла около пятидесяти метров и уперлась в большой забор из профнастила.
– Пришли, – сказал Ежевичкин и глянул на второй этаж, одно окно которого мерцало слабым свечением то ли телевизионного экрана, то ли компьютера.
– Переулок Изумрудный, 10, – прочитала Капа на адресной табличке. – Егор, ты заметил, чем благозвучнее название улицы, тем больше всякого дерьма на ней происходит? И наоборот. Вот у нас в городе есть улица Отхожая – так там все дома с табличками «Дом образцового содержания».
Ежевичкин не ответил, внимательно вглядываясь в узкую щель между калиткой и забором.
– Что там? – спросила Капа.
Он пожал плечами.
– Да ничего особенного. Свет горит на первом этаже. Во дворе стоит джип. Номеров не вижу.
– Людей видишь?
– Тихо! Я что-то слышу!
Он поднял указательный палец, призывая к тишине, плотнее прильнул к щели правым глазом и тут же отпрянул. Забор немного качнулся, будто на него навалилось что-то тяжелое. Ночную тишину прорезало грозное рычание.
Сусанна, до этой поры спокойно сидевшая в ногах Капы, зашипела и выгнула спину дугой. Отчетливо хлопнула входная дверь.
– Что там?! Глянь! – раздался мужской голос.
Капа подхватила шипящую кошку и помчалась в сторону темного недостроенного дома. Ежевичкин, поколебавшись, бросился следом.
Громко и резко лязгнул отодвигаемый засов.
Капа юркнула в темноту дверного проема, а Ежевичкин, споткнувшись, полетел на землю. Приземлившись на локти, закатился за кучу мусора и накрылся куском рубероида.
Калитка отворилась. На улицу выскочили два огромных ротвейлера, они синхронно опустили носы к земле, втянули воздух и помчались в направлении недостроенного дома.
– Егор! Сюда! – прошипела Капа. Ежевичкин не шевелился, боясь выдать себя. Тогда она развернула кошку к себе и заглянула в желтые глаза.
– Спасай, мать!
Сусанна спрыгнула на пыльный бетон и выбежала на дорогу. Выгнула спину, подняла хвост трубой и вызывающе оскалилась.
Собаки притормозили и уставились на кошку. Та фыркнула и побежала по дороге, изящно и легко набирая скорость. Собаки с грозным рыком, с силой отталкиваясь лапами от земли, помчались следом с оглушительным лаем. За ними уже бежали двое мужчин.