Спецназ Лысой Горы

Палач ступил на мостик и успел сделать два полновесных шага, прежде чем середина тоненькой дорожки над пропастью перестала быть. Тихая дешевая магия, от Пророка можно было бы ожидать большего, только палачу было достаточно и этого.

Он не был слабаком, но вытянуть на пальцах одной руки свое огромное, едва ли не двухсоткилограммовое тело он не мог, и дотянуться до обломков мостика второй рукой уже было тоже никак…

Толпа на площади зашевелилась сотнями рук – смотри, смотри…

Пророк сделал шаг вперед, еще шаг – и выхватил уже из воздуха руку палача. Выдернул палача, будто котенка, из полета к безжалостной мостовой. Руки внизу на площади упали. Пророк, оставив палача на уцелевшей части моста, сам сделал еще два шага по пустоте. Сделал естественно, что возьмешь с юродивого, и прошел там, где положено было падать. Только Пророк не упал.

На вершине огромной колонны стоял человек. Стоял там, куда человек не должен попадать никогда, но, если уж так получилось, – стоять у собственной виселицы без палача неприлично. Вероятно, именно так думал Яковлев, когда отдавал приказ. Арбалетчики приказ выполнили. Десятки болтов прошили воздух и плоть. Пророк летел, и те, кто видел его лицо, рассказывали, что он улыбался. Как будто он летел вверх, а не вниз. Как будто то, что он видел, было прекрасно.

Что-то изменилось в этом мире. Что-то огромное и чужое почувствовало свою силу и попыталось вырваться из древних оков.

Петра искали упорно, но зря. Ему удалось выбраться из города. Гвардии так и не удалось найти ни его, ни мага, который организовал разрушение моста. В том, что это сделал не Пророк, не сомневались ни гвардия, ни ведьмы.

Корона получила то, что хотела: секта распалась, Пророк казнен. А то, что тело Пророка пропало, беспокоило только ведьм, да и то недолго – в большом городе всегда всё коротко.

«Коротко» уже успело кончиться, когда я вернулся в город. Еще через три дня в город вернулись остатки Костяного отделения, остатки Черных и Данила. Данила сначала пугался того, что я уже дома, потом того, что я сплю. Спал я неделю. Могли, конечно, обмануть, но либо им удалось договориться буквально со всеми, либо я действительно спал столько. Я помнил только два события – Алису и отсутствие Алисы. Вероятно, моя хозяйка не умеет спать неделями.

Кроме отсутствия Алисы в моей квартире произошло еще несколько изменений – в ней появились несколько мечей и одна ведьма. Выглядело это так, будто они изо всех сил пытаются быть незаметными, ну, как бы случайно вошли в квартиру и теперь никак не могут найти дверь, не то бы уже давно ушли. Та же случайность мешала добраться до моего дома Алёхину, Григоряну – любому, кто уже должен был сто раз прийти, но всё никак не шел.

Не то чтобы я ожидал торжественной встречи или, скажем, рублей – не много, чтобы уже никогда не работать. Или, на худой конец, чтобы князь разрешил годик не платить налоги. Всё это было далековато от моих представлений о благодарности города.

Попытки Магомета выйти навстречу горе пресекались мягко, но надежно, а драться с мечами я пока не решался, это было бы неприятно, причем неприятно даже в случае моей победы.

Я уже почти на что-то решился, когда услышал этот звук – металла о металл, так мог бы кашлять человек с железной головой, отхаркивая железную крошку. Потом открылась дверь, и звук раздался снова – только раз в сто громче. Было странно и страшно. И то, что звук этот издавал Григорян (точнее, небольшой предмет в его руке), – не делало звук безопаснее. Дырка в потолке моей комнаты не могла так уж изуродовать это жилище. На одну паутину стало меньше, но не буду же я переживать за пауков. Я переживал за себя, глядя, как трясутся руки у Григоряна: следующая дырка могла образоваться где угодно, судя по тому, что мечи предпочли рассредоточиться по стенам, наши мысли текли в одном направлении.

– Алекс, он стреляет!

А мы-то думали, это такое заклинание от пауков…

– Давно?

– Не знаю, я время от времени проверяю, раньше он мог только взорваться, а сегодня я уже вторую обойму выпустил, ты понимаешь, что это значит?

Я понимал. Очень может быть, только я и понимал.

– Григорян, как ты думаешь, если Стены больше нет, как скоро об этом станет известно?

Глава тринадцатая Разведка боем

История в очередной раз сыграла злую шутку. Кажется, иначе шутить она не умеет.

Из воспоминаний пришедшего с мечом

На этот раз они были готовы. Оборудовали полосу безопасности – сто метров до Стены. Решили, что на такое расстояние она не сдвинется. Почему на сто? Вероятно, просто потому, что сделать полосу шире было бы труднее и дольше. Илья, заступая в караул, брал с собой орденский меч. Командир заставы делал вид, что не замечает, а на шутки сержант Чоботок не отвечал. Само собой, уже через неделю каждый, кто выходил в караул, тянул на себе холодное оружие – изначально – сделанные для спаррингов мечи.

Спарринги проходили всё ожесточенней, стрельбы тянулись всё дольше, будто вдруг стало необходимо не просто попасть в мишень, а уничтожить ее. Застава сбросила мирный жирок и готовилась к атаке. Командир был бы доволен, если бы не знал: в таком состоянии бойцы не могут держаться долго, и если бы не чувствовал: как бы они ни были готовы, когда случится то, что должно, одной надежды на самодельные мечи и заводские автоматы будет мало.

Очередная вахта начиналась так же, как и десятки вахт до нее. Илья привычно проверил полосу безопасности, обошел пулеметные расчеты и приготовился ждать. Напротив ждал еще один Илья, он только что тоже проверил своих бойцов. Было странно, глядя в бинокль, видеть не то, что впереди, а отражение того, что за спиной. Илья, как обычно, попытался рассмотреть шпили замка в Тракани. Всё было как всегда, только сержант не мог найти замок маленького словацкого городка.

Илья опустил бинокль – и не увидел своего отражения. За полосой безопасности не было такой же полосы. Впереди были предгорья Карпат – иди и возьми.

Сержант Илья Чоботок медленно пошел вперед. Он был первым, кто пересек то место, где только что была Большая Стена. Теперь эта черта стала границей. Он постоял на чужой земле – и очень вовремя отступил. В то место, где он только что был, впились одна за другой две стрелы.

Сержант упал, перекатился, ползком добрался до блиндажа и снова приник к биноклю. Дюжина всадников стремительно приближалась к границе, вероятно, две стрелы, выпущенные в Илью, они посчитали достаточной огневой подготовкой. Илье не надо было ничего делать – всё было десятки раз просчитано и отработано на учениях. Всадники ехали молча, озираясь, тщетно надеясь увидеть противника.

Пулеметы ударили и замолкли – короткой очередью. Всё было кончено, не начавшись.

День, которого так боялись, наступил. Оказалось, что бояться было особо нечего. Пулеметы и заставы уверенно держали границу. Европейское командование приняло решение о развертывании минных полей и увеличении численности застав и гарнизонов – просто по привычке бояться.

После проведения воздушной разведки сержант Илья Чоботок, так же как еще десяток сержантов, готовился к разведке в поле. Война, остановленная появлением Большой Стены, с её исчезновением вот-вот должна была начаться снова.

* * *

БТР весело катил, переваливаясь на холмах, медленно подбираясь к предгорьям. Казалось, кроме всадников, остановленных на границе, здесь живут только травы, деревья, ежики и косули. Один раз Илье показалось, что он видел медведя, но слишком далеко и мельком.

Неприятности и неожиданности всё не начинались. Даже когда они нашли городок – городок, настолько погруженный в лес, что обнаружить с воздуха можно, только если точно знать, где он. Теперь они знали.

Местные только наблюдали. Ждали, когда разведчики окажутся в пределах досягаемости. Разведчики предпочли не оказаться. Илья принял решение вернуться: то, что он увидел, настраивало на довольно грустные мысли. Арбалеты, мечи, может быть, баллисты. При желании его отделение могло взять штурмом пару таких городков между завтраком и обедом. И еще пару – до ужина.