Справедливость

— М-да… — только и могу, что качать головой, какое-то время собираясь с мыслями. — М-да. Видимо, воистину неисповедимы пути Господни, прости Господи…

— Что-то не так? — чуть обеспокоивается Азамат.

— Ну почему, достаточно логично, в рамках сформулированных условий, — продолжаю по инерции качать головой под веселье в глазах Азамата и Ромы. — Я просто где-то не ожидал, что… Ай, ладно, уже не важно.

— Судя по глазам, — Рома указывает взглядом на моё лицо, — есть и иные варианты?

— Есть, как не быть… — встряхнувшись, прихожу в себя. Всё же нырять в чужие мысли следует осторожно… — Но нужно вернуться к нашим собакам…

— Про собак понятно, — нетерпеливо бросает Азамат. — У них же одни рефлексы, а мозгов нет. Ну, думать они не умеют же, — чуть сбивается он. — Их же можно выдрессировать? А у человека есть свобода воли, вы только что говорили. Человека же не выдрессируешь? Так, чтоб он о своей воле забыл…

— Погоди, — Рома рукой останавливает Азамата. — Видимо, не всё так просто, да? — Рома задумчиво глядит на меня. — Я считаю, что люди тоже дрессируются. — Рома тяжело смотрит перед собой, явно прогоняя какие-то воспоминания. — Просто порог сопротивляемости у каждого свой. Есть кто-то, кто сдуется после первого тумака. А есть те, кто и с отрезанными ногами будут ногтями цепляться… Таких, правда, меньшинство, справедливости ради… Очень сильно меньшинство. — Завершает он, выныривая из каких-то своих воспоминаний. — Только это, отец Сергей, мне не сильно нравится методика. — Рома уверенно смотрит мне в глаза.

— Какая методика? Вы сейчас о чём? — сверкает глазами Азамат, переводя взгляд с меня на Рому и обратно.

— Дрессировки людей, — поясняю. — Роме не нравится методика, которой от людей добиваются того же, чего и от тех собак из вольера.

— Не нравится, не то слово. — Твёрдо перехватывает инициативу Рома. — И, справедливости ради… Оно не для мирной жизни. И не для людей. Ну-у, то есть, как раз для людей, если по факту… — Рома снова чуть сбивается, старательно подбирая слова. — Но так нельзя. В общем, кто из нас не без греха… Но это плохо. Это очень плохо. Строить сколь-нибудь регулярные отношения в нормальной среде, то есть обществе, такими инструментами нельзя. — Наконец заканчивает формулировать Рома и опускает взгляд. Стараясь не смотреть мне в глаза.

— Согласен, — пожимаю плечами. Под задумчивый взгляд Азамата, который продолжает вертеть головой по очереди на Рому и на меня. — Потому давным-давно есть так называемые «мягкие» методики того, о чём вы сейчас подумали. — Всё же исхитряюсь, ловлю взгляд Ромы и даю ему понять, что понимаю, что он имел ввиду. — Смотрите. Этот механизм с собаками, увы, вполне транслируется и на человека. Вернее сказать, переносится и на человеческую психику, но адаптировано к каналам коммуникации… коих у нас больше, чем у пса, по определению… С людьми схема будет такая…

— Значит, есть схема! — Азамат победоносно смотрит на Рому, потом возвращает взгляд на меня.

Рома устало смотрит на него, поднимает и опускает брови, вздыхает, ничего не говорит, и поворачивается обратно ко мне.

— Есть, — киваю. — Оговоримся сразу. То, что я сейчас скажу, не секрет давно. В рамках моей организации, — касаюсь креста, — ещё с апостольских времён. Но доказать вам свою правоту с опорой на конкретные примеры я не смогу. Вернее, по ряду причин, не смогу привести примеры экспериментальных подтверждений своих слов.

— А что, и на людях были примеры? — искренне округляет глаза Азамат. — Ничего себе…

— Были, как не быть, — Рома со смешком копирует мою недавно оброненную фразу. — Но, видимо, батюшке, по ряду причин, невместно, нарушая подписки или что там у них, выдавать свои профессиональные тайны. — Рома весело смотрит на меня. — Ведь наверняка организация с такой дли-и-инной историей имеет свои режимы конфиденциальности. И скелеты в шкафу. И вспомнить им наверняка есть что, из того, о чём рассказать на людях нельзя.

— Тут не мы, — теперь моя очередь отводить взгляд, под улыбки Ромы и Азамата. — В смысле, не православная церковь. Это, скорее, камень в огород Ватикана. Но, ввиду определённых деталей и сложностей евхаристического общения между ветвями… вернее, между иерархиями… Хотя, сейчас, скорее, даже между иерархами!.. — неожиданно осеняет меня.

— Да ладно, понятно! — нетерпеливо перебивает Азамат. — Продолжайте пример!

— Точно, — присоединяется к нему Рома. — Мы же не претендуем на ваш источник! Тем более, беседа вообще умозрительная и никого ни к чему не обязывает.

— Точно, — спохватываюсь, выныривая из сонма неуместных в данной ситуации мыслей. — Итак, люди… Стоп, это же вам сейчас шкалу эмоциональных тонов надо объяснять. — Останавливаюсь на полном ходу. — Без этого не до конца понятна механика манипуляции. Вот же…

— Не надо, — взмахивает здоровой рукой Азамат. — Давайте начнём с механики манипуляции, а потом, если что, можно и к этой шкале перейти. Шкале эмоций, да?..

— Согласен, — коротко кивает Рома, улыбаясь. — Мы не на алгебре. Мне в данном случае интереснее ответ задачи, и выводы из ответа. А уж пути решения… Давайте, как говорится, начнём с итогов.

— Как скажете, — соглашаюсь с облегчением. — С людьми только кажется, что сложнее. На самом деле, всё даже проще, чем с собаками; потому что с людей мы даже по мимике можем считывать достаточно точную обратную связь. В отличие от собак… В общем, если в течение длительного времени человек испытывает поражения, не смотря на все усилия (раз); живёт в условиях хаоса, когда постоянно меняются правила, либо любое мотивированное действие, тем не менее, может привести к наказанию (два)…

— Как срок за самозащиту? — уточняет Азамат.

— Как вариант, — киваю. — Или, три, когда человек постоянно переживает трудные ситуации, в которых его действия ни на что не влияют — вот тогда и наступает то же состояние, что и у собак из предыдущего опыта. В человеке развивается острейшее чувство беспомощности. Есть ещё очень значимые детали данной схемы, типа влияния хронического эмоционального тона на точность и скорость принятия решений. Или на стойкость в их отстаивании, — с сомнением сморю на собеседников, — но, боюсь, это может быть слишком долго и сложно.

— Да мы вроде не торопимся — пожимает плечами Рома.

— Я вообще на смене до утра, — вторит ему Азамат. — А утром вообще моя смена… Но я, кажется, вас понял. После этих трёх негативных воздействий, что вы перечислили, в человеке формируется что-то типа депрессии и апатии. И он становится гораздо более податлив, когда ему хотят навязать чужую волю. Так?

— Близко, — хмурю брови. — В тот сектор, но не туда вектор…

— Шарипбаев, вот чего ж ты школу не закончил, бля, — эмоционально врезается Рома, явно выплёскивая что-то накопившееся. — Сейчас бы… эх-х-х…