Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви

Все вокруг, включая отца Паши, который наверняка уже в курсе всего, думает, что мы убегаем от преследуемой нас полиции, конечно, если этот любознательный вертолет, а так же многочисленные зеваки, успели запечатлеть нас.

Но все на самом деле иначе.

Мы пришли к нему, столь внезапно, столь неожиданно, чтобы поставить разом все точки.

Чтобы выяснить возникшее между нами недопонимание.

Между Штормом и его отцом.

Между Штормом и клубом.

Между мной и клубом.

Между клубом и участниками.

Между всеми участниками этой бойни, жертвами которой стали некоторые из нас, гонщиков, любящих свое дело.

Я хотел посмотреть в глаза тому, кто отдал это распоряжение – стрелять в меня и моего друга. В Павла.

Посмотреть на того, кто передал мне послание о том, что это только начало.

Нет. Я собирался поставить его перед фактом. Перед фактом того, что он ошибся. Что как и он, я так же могу добраться и до него. Чтобы он отстал от меня и моих людей, потому что иначе я точно уничтожу его.

Нам важно было услышать от него хоть какое либо признание – дальше, Ваня выполнил бы свою работу и на этот раз, эта сволочь не смогла бы спрятаться за спиной сына и своей жены.

Он был отцом Шторма, пускай тот даже ненавидел его.

Поэтому я не мог рисковать. Я должен был убедиться, что отец не сможет сломать и прогнуть сына, не сможет его победить, ведь тогда эта победа означала бы наше поражение.

В довершении всего я устал молчать о том, что для меня было важно, каков будет итог этой встречи для Павла.

Шторм многое сделал для того, чтобы убить клуб, чтобы помочь отомстить за нас, в конце концов, я стал относиться к нему иначе благодаря многим ситуациям, произошедших между нами за это время.

Ему нужна была поддержка, что бы он не говорил. Рудковская не смогла бы помочь в этом случае. С ним не было его погибшего друга.

Кто еще?

Оставался лишь я.

Сказать, что я был шокирован его прежней жизнью – ни сказать ничего.

Он жил в совершенно ином мире.

Я никогда не попадал в подобную атмосферу.

Его комната была размером с мою квартиру, то, что находилось в ней, стоило больше, чем все мое имущество, однако, как показывал опыт, это не принесло ему счастья.

Для этого ему понадобились гонки, а еще Берг. Моя Берг.

В который раз я осознал, что мы схожи. Даже в этом.

Наблюдая за тем, как он пристально изучает фото, где запечатлена его мать, я ощутил в себе приступ зависти.

Она любила его, своего сына.

Когда она говорила о нем на приеме, я почувствовал это.

Наверное, это естественные, правильные чувства. Вот только мне они не понятны, вот только я о таком не знаю.

Мы были похожи со Штормом. Его отец. Мой отец. Они оба ранили нас, мы, в свою очередь, подвели их, разочаровали, однако, у Павла была мать, которая несмотря на то, что он злился из-за ее слабости, любила его, скорбела о нем. Моя же считала меня конченным придурком, ни на что не способным.

Кто виноват в этом? Она? Я? Скорее, мы оба. Но это уже не важно. Я не мог изменить что-либо. А у Павла этот шанс был. И во многом благодаря словам, сказанным его матерью на приеме, я был готов помочь ему спасти ее, защитить от несправедливого обвинения.

Да, эта женщина была слаба перед своим мужем, но это не значило, что она должна расплачиваться за его проступки.

Сейчас же я следовал за Штормом, который, наплевав на все, уверенным шагом двигался по коридору.

Старался не отставать, ощущая в кармане маленькую машинку, столь внезапно напомнившую мне о детстве. О тех мгновениях, когда не было всей этой черноты, я был обычным мальчишкой. Счастливым мальчишкой, копавшимся в своих самых разнообразных четырехколесных друзьях.

Я жаждал победы.

Возникшие в голове воспоминания детства сделали свое дело: возможно, в будущем у меня будет сын. У него обязательно будут подобные игрушки. Я буду играть с ним, рассказывая и показывая всевозможные отличия одной модели от другой. Моя семья будет счастливой. Мой ребенок будет счастлив.

Микрофон был включен. Запись тоже. Ваня обязан был в скором времени подключиться, нож был спрятан за поясом, пистолет с другой стороны, хоть я не шибко представлял себе, что с ним делать. А так же маленький незаметный подарок от Жени, которым я обещал ему защищать себя, в крайнем случае, ощущался под узкой и тугой тканью джинсов. Я считал его бесполезным, но перечить Жеке не стал, это средство защиты принадлежало его семье. Маленький пистолет, надежно спрятанный, помогал сосредоточиться, представить, что я не один, что рядом не только Шторм, что со мной вся моя команда.

Звук распаиваемой Павлом двустворчатой двери, показался мне громким и страшным.

Я оказался в небольшом, светлом помещении буквально через мгновение после него.

– Он в Ауди, да,- услышал я голос одного из возникших перед нами мужчин.- Что за...

– Какого хрена?

– О-о-о, черт!- выругавшись, я повторил Пашины действия – замер на месте, при этом подняв обе руки.

– Какого,- опешив, смотрел на нас один из охранников, направив в сторону Павла свой пистолет.

Громко выругавшись, второй, в свою очередь, указывал своим оружием на меня.

– Спокойно,- произнес Шторм.- Не нужно лишних действий, которые могут привести к печальным последствиям.

– Что?- набычился стоящий недалеко от него мужик.

Он растерянно посмотрел на своего напарника.

– Мы, собственно, тут по делу,- усмехнулся Павел.- Поэтому, сойди с дороги.

Я был в ужасе от того, что он попер прямо на дуло пистолета.

Пятясь назад, мужчина никак не мог определиться, что ему делать.

– Стой!- приказал Павлу тот, что продолжал держать меня на мушке.

Шторм медленно повернулся к нему.

Приподняв руку, мужчина поднес к губам рацию.

– Передай Александру Алексеевичу, что к нему пришли.

Мы все стояли в молчании.

– Кто? Он занят, велел не беспокоить,- ответил ему мужской голос.

На этом Мятежный широко улыбнулся ведущему переговоры охраннику.

– Скажи ему...

– Эй!- воскликнул в это время тот, что контролировал Павла.

Поняв, что выпавший на его долю охранник бесполезен, Шторм выхватил спрятанный пистолет и направил его в сторону говорившего.