Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви
Шрифт:
– Ты что, совсем?
– Это ты совсем! Тихо!
Он наконец-таки замолк.
Выждав минуту, убедившись, что нас никто не услышал, я приоткрыл калитку.
В отличие от Димы я знал точное расположение камер, знал, какие из них работают, какие лишь создают видимость. Обманок было большинство.
Опять же, сколько раз я говорил о том, что и как на самом деле выполняется у нас в стране.
Много показухи, почти ноль эффекта на выходе.
Дождавшись, пока камера, наблюдавшая за проходом, отвернется в другую сторону, я стремглав отворил дверь.
– Давай-давай-давай!
– О, блин!
Мы прокрались на территорию, утопив себя в густых кустах, которые хоть и лишились своих листьев, но все равно хорошо прятали нас.
– Фига себе!
– У нас около двух минут!- отрапортовал я.- Вперед!
Мы крались к дому.
– Стой!- схватил я его за шкирятник.- Стой!
Мимо дома прошли двое мужчин.
– Слыхал, что натворил малек?
– Да.
Мы с Франком переглянулись.
– Совсем дерьмом запахло, надо валить от этой семейки сумасшедших.
– Ага!- они скрылись с наших глаз.
– Я, кстати, согласен с ними,- прошептал Франк мне на ухо,- насчет вашей семейной болезни.
– Да иди ты!- я вырвался вперед и побежал в сторону интересующего меня входа в дом.
Это был запасной выход, опять же, используемый прислугой.
– У нас не так много времени.
Под удивленный взгляд Франка я вытащил из стены небольшой ключ.
Узнал бы мой отец, что храниться под вылетевшим когда-то из ряда кирпичом, нашей поварихе не поздоровилось бы.
Эта женщина великолепно готовила, я вырос на ее стряпне, однако, ей было “далеко за” и отец держал ее только лишь по просьбе матери. Если бы ему доложили, что старушка постоянно забывая ключи, хранит запасные в столь ненадежном месте, плакало бы ее рабочее место.
– Ого! Фига ты хитрый!
– Это не я! Это привычки нашего дома,- повернулся я к Диме.
– Все равно, забавно.
Не ответив ему, я сжал ключи в ладони.
Дом. Родной дом.
Что я делаю?
Врываюсь в свою же семью.
Пытаюсь все уничтожить.
Как назло, вдохнув побольше воздуха, я учуял в нем знакомые до боли запахи.
– Эй, Паш! Время!
– Да-да,- кивнул я, стараясь избавиться от мешающих мыслей.
Не получалось.
Я смотрел на черную дверь, ведущую в мой дом, и выстроенная мной крепость рушилась.
Вход в мой дом. В святое для меня место.
Воспоминания захлестнули меня.
Стало жарко.
Соберись.
Раз. Два. Три.
Прикоснись к ней. К дверной ручке. Открой дверь. И просто войди. Войди сам и впусти того, кто поможет тебе все уничтожить.
Сглотнув, дрожащей рукой, я наконец-таки смог заставить себя сжать пальцами холодный металл.
Меня тот час пробило потом. Закрылись глаза.
Меня ударило током.
Током воспоминаний.
Я совсем-совсем маленький.
Плачу, сидя на ступеньках перед дверью. Только что ударился коленкой о садовую плитку, возясь с ярко-красной безумно красивой моделькой машинки известной фирмы. Феррари. Первая в огромной, собираемой годами коллекции.
Чуть позже. Через год.
Я подрос. Тянусь до двери, чтобы незаметно прокравшись в дом, стащить из кухни запретные сладости.
Время
идет.Я вбегаю в эту дверь, с рогаткой в руках. Тогда меня неожиданно поймал отец.
Вместо того, чтобы отругать меня, он сажает меня на колени и рассказывает о том, что в будущем я буду отличным завоевателем, бойцом, прямо как сейчас, только управлять людьми я буду не с помощью рогатки, а чем-то более весомым.
Еще вперед.
Я сижу на ступенях и заучиваю наизусть формулы, необходимые мне для поступление в университет.
Любимая старушка выходит на улицу и предлагает мне чая.
Немного позже моя рука касается дверной ручки.
– Спасибо, Паш. Какой ты все-таки хороший мальчик.
Постаревшая женщина обнимает меня, благодаря за то, что я, увидев ее на улице, довез до дома и помог занести пакеты.
Мой отец на своем кортеже проехал бы мимо, даже не обратив на нее внимания. Не заметив, поскольку за столько лет не успел запомнить ее лица.
– Не за что, пустяки!
Первая машина. Я наконец-таки получил права. Повзрослел. Мне перевалило за восемнадцать. Отец стал гораздо больше уделять мне времени. Он заставляет меня ездить к нему на работу, забирает с лишних, по его мнению, пар в университете и приобщает к делам.
Некоторое время спустя.
– Черт, заела.
Я дергаю дверную ручку, надо смазать.
Лишний шум может навредить мне.
Тайком я выхожу из дома и, зная нюансы видеонаблюдения, крадусь к черному выходу.
Вот это да! Я и не знал, что так круто не подчиняться правилам! Круто иметь секреты, тайны. Сейчас я сяду в свою машину, над которой в последнее время так долго трудился и поеду по ночной Москве. Вдруг мне удастся встретить их на своем пути? Они же существуют! Не зря так много шепчется о каком-то клубе парни с мастерской. Говорят, там лучшие. А я знаю, что имею талант. Я хочу испытать себя. Хочу посмотреть на них. Я чувствую – это мое!
Следующий кадр.
Главное не забыть маску.
Сегодня гонка с черной карточкой.
Мне нужно снять стресс. Отец расформировал мое подразделение. Лишил части работы.
Я так зол. Мне надо выплеснуть эмоции. Как кстати побороться с кем-то, выиграть и стать лучше.
Я дергаю за дверную ручку и, выйдя через черный выход, превращаюсь в Шторма.
– Эй! Паш!
Внезапно возникший голос Димы вырвал меня из воспоминаний.
– Ты чего? С тобой все нормально?
– А?- я не мог отвести взгляда от двери.- Да-да…
– Так нам уже можно входить? Или как? Камера же скоро...
– Идем,- кивнул я, вставив в замок ключ.
Ручка двери обжигала.
Я вошел в дом, из которого так стремился сбежать.
Мы оказались в небольшом помещение, напоминающего кладовку. Из него можно было попасть на кухню, а так же пройдя по коридору, попасть в основную часть дома.
Франк следовал за мной по пятам.
Минута, и мы уже стоим перед дверью, через которую мы попадем в центральный холл.
Я не позволил Диме выйти туда первым, мне надо было самому убедиться, что нас не засветят. Я надеялся, что камеры, пристроенные к стенам, до сих пор являются муляжами.