Спор богинь
Шрифт:
Но он направился прочь от нее, подошел к северному окну и встал, мрачно глядя на мельничный пруд и расстилавшиеся за деревней зеленые поля.
– Ступай домой, Астара, – сказал он, – и подумай над дядиными планами, ведь они сулят тебе деньги, видное положение в обществе и роль хозяйки Уорфилд-хауза.
– Все это может стать… твоим.
Астара прошептала эти слова, но он их услышал.
– Я не тот человек и не подхожу для такой роли. Тебе лучше выйти замуж за одного из моих кузенов, и лично я на твоем месте выбрал бы Лайонела. Из них двоих он намного приятней.
Вулкан произнес эти слова ледяным тоном, но Астара чувствовала, что, несмотря
– Неужели ты и вправду думаешь, что я… полюбив тебя так сильно… выйду замуж за кого-то другого? – спросила она.
– Разумеется. Это неизбежно!
Его голос вновь стал громким и уверенным.
– То, что ты испытываешь ко мне сейчас, в народе называют телячьей любовью. Через это проходит каждая девушка со своим первым в жизни возлюбленным. И я по своему опыту обещаю тебе, что это пройдет очень быстро.
– Неужели ты ив самом деле полагаешь… что я испытываю именно… это? – воскликнула Астара. – Неужели ты думаешь, что если бы я и впрямь была такой пустой и непостоянной, то ты мог бы написать с меня такую Персефону… какая тебе требовалась? Только любовь, которую ты пробудил во мне, помогла тебе увидеть ее… окутанную в… свет.
Она сказала эти слова неожиданно для себя самой и сразу же поняла, что они самые нужные, словно их подсказала ей какая-то высшая сила.
Вулкан не ответил, он стоял к ней спиной, и внезапно сквозь пелену слез, застилавшую ей глаза, Ас-таре показалось, что он уже покинул ее и она осталась одна. Вскрикнув от боли и обиды, она в отчаянии бросилась к нему. Встав между ним и окном, Астара посмотрела на него. По ее лицу ручьями лились слезы.
– Я люблю тебя, Вулкан! Я сделаю все… что ты пожелаешь… тебе не обязательно… жениться на мне… Я поеду с тобой в Париж… да хоть на край света. Пожалуйста… возьми меня… с собой!
Голос ее стал совсем тихим, так что последние слова прозвучали совсем бессвязно, и тогда, словно больше не в силах сдерживать себя, Вулкан вдруг обнял ее, и их губы слились в поцелуе. Он покрывал ее поцелуями яростно, почти жестоко – сначала губы, потом глаза, слезы на ее щеках, потом опять губы. Астаре казалось, будто на нее обрушился ураган, но она не боялась. Она лишь чувствовала, что его губы пробуждают в ней такое же блаженство, как и раньше.
А еще ей показалось, будто все ее существо наполнилось тем самым светом, который он изобразил на картине, но теперь этот свет был не ясным и холодным, как там, а обжигал, словно исходил из самого центра солнца.
Он целовал ее до тех пор, пока она не забыла обо всем на свете, не понимала больше ничего, кроме чуда его объятий и жара, все нараставшего и нараставшего в ее груди. Астара знала лишь одно – она принадлежит ему, а он ей.
Не отрывая губ, он поднял ее на руки. Ее глаза оставались закрытыми, но она знала, что он несет ее через комнату.
«Я люблю тебя! Вулкан, я люблю тебя!» – хотелось крикнуть ей, но она тонула в блаженстве и не могла произнести ни слова, а все ее тело было охвачено любовным пламенем. И тут внезапно, слишком внезапно, чтобы она могла это осознать, Вулкан поставил ее на ноги.
– Ступай домой и забудь меня, – сказал он, – и Господь свидетель, что я тоже постараюсь тебя забыть.
Астара никак не могла прийти в себя и осознать, что с ней происходит и где она находится! Внезапный поступок Вулкана настолько ошеломил ее, что она едва не лишилась рассудка. Она лишь сознавала, что стоит на пороге и держится за ручку двери. Потом, сделав над собой усилие, она поняла, что это входная дверь
старой мельницы. Тут она вспомнила, как закрылась за ней эта дверь и повернулся в замке ключ. И после этого по каменным плитам коридора прозвучали удалявшиеся шаги Вулкана.Она стояла снаружи, под солнечными лучами, но они ее совершенно не грели.
Астара не помнила, как шла через утренний лес обратно в Уорфилд-хауз. А когда она добралась до его порога, ей показалось, что все ее тело онемело и утратило способность чувствовать, а в голове стало темно и пусто – ни единой мысли. Вероятно, она поднялась к себе, потому что через некоторое время снова спустилась на первый этаж и прошла в малую столовую, где уже сидели за завтраком сэр Родерик и его племянники. Ее тело проделало это само по себе, инстинктивно, без участия ее воли и без осознанного желания. Все слезы уже были пролиты, и душа зияла черной, бездонной пустотой.
– Доброе утро, Астара! – сказал сэр Родерик.
Она поцеловала его в щеку, как делала это всегда, и села на свое место в конце стола, напротив опекуна. Уильям и Лайонел, вскочившие, когда она вошла , в комнату, снова заняли свои места и продолжили завтрак.
Слуга налил ей кофе, а от всех блюд, предложенных на выбор, она отказалась.
– До половины одиннадцатого нам не удастся отправиться на прогулку, – сказал сэр Родерик. – К своей досаде, я должен встретиться с членами совета графства.
– Да, они обычно бывают излишне разговорчивыми, – сочувственным тоном заметил Лайонел.
– Только не со мной, – ответил сэр Родерик.
– Мне пришла в голову неплохая мысль, – заявил Уильям, обращаясь к Астаре. – Пока мы будем ждать дядю Родерика, вы могли бы опробовать мою новую четверку гнедых.
Астара не ответила, и он продолжил:
– Сначала я буду править сам, чтобы немножко их утомить, а потом, если хотите, на обратном пути передам вожжи вам. Вам понравится, я в этом уверен, и вы почувствуете, как легко они вас слушаются.
Смутно, краем сознания Астара припомнила, что ей всегда хотелось прокатиться на четверке лошадей, управляя ими, но теперь ей все было безразлично.
– Ну, так как же? Поедем? – настаивал Уильям. Она знала, что он удивится, если она откажется от такого предложения.
– Д-да… да, конечно, – ответила она.
– Я прикажу подать лошадей в половине десятого, – сказал он.
Потом он взглянул через стол на Лайонела.
– К сожалению, в моем фаэтоне только два места.
– Не сомневаюсь, – ответил Лайонел. Уильям улыбнулся; вероятно, он решил, что ему удалось таким образом на одно очко опередить своего соперника.
Сэр Родерик поднялся.
– Вероятно, меня уже ждут члены совета, – сказал он, – но я заверяю вас, что к половине одиннадцатого вернусь домой.
– Мы будем готовы к этому времени, дядя Родерик, – ответил Лайонел.
Астара тоже встала из-за стола, как будто уход сэра Родерика напомнил ей о возможности покинуть столовую.
Лайонел распахнул перед ней дверь, потом последовал за ней по коридору.
– Не позволяйте Уильяму монополизировать вас надолго, – сказал он. – Он ведет нечестную игру, предложив вам править его фаэтоном. А я едва ли мог бы пригласить вас разделить со мной седло моего полкового коня, даже если бы он и находился здесь! Астара попыталась ответить на его шутку улыбкой, но попытка ей не удалась. Она подумала, не отказаться ли ей от поездки с Уильямом. Может, лучше вместо этого запереться в своей комнате? Но она сказала себе, что слезы ей не помогут, как, впрочем, и все остальное.