Спрут 4

— Ты безмозглый дурак, — сказал он. — Надо было прикончить Фроло, а заодно избавиться и от этого комиссара. Они же оба остались живы. Столько шума впустую.

Недовольство его вызывала и передача Эспинозе острова Тирене. Нитто обещал это Тано.

— Да там только пасутся козы. Если ему так хочется, пусть берет его себе на здоровье, — оправдывался Нитто.

— Да ни в коем случае, — оборвал его старик. — Эспиноза прежде должен сказать, зачем ему понадобился островок. А если не скажет, то ни черта не получит. Пусть там по-прежнему пасутся козы.

Гостиница

На столе громоздились стопки конвертов с диапозитивами. Давиде Фаэти брал один диапозитив за другим, внимательно разглядывал их против света через вставленную в глаз лупу и отбирал изображения обнаженных женщин для очередного номера своего порнографического журнала.

Но в то утро Фаэти был не в лучшей форме для такого рода работы. Настроение у него было препаршивое. Он придвинул к себе поближе лежащую на краю стола груду газет и перечел сообщения о засаде, в которую попал Каттани со своими людьми.

Когда-то Фаэти верил в профессию журналиста. Пока он жил на Сицилии, он относился к своей работе со всей ответственностью. Искренне надеялся, что его деятельность принесет хоть какую-то пользу. Потом мафия отправила на тот свет судью Фьорани, которого он любил как родного брата, и все пошло прахом.

Фаэти отшвырнул лежавшие перед ним газеты. Откинулся на спинку рабочего кресла. «До какого же предела могут озвереть люди?» — спросил он себя. С отвращением посмотрел на фотографии голых женщин.

Что касается его, то с него довольно. Хватит! Взял плащ и вышел. Он направился в полицейское управление. Ему хотелось поговорить с Каттани.

Подойдя к комплексу зданий полиции, он заметил какого-то человека, который, прячась за углом, что-то чертил на листке бумаги. Фаэти проследил направление взгляда этого типа. Куда он смотрит, оказалось не так трудно понять. Внимание мужчины было приковано к окнам кабинета Каттани.

Он рисовал планчик той части здания, где находилась рабочая комната комиссара. Закончив, мужчина аккуратно сложил бумажку и спрятал в карман, оглянулся вокруг и быстрым шагом пошел прочь.

Фаэти последовал за ним, соблюдая должную дистанцию. Заметил, что тот вошел в кондитерскую. Продолжая наблюдать за ним сквозь витрину, журналист увидел, что тот снимает плащ. Сняв плащ, он оказался в белом халате кондитера. Потом взял листок с чертежом, положил на поднос и поставил сверху торт.

Фаэти стал искать телефонную будку. Нашел метрах в двадцати. Он старался держаться спокойно. Но ладони у него вспотели, и, набирая номер, он заметил, что руки у него слегка дрожат. Он позвонил в оперативный отдел и взволнованным голосом рассказал о том, чему стал свидетелем. «Сейчас приедем!» — не дав ему договорить, ответили на другом конце провода.

Выглянув из кабины, Фаэти засек тот момент, когда из кондитерской вышел мальчик-посыльный, неся поднос с тортом. Увидел, как тот перешел через улицу, последовал за ним: мальчик свернул налево, потом в какой-то переулок и наконец вошел в подъезд гостиницы.

В эту минуту мимо кондитерской проехала полицейская машина. Она двигалась очень медленно, а потом и совсем остановилась. Сидящие в ней двое полицейских стали наблюдать сквозь витрину, что происходит внутри магазина.

Заметив это, владелец кондитерской бросился в подсобное помещение звонить по телефону. Он набрал номер коммутатора гостиницы и попросил соединить его с жильцом комнаты 312.

— Сукин сын, ты засветился и навел на след легавых! — услыхал он в трубке раздраженный ответ. Нитто был вне себя от бешенства, и попадись ему сейчас в руки этот кондитер, он бы его задушил.

Брат главаря мафии был в компании своих трех ангелов-хранителей. Того из них, что был за старшего, звали Сальери. Это был гигантского роста плотный мужчина с квадратной физиономией, зверской и жестокой. Один вид его мог привести в ужас,

— Живее, — прошипел Нитто, — надо рвать когти.

Проклиная последними словами кондитера, они стали складывать вещи. Вдруг все четверо подскочили словно на пружине и прижались к стенам. Они услышали какой-то шум за дверью. Нитто подал им знак и подошел к двери, сжимая в кармане пистолет.

Он резко распахнул дверь и увидел перед собой Фаэти, пытавшегося вставить ключ в замочную скважину.

— Ох, извините! — воскликнул журналист, изображая крайнее удивление. — Должно быть, я ошибся, синьор. Вот чертова рассеянность! Разве это не 318? Ах нет — это 312-й номер. Еще раз прошу прощения.

И воспользовавшись тем, что дверь была приоткрыта, заглянул в номер. На журнальном столике заметил поднос с тортом.

Вошел в комнату номер 318 и вызвал по телефону Каттани.

— Сейчас будем, — ответил комиссар, — но ты уматывай. Понял? Живее уходи, чтоб духу твоего там не было!

Несколько минут спустя постояльцы 312-го номера один за другим вышли в коридор. Фаэти, прижав ухо к двери, ловил каждый звук. Слышал, как они вызвали лифт и как потом все стихло. Он переждал еще несколько секунд и вышел.

Осторожно вошел в номер 312. Один из телохранителей Нитто неожиданно вернулся. Он сразу смекнул, что происходит. Выхватил из-за пояса пистолет и приготовился ворваться в комнату, где шарил Фаэти.

Все произошло в одно мгновенье. С лестничной площадки прогремел приказ:

— Брось оружие!

Это был Каттани. Телохранитель Нитто на мгновение застыл, пригнувшись. Потом неожиданно резко повернулся, но комиссар успел выстрелить первым. Он попал в руку, в которой тот сжимал пистолет.

Несколько полицейских почти сразу же окружили бандита. Его звали Франческо Де Рита, по прозвищу Улитка. На сей раз он, как никогда лучше, оправдал свою не слишком лестную кличку.

Взяли также и кондитера, худого, нервного мужчину с хмурым взглядом необычно больших глаз.

— Меня зовут Сильвио Мароццо. А друзья называют Дзиккитедда, Жердь. Госпожа судья, — поспешил сообщить он допрашивавшей его Сильвии, — я ничего не знаю.

Конечно, не более красноречив был и Улитка.

— Милан мне очень нравится, — ухмыльнулся он, — я приехал сюда, чтоб отдохнуть и развлечься. — Больше из него не вытянуть было ни одного связного слова.

Зато другой арестованный был готов говорить без удержу. Директор казино Сантелия просил позвать к нему Сильвию и Каттани. В помещении для свиданий с заключенными он глядел на них умоляющими глазами.