Спокойной ночи, крошка

Я захлопнула телефон, сунула его под подушку и сжала в кулаке, будто драгоценное сокровище, которое нашла, но должна была вернуть законному владельцу. Утром я удалю это сообщение. Утром, когда будет светло, я верну сокровище законному владельцу. Но сейчас я буду хвататься за мысль о том, что Мэл впервые в жизни назвал меня «радость моя».

Глава 26

Намного сложнее искать доказательства измены, если эта измена не телесная.

Тут нет ни предательских следов от губной помады на воротнике, ни запаха ее духов, ни необъяснимого отсутствия, ни внезапного желания казаться привлекательнее. Если ты изменяешь сердцем и рассудком, это намного легче скрыть. И намного сложнее увидеть.

Я начала следить за Мэлом, выбирать моменты, когда он погружается в раздумья. Тогда я спрашивала его о Нове и ребенке и смотрела, не покраснеет ли он. Не промелькнет ли на его лице выражение вины.

Иногда такое случалось, и я понимала, о чем он думал. Бывало и такое, что Мэл не выглядел виноватым. Значит, он не был в тот момент в мыслях с Новой.

Занимаясь любовью, я не закрывала глаза, выжидая момент, когда взгляд Мэла стекленел. Когда Мэл думал о другой женщине. Он возвращался ко мне, он кончал, думая обо мне, но я замечала, когда Мэл отвлекался, думая о Нове.

От нее я узнала, что что-то случилось. Это было написано на ее лице, когда она открыла мне дверь. Это произошло через два дня после того случая в кухне. Нова улыбнулась мне, сказала, что рада меня видеть, — все было как всегда. Но теперь я научилась видеть души людей, видеть, не используя зрение. И я почувствовала, что ее аура изменилась. От Новы не пахло Мэлом, но она была пропитана чувством вины.

— С тобой все в порядке? — спросила я, когда Нову уже в третий раз за час вырвало.

— Да. — Нова заправила волосы за уши и опустилась на диван напротив меня.

Судя по виду, с ней явно не все было в порядке. Она осунулась, побледнела.

— Помнишь, я говорила, что это не утренняя тошнота, а когда-бы-ей-ни-заблагорассудится-тошнота?

Я кивнула.

— Ну вот. Меня все время выворачивает. И чем больше я устаю, тем больше меня тошнит. Не очень-то хорошо, если менеджер в ресторане каждые пять минут бегает в туалет из-за позывов к рвоте. Это не вселяет оптимизма в клиентов. Я думала, что к этому сроку беременности токсикоз уже должен пройти, ан нет. Даже хуже стало.

— Я отдала бы все, что угодно, чтобы почувствовать это, — сказала я.

Я знала, что это жестоко. Но мне нужно было узнать. Нужно было увидеть, как она отреагирует на эту манипуляцию. Раньше я никогда не говорила об этом. Не пользовалась этим приемом. Теперь же он казался мне чем-то вроде детектора лжи.

Я увидела, как ее вновь затошнило. Увидела, как посветлела ее аура. Посветлела от вины. Чистой, концентрированной вины. Я все знала о чувстве вины. И я его в каждом узн'aю.

Нова зажала рот рукой и бросилась к туалету.

Я встала, вышла в кухню, забросила в тостер два кусочка хлеба, включила чайник, взяла из шкафа чашку, чтобы заварить Нове чай с имбирем и лимоном.

Я стояла в кухне, ждала, пока приготовятся тосты и закипит чайник, и думала о том, сколько раз Нова уже целовала моего мужа. Сколько раз она обнималась с ним. Когда она собирается заняться с ним любовью. Как она говорила ему, что любит его. Сколько раз слышала, как он отвечает ей тем же.

Бросив пакетик чая в кипяток и положив тосты на тарелку, я подумала о том, как заставлю ее поплатиться за это.

Я ненавидела себя за это, но это было необходимо. Нужно было проверять его вещи.

Его карманы. Его машину. Его стол. Я стала приходить к Нове без предупреждения, когда знала, что он будет там. Когда знала, что его там быть не должно.

И ничего. За три недели — ничего.

Когда я приходила к ней после того, как Мэл говорил мне, что пойдет туда, они не выглядели напуганными. Не выглядели так, будто только что поспешно натянули одежду. Не выглядели так, словно собирались ее снимать. Нова всегда клала мою руку себе на живот, как и его.

Если я приходила туда, когда Мэл говорил, что задержится на работе, его там не было. Он действительно работал допоздна.

Но я знала, что что-то происходит. Мэл все еще думал о ней, о ее объятиях, когда занимался любовью со мной. На Нове все еще лежала печать вины, когда она оставалась со мной наедине.

У них был роман. Или — эта мысль крепла во мне день ото дня — они собирались оставить ребенка себе.

Они не хотели торопиться. Они ждали, когда родится ребенок, чтобы потом сбежать вместе. Или переехать в мой дом. Он, она, мой ребенок. В мой дом.

На двадцать шестой день после той ночи в кухне Мэл забыл дома мобильный. После той ночи, когда я поняла, что они что-то замышляют.

Мэл позвонил мне с работы и попросил поискать мобильный дома. Мол, если его там нет, то придется заблокировать карточку и купить новый. Его телефон лежал на прикроватном столике, такой черный, блестящий. Там содержались все его секреты. Я села на кровать, сжимая телефон в руке, и позвонила Мэлу, чтобы сказать, что все в порядке.

— Слава Богу! — выдохнул он.

— Нет, слава скорее мне, — усмехнулась я. — Это же я его нашла.

— Слава Богу и слава тебе, Стефани, свет моей жизни, королева моего сердца.

— Так-то лучше. — Я думала о том, как часто он говорил такое Нове. Как часто он называл ее так.

Я положила телефон на столик и отправилась чистить зубы. Я всегда так поступала в стрессовых ситуациях. И теперь, переминаясь с ноги на ногу, я чистила зубы, старательно не глядя на себя в зеркало.

Когда я проверяла другие его вещи, у меня всегда были, казалось, и добрые намерения. Нужно постирать белье, нужно привести в порядок его одежду и сдать ее в химчистку, нужно прибрать в его машине. Но если я проверю его телефон… Телефон, который Мэл всегда носит с собой? Сделав это, я перейду черту. Я призн'aю, что подозреваю его в измене. Я подозревала его, я была уверена, что он неверен мне… Но если я просмотрю его телефон и найду что-то… Это будет означать, что я искала. Мэл узнает, что я не доверяю ему.

«Может, оставить все как есть?» — подумала я.

«Ты останешься одна, если Мэл влюбится в нее снова», — подумала я.

«Доверься ему», — подумала я.

Я вспомнила его лицо в ту ночь, когда он занялся со мной любовью в кухне. Его пустые глаза. Его душа была в тот момент с другой женщиной. Мэл воспользовался мной. Воспользовался мной, чтобы заняться сексом с ней.

Телефон был в моей руке. Я нажала на кнопки.

У Мэла были пропущенные звонки — почти все от меня. То же самое с принятыми звонками. Я открыла папку, помеченную конвертиком. Что-то вроде электронного письма, только на мобильном.