Спряденная судьба

Софи убежала на работу, а я сняла с гвоздика плащ и натянула его на плечи. Пока одевалась, рассматривала свою нарисованную кошку – взгляд ее полнился такими страданиями, что мне самой стало больно. Говорят, через творчество мы выражаем чувства и эмоции. Неужели в моей душе творится такое?..

Мне было страшно смотреть на свою картину, но Софи она понравилась. Я закончила рисовать кошку полпервого ночи. Софи сказала, что такое полотно нужно оформить в рамку и повестить на видное место. Мне это предложение совсем не понравилось – не хотелось, чтобы на картину смотрели чужие люди.

Я достала альбом и, чтобы не таскать его в руках, прикрепила к своему животу на ремень, а карандаш с резинкой убрала в карман, – такая экипировка была у меня сегодня для похода в прошлое, ведь никогда не знаешь, когда застигнет вдохновение. В моем случае это было вдохновение на план убийства Жюльена, ну да ладно.

На телефоне я открыла старую черно-белую фотографию. Снимок, который я выбрала, датировался мартом 1928 года. Там запечатлели толпу мужчин и дам в теплых пальто и плащах, которые гуляли под громадными ногами Эйфелевой башни. Для перемещения я выбрала самый дальний закуток около одной из ног башни, который прятался в ветвях. Деревца еще не облачились в зеленые одежды, но я посчитала, что среди кустов вряд ли кто увидит мое появление.

Недолго думая, я переместилась к подножию Эйфелевой башни и тут же зацепилась плащом за ветви. Что-то хрустнуло, что-то зашуршало, и я тут же поняла, что невольно привлекла чье-то внимание.

– Мадемуазель, вам помочь? – обратился ко мне кто-то, и через мгновение в кусты заглянуло морщинистое лицо старичка. – Как вы там оказались?

– Ходила по малой нужде, – кинула я и выскочила из-за веток, тут же бросившись бежать.

Представляю лицо старичка! Мне даже стало смешно. Как глупая, я захихикала себе под нос. Беспокоиться о чем-то не было смысла – в Париже чего только не услышишь.

В этом времени Эйфелева башня еще не была огорожена металлическими заборами, а потому покинуть ее подножие для меня было очень просто. Я шла по проспекту Гюстав Эйфель в сторону квартала Гро-Кайу, надеясь, что там смогу отыскать какую-нибудь интересную лавку или магазин, чтобы что-нибудь оттуда забрать. Точнее —украсть.

Все женщины, что попадались мне на пути, были очень нарядно одеты – цветные пальто, короткие легкие платья простого покроя, босоножки на небольшом каблуке, маленькие сумочки в руках и шляпки-клош. Больше всего меня удивили эти шляпки. Разные цвета, разные фасоны, разный декор и даже разный материал, но такая шляпка была на голове каждой женщины. А ещё у всех были короткие волосы, что волнами или кудрями выбивались из-под полей клоша. Я одна шла по городу с длинными волосами, с непокрытой головой, в джинсах и кроссовках и чувствовала себя здесь неуместно. Наверное, стоит подумать над своим прикрытием для путешествий – одного плаща определенно мало.

Когда я оказалась в квартале Гро-Кайу, то пронеслась по зажатым меж домов улицам. Автомобили тяжело и скрипуче прокатывались мимо меня, люди с интересом поглядывали, а некоторые женщины неодобрительно смотрели, мол, фу, какая не модная. Я старалась не обращать внимания, сейчас меня волновало нечто другое. Я уже около десяти минут в прошлом, и меня в любой момент могло забрать в Средневековье, а ничего, кроме кафе, кабачков и прочих подобных заведений мне так и не попалось.

Пришлось проделать долгий путь прежде, чем я нашла антикварный магазин.

Название у него было не очень оригинальным – «Галерея Винтаж». Зато оно было красиво вырезано на табличке из дерева цвета темного шоколада и прорисовано золотистой краской. Софи, наверное, понравилось бы. Стеклянная витрина во весь первый этаж была буквально забита разными вещами, отчего взгляд так и забегал туда-сюда.

Я поспешила зайти в магазин; вдалеке за прилавком стоял продавец, который увлеченно беседовал с мужчиной в сером костюме. Больше людей не было. Мне очень повезло, что меня никто не заметил.

Очень тихо, как мышь, я нырнула за огромный шкаф и сунула в карман первое, что попалось под руку. Даже не рассматривала, что хватаю, но на ощупь поняла, что это часы на цепочке. После как ни в чем не бывало я прошлась между прилавков, старательно изображая покупателя, чтобы не вызвать подозрений. Параллельно я прикидывала, что еще могу спрятать в карман – места там оставалось немного, а во втором и так уже лежали телефон и карандаш с ластиком, поэтому стоило присмотреться к чему-то маленькому. Здесь было столько всего, что меня затопила жадность: если все это продать в нашем времени, то наверняка можно стать золотым магнатом. Широкополые шляпки с перьями, фарфоровая посуда, вазы, подсвечники, резная мебель, гобелены, картины, игрушки, большие механические часы. Даже прилавки, на которых размещались вещи, были частью антиквариата и тоже были в продаже. Просто невообразимо! Жаль, я не могу утащить все…

Я искала что-то мелкое, и вскоре на глаза попалась брошка в виде бантика. Я тут же плавно взяла её в руки и сунула в карман.

Дело сделано. Больше ничего поместиться не могло, и я решила уйти. Хотела зайти за большой шкаф и телепортироваться на улицу, чтобы ещё побродить по этому времени, пока есть такая возможность, но неожиданный голос, раздавшийся прямо над ухом, разрушил все мои планы.

– Ищете что-то конкретное?

Вот черт! А ведь я даже не заметила, как мужчины перестали друг с другом говорить.

– Нет, я просто смотрю, – пискнула я, обернувшись.

Рядом с комодом, за которым я скрывалась, стоял тот мужчина в сером костюме. У него были черные, как вороново крыло, волосы, и очень резкие черты лица. При виде меня он отчего-то застыл в неподдельном удивлении, а потом, казалось, обрадовался и воскликнул:

– Эль!

– Откуда вы меня знаете?! – Я шарахнулась, чуть не сбив огромную вазу.

– Ну как, это же я, Алек. Или я так постарел, что ты меня уже и не помнишь?

– Я вас не знаю, – я попятилась назад.

Похоже, человек, с которым мне предстоит познакомиться в будущем… Со мной таких историй еще не происходило, и я, признаться, не горела желанием ввязываться в перепутанные временные линии.

Я бросилась к выходу. Мужчина кинулся за мной, намереваясь догнать. Растолкнув прохожих, я свернула за угол, но на повороте затормозила, из-за чего мужчина быстро меня настиг, схватив за локоть.

– Пустите! – воскликнула я, а потом зачем-то добавила: – У меня есть нож!

– Знаю. И ещё пистолет. Я сам тебе его дал.

Мои брови подскочили. Какой еще пистолет? У меня и ножа нет, а пистолета и подавно!

– Да неужели ты меня не помнишь? Сколько тебе лет? – спросил он с негодованием.

– Секретную информацию не выдаю, – кинула я, с силой толкнула его и сразу же рванула куда глядят глаза.

Мне повезло – мужчина не стал догонять во второй раз, и я смогла прогуляться по этому времени в относительном спокойствии.

***

Небо начинало хмуриться. Я сидела на скамье в самой глубине квартала Гро-Кайу и рисовала в альбоме улицу с ретро-машинами. Рядом был небольшой рынок, где старушки продавали цветы. На этой улице была другая атмосфера, нежели около Эйфелевой башни. Город теперь походил не на мировую столицу с толпами суетящегося народа, а на маленький провинциальный городок. Вот каким разным может быть Париж, причем в любой эпохе.