Спецотдел 3

Интересно, он «лысогорскую компанию» застал совсем юным или просто выглядит моложе своих лет?

— Метель, кстати, не опасная, я знаю, — продолжал парнишка. — Так что закон мы не нарушили.

— С этим мы ещё разберёмся, — заверила Вика. — Что могло одержать ваших друзей, знаете?

— Не-а, — помотал головой Радковский. — Типовое изгнание попробуйте — вдруг поможет?

В коридоре послышался шум.

— Привет, — кивнула Вика кому-то за дверью. — Присмотрите пока за молодыми людьми, ладно? У нас тут изгнание намечается.

Приехавшие Н-три с любопытством заглянули в комнату, потом забрали Лиса, Радковского и Киру.

Затихших пленников вытащили на середину комнаты, Аз живо начертил базовую защиту вокруг них — на всякий случай.

Затем Егор скомандовал:

— Типовое изгнание на счёт «три». Раз, два. Три!

Учетверённый знак завис над парнями и девушкой. Затем рухнул на них — и в следующую секунду из людей вырвались мелкие существа, похожие на шестилапых куниц с фазаньими хвостами. Отчаянно вереща, они ринулись к окну и, мешая друг другу, попрыгали с подоконника.

Аз помчался следом и, глядя в окно, удивлённо сказал:

— Это же лесные просторники! Они иногда вселяются в людей на природе и порождают эйфорию от созерцания красоты. У кого-то смех и восторг, у кого-то желание кричать от счастья или бегать по берегу, по полю или по лесу. И пахнут они обычно луговыми цветами или хвоей. В общем, всякой природой.

— Что-то здесь пахло отнюдь не луговыми цветами, — вздохнул Максим.

— О да, я заметил, — заверил Аз, по-прежнему глядя в окно.

— Эти просторники оказались заперты в артефакте вместе с метелью? — уточнила Вика.

— Видимо, да, — кивнул спец по редким существам. — Напугались бедняги! Кто знает, сколько они там просидели. Им больше нравится лето и солнце, а тут… эх…

— А они не рехнулись окончательно? — с подозрением спросил Егор. — Может, их надо обезвредить, пока ещё в кого не вселились?

— Они же убегают, а не ищут новых носителей, — покачал головой Аз. — Наверное, хотят в лес. Зароются там в пустую нору или в дупло и перезимуют. Ты представь, как они настрадались!..

— Где мы? Вы кто? — один из парней приподнялся на локтях и с недоумением оглядывал комнату и «спецов».

— Вы в коттедже, помните, как сюда приехали? — спросил Макс.

— Ага. А вы-то кто?

— Давайте все на кухню перейдём, — предложила Вика. — Там и разберёмся, кто есть кто, но сначала надо отогреться.

— Да, чё-то холодно, — кивнул парень. — Окно-то закройте! Дует же! Эй, Тоха! Римма! Вы чего? Перепили, да? Ну ваще…

Через четверть часа и бывшие одержимые, и «спецы» получили по чашке горячего чая с лимоном и имбирное печенье. Пострадавшие от метели и просторников ребята отделались лёгким испугом: даже замёрзнуть как следует не успели. Аз предположил, что как раз из-за забравшихся в них существ.

Захар и Римма ничего не помнили. Антон смутно припомнил, что сначала было жутковато и холодно, потом странно и как будто щекотно в голове, а затем стало страшно и одновременно захотелось кого-то ударить. А ещё выбраться наружу, туда, где солнечно, тепло и много места.

Макс, Аз и Егор отогрелись и чувствовали себя вполне прилично. Коллеги из Н-три на всякий случай проверили их знаками, но ничего не нашли.

Их старший, Никитин, велел Б-пять ехать по домам и готовиться к празднику. А они тут проверят, нет ли ещё чего подозрительного. Радковский утверждал, что ни он, ни остальные больше ничего такого не покупали, но дополнительная проверка однозначно лишней не будет.

Егор разрешил команде разъезжаться, и Максим неожиданно для самого себя решил поехать к родителям. Наверное, потому, что печеньки в виде ёлочек и человечков напомнили о маме: она каждый декабрь печёт такие же. Новогоднюю ночь Макс будет встречать с Викой, а сегодня можно поздравить семью, а то ведь он даже не помнит, когда последний раз заглядывал к ним сам, а не потому, что его позвали.

Максим вытащил телефон.

— Мам, привет! С наступающим!..

Бой без правил. Часть 1

29 декабря

Рад, владелец артефакта с бродячей метелью вроде бы не отказывался сотрудничать: на вопросы отвечал, пусть и не слишком откровенно, поехать в отделение с Егором согласился. Не угрожал, не шумел, вёл себя тихо и казался спокойным. Однако, когда «форд» подъехал к зданию спецотдела, у входа поджидала целая толпа незнакомцев в дорогих пальто, с кожаными дипломатами и крайне недовольными физиономиями. Чуть в стороне разговаривали Иваныч и холёный тип в самом дорогом пальто на этой улице. Егор не очень-то разбирался в одежде, но даже ему была очевидна запредельная стоимость гардероба типа — от шарфа из плотного шёлка до совсем не зимних ботинок, сшитых из какой-то чешуйчатой кожи.

Иваныч выглядел мрачным и решительным. Его собеседник — раздражённым и презрительным.

Оба повернулись к притормозившему рядом «форду».

— Зачем вы привезли Никиту сюда? Ему что, предъявили какие-то обвинения? — поинтересовался «дорогой» тип. — Я Герман Радковский, его дядя.

И выражение лица «дяди», и нарочито небрежный тон, и спрятанные в карманы пальто руки — всё говорило о том, что Германа Радковского отвлекли от куда более важных и интересных дел.

— Старший сотрудник Егор Брянцев, — по протоколу отозвался Егор. — Ваш племянник согласился ответить на несколько вопросов.

— Да что вы говорите?! Никита, ни слова без адвокатов, — Герман кивнул в сторону внимательно прислушивающихся к разговору мужчин и женщин с дипломатами.

— Я уже с ними поговорил, дядя, — протянул младший Радковский. — Да и что такого? Просто мне бракованный артефакт достался — бывает.

Его дядя хотел возразить, но Антон Иваныч заговорил первым:

— Давайте поговорим в моём кабинете, Герман Михайлович.

«Михайлович»! Да этот Герман если и старше самого Егора, то года на два-три, не больше. Вполне хватило бы с него «гражданина Радковского».

Егор постарался унять раздражение, но получилось не очень: и пока он загонял машину в гараж, и пока они поднимались в кабинет Иваныча, и пока тот разговаривал с Радковскими и их законниками, раздражение только росло.

Не улеглось оно и после того, как Никита с разрешения дяди сообщил, у кого купил артефакт.

Даже когда Радковские уехали, Егор всё ещё чувствовал досаду и неуместную злость.

31 декабря

Новогоднюю ночь Егор, как обычно, встретил один. Ёлку не ставил, разносолы не покупал — зачем?