Справедливость

Ян пошел рядом. Святослав заметил, что лепрекону трудно идти с ним в ногу и замедлил шаг. Нелепый волшебный человечек показался ему достойным проявления щедрости.

— А ты ешь?

— Чего? — нахмурился Ян.

— Да не знаю, чего. Что угодно. Кушаешь ты? Ам-ням-ням?

— Зря ты меня за дурачка держишь, Свят.

— Не держу я тебя за дурачка, просто я первый раз лепрекона вижу.

— И что, отец тебе про меня ничего не рассказывал?

— Говорил, штаны у тебя огромные.

— Так и говорил?

— Ага. Говорил, увидишь парня со здоровенными штанами — беги. Думаешь, я его слушал тогда?

— А чего у меня со штанами? — Ян огорченно разглядывал свои нелепые шаровары.

— Да все с ними нормально, — ответил Свят, — весь город в таких ходит. Считай, ты в тренде.

В кафе недалеко от университета Святослав купил два гамбургера и две банки колы. Они добрались до ближайшей лавочки и сели на нее.

— У меня День рождения сегодня, — объявил Свят. — За мою счастливую жизнь, — он ударил банкой по банке Яна. — Здоровья мне, всего такого.

Ян уплетал гамбургер и промычал в ответ что-то неразборчивое. Потом на его ладошке появилась монетка и он передал ее Святу.

— Это подарок? Спасибо. Она золотая?

— Золото лепреконов ненастоящее, — ответил Ян, прихлебывая колу. — Это просто кусочек магии. Захочу, она исчезнет.

— Ну ты уж подожди, я матери покажу.

— Не вздумай! — испугался Ян. — Не показывай ей!

— Ты чего?

— Она меня выгонит!

— Мама?

— Она меня не выносит! — Ян торопливо дожевал гамбургер, залпом выпил остатки колы и стал оглядываться по сторонам, будто мама Свята вот-вот должна была выскочить из-за угла.

— Ладно тебе, не выносит, она у меня божий одуванчик.

— Видел бы, как она меня святой водой поливала, ты бы так не говорил.

— Святой водой? А ты что, святой воды боишься?

— На тебя чан с ледяной водой выльют, тебе не страшно будет?! — закричал Ян.

Святослав рассмеялся. Сидеть с лепреконом на лавочке и обсуждать старые семейные дела было почти будничным занятием. Пройдет еще немного времени, Свят проснется и пойдет в универ. Припрятана бутылка, охранник за сотку разрешит пронести на кампус. И все будет так, как он планировал. Вечером можно будет махнуть в клуб или просто погулять по ночному городу.

— Не сон это, — мрачно заметил Ян. — Даже не мечтай, не проснешься.

— Ага, конечно, — отозвался Свят, — лепреконы, ожившие голуби, лужа киселя возле кассы — это все реально.

— Знаешь, что еще реально? — Ян достал свой удивительный портсигар. — Вот, видишь? Серебро. Сиды любят серебро. Золото нам нельзя — оно нас убивает. Серебро — другое дело. Оно теплое, мягкое. Видишь, как красиво блестит? — на солнце портсигар переливался, будто был драгоценным камнем. — Серебряные вещи раньше мы могли зачаровать. Вот этот порсигар. Когда-то он был совсем другим, потом его переплавили, там подровняли, тут, и теперь выглядит современным. Как с твоей зажигалкой. Понимаешь?

Свят достал зажигалку и посмотрел внимательнее. На металле витиеватыми узорами изображены были листья. Дубовые, кленовые — самые разные. Они оплетали огонек, рождавшийся сверху. Свята с детства завораживало, как поверх листвы появляется ручной пожар.

— Она что, волшебная?

— Сам ты волшебный, — хмыкнул лепрекон, — ее зачаровали. Давным-давно, мы с тобой тогда еще не родились.

— И что она делает?

— Огонь, — отрезал лепрекон.

— И все?

— А тебе мало?

— Да я за двадцатник могу такую купить в любом супермаркете.

— Посмотрел бы я, как твой предок пятьсот лет назад поискал в супермаркете такую, — лепрекон окончательно расстроился. Он сверлил зажигалку взглядом, даже моргать перестал.

— Хочешь? — Святослав протянул отцовскую реликвию.

Ян коснулся серебра пальцами, а потом отдернул руку, как будто обжегся.

— Нельзя, — сказал он.

— Почему?

— Да потому что. Маленький еще, фамильные драгоценности раздавать.

— Мне уже восемнадцать.

— Да помню я, вот заладил. Пойдем, покажешь мне свой город.

Свят убрал зажигалку в карман и пошел вдоль ограды парка. Ян торопливо перебирал ногами, стараясь не отстать. Они прошли по большой улице, разглядывая встречные потоки машин, потом свернули в тихий квартал и стали бродить по дворам. Ян вертел головой.

— А где ты был? — спросил Свят.

— Пока к тебе не явился? — догадался Ян. — Кто его знает. Где-то был. Поживу тут, пока ты не остепенишься, а потом вернусь обратно.

— И как там?

— Не как здесь, — нахмурился Ян. Обсуждать это ему явно не хотелось.

— Ну а жить ты где будешь?

— У тебя, конечно!

— У меня? Ты же знаешь, что я живу с матерью?

— С матерью?! — лепрекон замер. — Тебе восемнадцать, и ты живешь с матерью? Она что, заболела?

— Да здоровая она, что ты, в самом деле?

— Но тебе же уже есть восемнадцать, чего ты у нее забыл?

— Да все так живут, — пожал плечами Свят, хотя и знал, что это было ложью. Все жили по-разному, а Святославу просто не хотелось раньше времени расставаться с молодостью. Впахивать на трех работах он всегда успеет, а вот гулять беззаботно с лепреконами — только пока ему восемнадцать.

— Вы тут все с ума посходили, — огорчился лепрекон. — С матерью твоей я жить не буду. Придется тебе съехать.

— Съехать?! — настал черед Свята удивляться. — Ты в своем уме? Матери-то я как объясню? Она ж… как отец умер… да она меня не отпустит!

— Тебе восемнадцать есть?

— Да!

— Так все, не может она никуда тебя «не отпустить». Или вы теперь до тридцати с мамками живете? Может, я рановато зашел?

Свят представил себе, как приходит к маме и говорит ей, что собирается съехать от нее, потому что лепрекон отказывается жить в их квартире. Следующим кадром в его фантастическом фильме была сцена в психиатрической клинике.

— Свят?

— Чего?

— Ты жить хочешь?

— Хочу.

— Ты помнишь, сколько всего случилось, пока я не появился?

— Помню.

— Если я уйду, даже на два десятка шагов, тебе конец. Упадет на тебя крыша, бешеная белка или металлическая свая от ближайшего крана — я не знаю. Без меня ты не жилец. Нравится это мне не больше твоего, уж поверь, но как есть, так есть. Чем раньше ты с этим смиришься и начнешь шевелиться, тем лучше. Сходи в бар, найди себе девушку, потанцуйте, пригласи ее в кино, а через девять месяцев родится ребенок. Я свободен, ты свободен, все счастливы.