Сперанца
Шрифт:
Она мечтала рано или поздно всадить вилы в бок кому-нибудь из них, не понимая, что таким путем она, конечно, не улучшила бы положение батраков.
Мать Элены всегда крестилась, когда женщины выходили из хибарки, отправляясь на работу.
— Будьте поосторожнее… — шептала она Сперанце, и лицо ее выражало слезную просьбу.
Сперанца с улыбкой ободряла ее.
— Будьте спокойны, Берта! Меня они на удочку не поймают. Я должна оставаться в долине, потому что жду Таго, и мне нужна работа. Они могут сколько угодно меня провоцировать,
Эмилии Берта не решалась и слова сказать, но та терпеть не могла немой мольбы, которую каждый день читала на лице Берты, и нарочно кричала, выходя из дому:
— Сегодня эти сволочи пусть лучше ко мне не подходят, — у меня руки так и чешутся кого-нибудь из них укокошить…
Берта дожидалась, пока она повернется к ней спиной, и издали крестила ее. Но однажды Эмилия, внезапно оглянувшись, поймала ее на этом и в бешенстве вернулась назад.
— Что это значит?
Побледневшая Берта, дрожа от страха, молчала.
— Что вы воображаете? — наступала на нее Эмилия. — Может, по-вашему, у меня глисты, что вы меня крестите?
— Бросьте, Эмилия, — вмешался Тонино. — Вам-то что, если она в это верит?
— Пусть крестит тебя, коли ты ей зять, пусть крестит своих родных и свою скотину, раз ей это нравится, но только не меня. Понятно? И если я это еще раз увижу, ей не поздоровится.
В селении их жилье называли «Красной палаткой». Название это было заимствовано у одной полярной станции того времени и служило указанием на уединенное и глухое место, где была расположена хибарка, а также и на взгляды ее обитателей.
— Эмилия лезет на рожон, — говорил Надален, когда все уходили и они с Бертой оставались одни. — Даже удивительно, что с ней еще ничего не случилось. Сколько я ее знаю, она всегда перла на рожон, но, опять говорю, уму непостижимо, как это ей все сходило с рук до сих пор.
Но однажды опасения Надалена подтвердились.
Это было во время сенокоса. Сперанца и Эмилия возвращались с работы. Как обычно, они шли друг за другом, босиком, с косами на плечах.
Под откосом дамбы, там, где к ней подходила проезжая дорога, стоял черный автомобиль.
Сперанца, которая шла впереди, увидев машину и в ней пятерых мужчин, видимо, поджидавших кого-то, почуяла недоброе. У нее сжалось сердце, но она прошла мимо, не поворачивая головы, будто не замечая безмолвной угрозы. Через несколько метров, не слыша за собой шагов Эмилии, она поняла, что идет одна. Чтобы не привлекать к себе внимания, она дошла до поворота дамбы и только там обернулась. Эмилия неподвижно стояла напротив машины, упершись одной рукой в бок и держа в другой, как знамя, косу, которую она поставила на землю лезвием вверх.
У Сперанцы заколотилось сердце. Она остановилась и с минуту подождав, позвала Эмилию. Та даже не обернулась. Никто не двигался в машине, не двигалась и Эмилия.
— Идиотка! — с озлоблением прошептала Сперанца. — Надумала играть с ними в гляделки!
Она осмотрелась по сторонам, нет ли поблизости кого-нибудь,
кто мог бы заставить Эмилию уйти, и увидела группу батраков, женщин и подростков, подходивших справа.«Вот кого они ждут…» — сказала себе Сперанца.
И в самом деле, она заметила среди батрачек и ребят высокую фигуру мужчины.
Принуждая себя к спокойствию, но решительным шагом она пошла назад по дамбе.
— Не провоцировать и не поддаваться на провокации, — говорила она себе. — Но если одному из наших людей угрожает опасность, долг каждого прийти ему на помощь.
Она машинально повернула косу лезвием вперед, не сознавая, что приняла позу человека, готового броситься вперед и нанести удар.
Когда группа батраков была уже под откосом дамбы, кто-то из них окликнул стоявшую спиной к ним Эмилию.
Женщина не двинулась с места, но крикнула в ответ:
— Поосторожнее, здесь вас поджидают, чтобы сказать вам пару ласковых слов.
Батракам из-под откоса не видно было машины по другую сторону дамбы, но услышав это предостережение, они остановились.
Сперанца теперь различала нерешительные лица людей, смотревших друг на друга, как бы спрашивая совета, и поняла, что все растерялись.
Из машины между тем выскочило четыре человека.
С противоположной стороны насыпи выглянула девочка и тут же с визгом бросилась обратно.
Потом все смешалось.
Шум, крик, плач… Женщины и ребята с воплями бросились врассыпную… Не двигались с места только Эмилия и батрак, который, поднявшись на дамбу, встал рядом с ней.
— Если вы меня ищете, я здесь, и нечего пугать других.
— Сматывайся отсюда….. — не поворачивая головы, шепнула ему Эмилия. — Я и одна их задержу.
Сперанца одним прыжком оказалась с ней рядом. Теперь они вдвоем, придвинувшись вплотную друг к другу, пытались заслонить мужчину, который не хотел и слышать об этом.
— Трус, — кричали ему из-под откоса, — баб на защиту позвал… Что, за юбками прячешься?
— Может, это я, по-вашему, баба? — кричала Эмилия, и Сперанца даже в такую минуту не могла не улыбнуться.
Но батрак протиснулся между женщин и с высоко поднятой головой спустился с дамбы навстречу вооруженным бандитам.
В ту же минуту за ним бросилась Эмилия, а за нею Сперанца.
Она сразу получила такую пощечину, что зашаталась, но тут же справилась, бросила косу и с голыми руками кинулась в драку.
Сперанца могла вынести что угодно тяжелый труд, искони привычный для людей, к которым она принадлежала, и закаливший ее так, что ей не страшна была никакая работа, унижения, которые развеивались в прах ее верой в будущее, подобно тому, как мгновенно испаряются капли воды, упавшие на раскаленное железо, — все что угодно, но не пощечину.
Перед ней был только один человек — тот, который ее ударил.
Шофер, выскочивший из машины помочь остальным, убегал от Эмилии, которая с криком гналась за ним, замахиваясь косой.