Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви
Шрифт:
Я был поражен ее смелости и отваге, ее выдумке и своеобразной логике. Мне стоило признать, я был рад, что именно она была рядом, что именно она стала моей напарницей.
Ната смогла удержать меня, когда, казалось бы, мне уже ничего не могло помочь, когда я уже было, поддавшись эмоциям, в который раз все не испортил.
По своему обыкновению, она сделала это весьма странным образом, обидела меня, задела за самое живое, ударила по самому больному.
Как я ненавидел ее за слова, сказанные о моем предательстве матери. Мне хотелось ее удушить. Убить, стереть с лица земли. Я был готов уничтожить
Ее слезы, ее реакция на мою мать.
Я буду утрировать, если скажу, что не обратил на это внимание, что мне показалось это не важным. Не правда.
Я видел ее слезы сквозь свои, и мне отчаянно захотелось ласки, захотелось быть кому то нужным, но это было попросту невозможным, потому что единственный человек, который питал ко мне чувства, искренне верил, что я мертв.
Неужели так будет всю жизнь?
Смогу ли я найти того, кто залечит эту черную дыру?
Заменит пустоту, присутствие которой почувствовала даже та, что всегда казалось мне ужасно отстраненной и не нуждающейся в заботе.
На самом деле я был очень обеспокоен тем, что моя мать могла быть связана с проектом отца, который с одной стороны можно было воспринять как благотворительность, а с другой стороны...
Неужели это все-таки он?
Но как? И главное... Зачем??? Нет, бред!
Не спорю, возможно, мне приходили подобные мысли в голову, особенно, когда я прочел в документах огромное количество известных мне людей. Я боялся увидеть среди них отца, фантазировал про себя, наслушавшись его интервью, но...
Скорее всего, дело обстояло иначе, быть может, это наоборот, клуб копал под него, узнав, кем я был.
Господи! Моя голова!
Она начинала дико болеть, когда я начинал думать о том, в какое говно я влез в очередной раз.
А я ведь хотел просто потопить тех, кто убил моего единственного друга. Ну а теперь? Кого мне топить?
То, что в организации происходит что то уж совсем незаконное, было понятно, и теперь у нас были доказательства этого. Теперь нам осталось направить их по правильному пути и те, кто хоть как-то были связаны с этим, не смогли бы избежать наказания, но...
Что делать, если все подтвердится, и я узнаю, что всем этим орудует мой отец. Стал орудовать. Недавно. Я был уверен, что если что-то и началось, то совсем недавно. Иначе бы моя вторая жизнь закончилась бы еще не начавшись. Уже давно.
Вот-вот!
Папа точно не мог быть в этом замешен. Нет.
Не настолько он был ничтожен. Он мог использовать мою смерть ради выгодного преображения своего образа, но чтобы переступать через мой труп и связываться с моими убийцами?
Мне стоило разобраться в себе, стоило решить, что для меня будет самым главным, месть за Егора или... Или что?
Я держал на руках доказательства, которые могли легко уничтожить всех!
А вдруг это уничтожит и его?
Мне стоило отступить?
Если бы я сделал хотя бы один неверных шаг, то это разрушило мою семью, но я не мог поступить так с мамой.
Мне следовало сдаться. В самом конце, с позором.
Вот только было одно “но”.
Одно большое “но”.
Это были девять человек, с которыми мы шли к этому моменту плечо к плечу.
Как?
Как
теперь мне быть? Что делать?Голова вновь затрещала.
Я просто хотел отдохнуть.
Я хотел напиться. Прямо как Франк в свое время. Низко? Плохо?
Да пофигу. Я устал. Моя семья меня убивала.
Зачем я позвал ее с собой?
Ха-ха-ха!
Это было моим алиби, для того, чтобы не отвозить ее к дому. Мне не хотелось тащиться через весь город в таком состоянии. Я думал, она откажется и уедет с сестрой.
Однако...
Стало теплей на холодном ветру, когда эта девушка, в перепачканном красном платье, за которое я отдал немыслимое количество своих денег, согласилась составить мне компанию .
Я был поражен, удивлен, шокирован.
Без возражений ждал ее, пока она переоденется, прислушиваясь к ее ругательствам.
Я даже обернулся, когда она сидела ко мне спиной, дабы проверить, не кажется ли мне это.
Глаза сами по себе наткнулись на ее спинку, на ее выступающие лопатки, на ее бархатную кожу.
Мрак.
Она была рядом весь вечер, и все это время я знал, что мне завидуют. Это доставляло удовольствие.
Естественно ей не суждено было это узнать.
Я не успел рассмотреть ее в платье, что столь старательно разглаживала Рудковская, сидя в моей машине, так как оно было коротким и она спрятала его в своем светлом пальто.
Так же как и я, Ната оставила маску, которая подходила ей, лишь подчеркивая скулы.
Для меня было загадкой, как она с такой легкостью летает на высоких каблуках, однако, вспоминая, что буквально час назад она бежала в них, следуя моим указаниям, я лишь молча любовался ее походкой.
Наверное, это было то, что нужно.
Я хотел забыть обо всем, хотел отвлечься. Единственное, что могло конкурировать с моей внутренней болью, это ее постоянные замечания и придирки, выматывающие меня настолько, что я не мог больше думать ни о чем, кроме как о кошмарном характере своей спутницы.
Мы оставили машину возле Дворцовой площади, а после направились к одному из самых хороших и качественных клубных заведений в Северной столице. Поскольку на нас было нечто, напоминающее карнавальные костюмы, мы умудрились пройти мимо зловещей охраны ( а она действительно была устрашающей) без входной платы.
Естественно, все места в столь элитном месте были заняты в эту ночь, однако, я уговорил за приличную компенсацию, выделить нам вип-столик, прямо напротив большого танц-пола.
Рудковская не принимала участия в моих переговорах, все это время посвятив себе и своему внешнему виду.
Пропуская ее на лучшее место – возле самой стены, украшенное мягкими подушками, я невольно соприкоснулся с ее рукой, которую она тот час отдернула.
Сейчас Ната заставляла страдать не только меня одного, сдав в гардероб свое пальто, она наконец-таки дала возможность оценить тот наряд, который, как было обещано, Рудковская должна была посвящать только мне.
Я не стал напоминать ей об этом, что-то мне подсказывало, что она прекрасно помнила свои слова.
Вновь наблюдая ее рядом в столь красивом, легком, воздушном одеянии, я не осознанно вспомнил ту ночь, когда по пьяни, расхрабрившись, позволил себе лишнее. На губах как назло появился вкус ее безумно сладкой кожи.