Спецы

Ту-дух! — оставив пулемет, пальнул я туда из гранатомета. Попал удачно. Кусок забора разлетелся вдребезги. А на территорию усадьбы залетели фрагменты двух или трех тел. (Я толком не разобрал.)

— Ал-л-л-ла-а-а! — протяжно завыл кто-то недобитый. Сухо треснул пистолетный выстрел. Вой прервался.

Ту-дух! — снова пальнул я на звук, и в следующий миг левое плечо проткнул раскаленный гвоздь. Рука безвольно обвисла. Бросив «ПКМ» на произвол судьбы, подхватив мешочек с эфэшками и до боли стиснув зубы, я метнулся в соседнюю комнату. Как выяснилось, очень своевременно. Едва я выскочил за порог спальни, одна за другой разорвались две гранаты.

Тра-та-та-та-та… — зарокотал наконец-то пулемет Логачева с противоположной стороны дома. Тра-та-та-та-та… Ту-дух… ту-дух… тра-та-та-та-та…

Достав из кармана ИПП, я, как мог, перевязал рану. Вколол себе содержимое шприц-тюбика с промедолом и осторожно выглянул в окно. (Тоже, по счастью, открытое.) К дому бежали еще восемь боевиков с автоматами наперевес.

Пф-ф… пф-ф… пф-ф… пф-ф… — уложил я из «ПСС» четверых. Здоровой рукой метнул в остальных три эфэшки и, получив сильный толчок в грудь, повалился на пол.

Тра-та-та-та-та… — продолжал вести огонь Логачев. — Тра-та-та-та… — Его пулемет вдруг умолк.

— Достали Васильича… Наверное, снайпер, — одними губами прошептал я, взглянул на бьющийся из груди фонтанчик крови и добавил: — Скоро встретимся. Вот только прихвачу с собой кое-кого…

Зрение, между тем, быстро ухудшалось. Окружающая реальность ускользала, видоизменялась. В ближайшей стене начал открываться сияющий тоннель. Невероятным усилием воли я заставил себя вернуться. Нет, не из жажды жизни. Просто не хотелось уходить в мир иной, не попрощавшись достойно с врагами, не оставив им последний подарок.

— Боец спецназа должен воевать до последнего издыхания, — сказал соткавшийся из воздуха лейтенант Серебряков (убитый чеченским снайпером в самом конце первой РЧВ) и… исчез.

— Правильно, — согласился я, разлепил чугунные веки и кое-как сфокусировал зрение… — Ага! Вот она, родная!..

Недалеко от меня лежала последняя эфэшка. Тяжелой, непослушной рукой я прижал к ране второй ИПП (нераспечатанный, вместо тампона) и потянулся зубами к гранате. Если вынуть кольцо и лечь на эфэшку, прижав телом рычажок, то, когда меня перевернут, получится отличный «ба-бах!» и… кранты всем зашедшим в комнату!.. До заветного кольца оставалось всего сантиметров пять. Одновременно я переворачивался на бок. Надо успеть навалиться, причем — точно! Иначе все труды насмарку. Жахнет впустую. (Для того, кстати, я и тампон прижимал к ране, чтобы не умереть раньше времени, не утратить контроль за ситуацией…)

Четыре сантиметра… три с половиной…

— Бац! — Сильный удар ногой в лицо отшвырнул меня в сторону.

— Оживи его, Профессор, — скомандовал грубый голос. — Надежно перекрой дырку в грудине, перевяжи и вколи… (что именно, я не разобрал. — Д.К.) Иначе сдохнет с минуты на минуту. А нам с Корсаковым есть о чем потолковать… перед тем как спалим его заживо вместе с домом!

Чьи-то руки бесцеремонно занялись мною. Я, если честно, практически не воспринимал окружающее и только после укола медленно выплыл из багрового тумана. Окончательно вернувшись в земную реальность, я увидел Сливко с «валом», Профессора с пневматическим ружьем (их «личики» были знакомы мне по словесным портретам), а также трех угрюмых чеченцев в рваных, запачканных камуфляжах, с автоматами через плечо. В углу полусидел синелицый Логачев с потухшим взглядом и тщетно силился вдохнуть.

— Очухался, падла! — встретившись со мной глазами, обрадовался недобитый структурщик. — С ложными бункерами вы неплохо придумали, а вот собачек зря оставили на ночь в вольере. Я слышал об этих псах. Отличные были бойцы!

— Пиррова победа. — Я выжал из себя презрительную улыбку. — И вообще, дурак ты, господин иуда! Сунулся нахрапом, без разведки. В итоге потерял Слона и погубил практически целый секретный взвод из числа бывших террористов, подконтрольных Структуре. Три с половиной года кормил, воспитывал, рассчитывал использовать в решающий момент (как туза в рукаве), и вот на тебе…

— До меня доходили слухи о твоей склонности к ясновидению, — странновато глянул Сливко. — Слон действительно убит твоим дружком… как там его… Ага! Петром Логачевым. И моих горных волков вы на пару перебили. Правда, не взвод, а чуть побольше — ровно тридцать девять человек. В живых остались лишь эти трое. Но, с другой стороны, ты ошибся, назвав нашу победу «пирровой». Уничтожение двух спецов вашего уровня — огромная удача! Господин Эйдеман [38] будет очень доволен и, уверен, вернет меня обратно «в обойму».

38

Масон высшей степени посвящения, крупнейшая фигура Мировой Закулисы, один из главных организаторов массовых беспорядков в России, планируемых Западом на начало 2008 года. (См. повесть «Пленных не брать» в пятом сборнике с твердым переплетом или в девятом с мягким.)

— Что с Логачевым? — прохрипел я.

— Нервно-паралитический препарат мгновенного действия, — охотно пояснил Сливко. — Ты с ним хорошо знаком: и на других использовал, и на себе испытывал. [39] По сути, как тебе известно, это яд растительного происхождения и, если не ввести антидот в течение десяти минут, человек умрет в адских мучениях. Но полковник Логачев, вопреки законам физиологии, держится уже двенадцать минут. На редкость здоров! Знаешь, как его взяли? Слон через второй этаж проник в здание, набросился сзади на твоего дружка и, пока тот рвал его на части, Профессор (он же Марлен Иосифович Коротков, чемпион Украины по стендовой стрельбе) всадил в Петрушу стрелку, смазанную вышеуказанным препаратом. И теперь Логачев страдает… Ох как страдает!.. Кстати, предлагаю сделку — отрекись от Распятого, и я введу твоему другу антидот, — бывший подполковник положил на стол шприц-тюбик. — Видишь, вон он, всего в полутора метрах! Тебе же больно смотреть, как корчится в удушье друг Петя! По глазам вижу… Ты, главное, не шевелись, иначе не будет возможности тебя спасти. А так — шансы есть! Я разбираюсь в медицине и знаю, о чем говорю. У тебя задета… Впрочем, неважно, подробности займут много времени. Вернемся лучше к нашим баранам. Итак, после отречения ты станешь работать с нами, получишь огромные…

39

См. повесть «Изнанка террора» во втором сборнике с твердым переплетом или в третьем с мягким, а также повесть «Похититель душ» в третьем сборнике с твердым переплетом или в пятом с мягким.

— Ты привидений не боишься? — прервал я разговорившегося иуду.

— Что-о-о-о?! — удивленно вытаращился он. — Ты никак бредишь?!

— Сейчас убедишься в обратном. — Я набрал сколько мог воздуха и крикнул по-чеченски: — Волк! Вперед! Убить их всех!!!

Собаки возникли внезапно, словно из-под земли, и с ходу разобрав цели (по одной на каждую), вцепились им в глотки. Ошарашенные враги не сумели оказать псам сопротивления, и спустя секунды все было кончено. Ко мне подошел Волк с окровавленной мордой, взглянул на мои раны и горестно завыл.

— Рано хоронишь, — прохрипел я. — Осталось одно незаконченное дело. Ну-ка, подсоби!

Понятливый Волк подставил холку. Держась за нее, я с грехом пополам добрался до заветного шприц-тюбика, на четвереньках подполз к Логачеву и ввел ему антидот. Через некоторое время (показавшееся мне вечностью) широченная грудь Васильича тяжело, надсадно задышала. Синева стала медленно спадать с лица.

— Слава Богу! — прошептал я, опускаясь на пол. — Теперь можно спокойно помереть…

Р-р-р-р… — Волк настойчиво потянул меня зубами за одежду на здоровом плече, заставляя сесть.

Оторвав взор от вновь открывшегося в стене тоннеля, я неохотно подчинился.

Р-р-р! Вожак носом подтолкнул ко мне мобильник, выпавший у кого-то из загрызенных. Р-р-р-гав!!!

«Надо позвонить генералу, — сообразил я. — Логачеву требуется срочная медицинская помощь. Слишком долго он находился под воздействием яда».

Непослушным пальцем я набрал номер Нелюбина и, собрав волю в кулак, просипел в мембрану:

— Говорит Мангуст… Сливко, Профессор, Слон — ликвидированы… Вместе с ними… уничтожена секретная… боевая единица Сливко… в количестве сорок две штуки… Логачев отравлен стрелкой с нервно-паралитическим ядом… Ввел ему антидот, но он… все равно плох. — Тут я закашлялся кровью.