Спецотдел 3

Он ткнул пальцем в пленника, которого волочил Егор.

— Ого! Кто одержал? — с несколько неуместным энтузиазмом поинтересовался Аз.

— Не знаю. Не видел второго?

— Нет. Только метель.

— Давайте изгнание, — решил старший. — На счёт «три».

Может помочь: бродячая метель не очень-то любит изгнание —умноженного варианта может хватить, чтоб её отпугнуть. Вдруг застрявшего в существе парня не одержали, и он просто замерзает?

— Раз. Два. Три!

Утроенный знак изгнания ярко вспыхнул, врезаясь в пелену метели.

На миг стало тихо: снежинки замерли в воздухе, перестав трепыхаться, а в следующую секунду на «спецов» обрушился холод. Воздух в комнате будто выстудили до каких-нибудь жутких минус сорока. У Макса тут же промёрзли пальцы, уши и даже глаза. Кожа, казалось, заледенела до того, что стала прозрачной и болезненно хрупкой. Он попробовал вдохнуть, но воздух обжигал холодом.

Аз, прикрыв рот рукой в перчатке, просипел:

— Ей не нравятся знаки. И улететь не может.

Одержимый вдруг так рванулся из рук Егора, что упал на пол и начал жутко извиваться, пытаясь уползти.

Старший наклонился и снова схватил парня.

Потом заявил:

— Ищем стену. По ней дойдём или до окна, или до двери.

Правильно, комната сравнительно небольшая, так что стену найти не составит труда. Надо только закрыть глаза, перед которыми так и мельтешат снежинки, ужасно похожие на настоящие. Окно можно будет открыть: это нарушит защитный контур, и метель улетит. А в дверь можно выйти и в спокойной обстановке провести изгнание.

Как Максим ни отвлекал себя, идти всё равно было трудно. Первые три шага он с трудом сгибал и разгибал насквозь ледяные ноги. Конечности отзывались мучительной болью в суставах. На четвёртом шаге вновь зазвенели, пускаясь в пляс, снежинки.

Интересно, где стена? Долго ли ещё…

Додумать Макс не успел: в нос ударил смрад стухшего мяса, и в «спецов» врезался вылетевший из метели человек.

Судя по свитеру с вывязанными новогодними игрушками — второй пропавший. Судя по оскалу, тоже одержимый.

Егор живо увязал и этого парня, использовав вторую верёвку. Макс вздохнул с облегчением, но, видимо, зря. Тревожной волной нахлынул запах кислой капусты и гнилой воды, в которой умерли срезанные цветы. В следующую секунду кто-то прыгнул на Максима и вцепился ему в волосы, пронзительно вереща.

Егор и Аз с трудом стащили с Кошкина одержимую девушку в нарядном платье в золотых пайетках. Верёвок больше не было, так что пришлось вытянуть ремни, чтобы связать пленницу.

Теперь каждому «спецу» досталось по одержимому: Егор оставил себе первого пленника, самого крепкого, девушку передал Азамату, второго парня — Максу.

— Я ищу стену. Вы держитесь за меня. Гражданских не выпускайте: тащите как можете, — распорядился старший.

Макс крепче ухватил промёрзшими пальцами свитер своего «спутника», другой рукой вцепился в куртку Егора. Сквозь пелену снежинок разглядел, как Аз с трудом закинул дёргающуюся девушку на плечо и взялся за куртку Брянцева со своей стороны.

Заставить себя закрыть глаза оказалось куда сложнее. Так и мерещилось, что стоит зажмуриться — тут же из белых недр метели выберутся новые одержимые. Или ещё кто похуже. Вдруг даже эта девушка — не человек? Им ведь сказали о двоих парнях, канувших в метель. Вдруг к ним присоседилось существо, способное притворяться человеком? И наверняка оно не с Новым годом их поздравить пришло.

— Закрыли глаза, — велел Егор. — На счёт три. Раз, два. Три!

Максим зажмурился только потому, что привык доверять старшему. Раз он говорит, что надо закрыть глаза, значит, надо.

Макс почувствовал, как Егор двинулся вперёд, и осторожно пошёл за ним. Главное — не отпустить ни куртку старшего, ни свитер пленника. И не думать о том, как же холодно. Комната — не бальный зал, так что ещё шаг-другой, и Егор дойдёт до стены. А там и до окна или двери рукой подать. Вот ещё бы не было так холодно — и совсем хорошо.

Наконец, Егор подал голос:

— Стена!

Старший остановился на секунду, велел повернуть направо и идти тем же манером.

Не прошло и минуты, как в вое ненастоящей метели снова раздался голос Егора:

— Окно. Открываю.

Еле различимо раздался слабый стук, потом повеяло свежестью и другим холодом. Максим задумался, чем холод бродячей метели отличается от уличного холода, но так и не сумел сформулировать мысль.

— Открыть глаза можно? — спросил Аз.

— Да.

Снежинок перед глазами стало куда меньше: уже можно было различить стены и тёмный прямоугольник окна со слабо мерцающими снаружи гирляндами на кустах.

— Смотрите, как красиво летит, — восхищённо выдохнул Азамат.

Бродячая метель, вихрясь узкими спиралями, действительно улетала. По-своему зрелище и правда было красивым, но Макс слишком продрог, чтобы оценить его изящество. Длинные снежные спирали быстро утягивались в открытое окно и стремительно поднимались к тёмному небу, сплетаясь между собой и тут же расплетаясь в бесконечном танце.

— Вы целы? — послышалось от двери.

Макс обернулся: встревоженная Вика стояла на пороге, глядя на коллег обеспокоенно и с некоторым подозрением.

— Да, — ответил Егор.

— Метель улетела, — отчитался Аз, сгрузивший пленницу на пол. — Никогда не видел, как она уходит из помещения. Такая красота!

— Девушка в этом доме пропадала? — спросил Максим.

— Да, Римма Молчанова. В золотистом платье. Это она?

В комнату опасливо сунулся Лис и кивнул:

— Да, это Римма. И Захар, и Тоха. А зачем вы их связали?

Пленники перестали дёргаться: то ли устали, то ли то, что их одержало, затаилось.

— Так надо, — отмахнулась Вика. — Гражданин Радковский, что ещё было в том артефакте?

В комнату заглянул парнишка, с которым они разговаривали, пока не вмешалась Кира. Надо же, а он ведь и не намекнул даже, что это его затея.

— Ну, я не знаю, — протянул он. — Покупал только метель.

— Зачем? — хмуро спросил Егор.

— Просто так. Для прикола. Ну, чтоб в комнате метель была, прикольно же! А то скучно… Раньше, когда на Лысой горе собирались, там прикольно было. А щас нет.

Насколько знал Максим, сборища на Лысой горе у прекратились пару лет назад, после того, как у хозяйки квартиры, где тусовались вольные видящие, погиб сын.