Спрятанный дневник
Шрифт:
– Не оставляй мне ничего, Ана,- сказал он, увидев, что мама выкладывает из сумки домашние припасы,- я ведь скоро буду дома, может быть, даже через неделю.
Он достал из тумбочки кнопки и прикрепил к стене над кроватью лучшую фотографию: молодые черешни в цвету.
– Взгляну утром на эти черешни,-сказал он со спокойной улыбкой,- и почувствую себя дома, с вами…
О дневнике они больше не говорили. Это было дело решённое. Тайна связала их ещё крепче. В душе Мирта этот день навсегда останется самым ярким, светлым воспоминанием.
Отец проводил их до лестницы.
–
– Не беспокойтесь, я дальше не пойду,- тихо проговорил отец.
Они простились. Мама застегнула отцу верхнюю пуговицу на рубашке. Глаза её снова сверкнули, как листья после дождя.
Мирт стоял в сторонке. Отец подошёл и протянул ему руку.
– Спасибо за фотографии,- сказал он,
И когда они уже спускались по ступенькам, он вполголоса крикнул им вслед:
– До воскресенья!
«До воскресенья, до воскресенья, до воскресенья»,- звучало в голове у Мирта, когда они ехали домой в автобусе.
Глава третья
СТРАШНЫЙ ДЕНЬ
Мирт нарочно вошёл в класс, когда уже звенел звонок. Душан и Полтора Мартина бросали на него хмурые взгляды, но Мирт был спокоен, как никогда. Какое ему дело до их затей, у него есть своя тайна, она согревала душу и вселяла веру в себя. Только бы дождаться отца и летних каникул, а они уже не за горами.
На большой перемене его прижали к стенке недруги. Мало-помалу вокруг него образовался тесный круг. Даже Улитка выполз со своей парты. Но на него цыкнул Полтора Мартина:
– А ну проваливай! Обойдёмся без слизняков!
Улитка кисло улыбнулся и побрёл к своей парте. Разошлись и другие. Они стояли в углу класса, у самого окна. Мирт, улыбаясь, прислонился к подоконнику.
– Вчера ты смылся, позволю себе напомнить,- заговорил Полтора Мартина. Он стоял перед Миртом, растопырив ноги и заложив руки в карманы.
– Смылся? Гм!
– усмехнулся Мирт.- Я просто торопился домой.
– Ещё бы, дома тебя ждало жаркое из лягушачьих лапок,- сказал Душан и, очень довольный собственным остроумием, громко расхохотался.
Подошло ещё несколько любопытных.
– А вас кто звал?
– гаркнул Полтора Мартина.- Кому не терпится, чтоб я намял ему бока, пусть подождёт после уроков во дворе, сейчас всё равно не успею…
Мальчики с ворчанием отошли. Никому не хотелось иметь дело с его кулаками.
– Чего вам надо?
– спросил Мирт.- Я же сказал, что не пойду в вашу компанию. Может, изложить в письменном виде?
– Так-то так. Но ты не сказал причину. Вот о ней мы и хотели спросить, а ты сразу дал дёру.
– Говори: почему не хочешь быть с нами?
– Не хочу, и всё тут… Хочу быть один…
Мирт, конечно, кривил душой. Не так уж приятно быть одному. И дома один, и в школе один, хотя в классе вместе с ним сидели на партах ещё тридцать мальчишек и девчонок. Но подружиться он как-то ни с кем не мог. Вот Петер из Поляны, с которым он познакомился в прошлом году, другое дело. Это был друг. Но Петер далеко, а в письмах
всего не расскажешь.– Хочешь быть один?!
– процедил сквозь зубы Полтора Мартина.
– Совсем один?
– насупился Душан.
И вдруг Полтора Мартина крикнул:
– Врёшь!
– Враньё это, потому мы вчера и бежали за тобой,- поддержал товарища Душан.
Мирт смотрел на них с удивлением.
– Дрейч вчера хвастался, что ты свёл дружбу с ними, с «хозяевами аллеи». И уже дал присягу. Это правда?
– Разве они лучше нас?
– продолжал Душан.- А ты знаешь, что они столкнули с горы машину и она превратилась в лепёшку? Знаешь?
– Знаю,- спокойно ответил Мирт.
– Ну и что же?
– Полтора Мартина выпятил грудь.- Мы такими делами не занимаемся.
– «Герои смерти» этим не занимаются,- подтвердил Душан.
– А «хозяева аллеи» здорово вас надули. Ничего я им не обещал, даже и не говорил с ними…
– Не верим.
– Вступай в наше общество, тогда поверим.
Мирт вспомнил правила вступления в их общество. Однажды ему пришлось увидеть, как принимали новенького. Новичок ложился на железнодорожном мосту в углубление между рельсами, где мог поместиться взрослый. В «яме смерти» он должен был лежать до тех пор, пока над ним не пройдёт состав. Только после этого он становился членом общества «Герои смерти».
– Такое геройство не по мне,- сказал Мирт.
– Трус,- усмехнулся Душан.
Мирт вздрогнул.
– Я сказал, что не хочу вступать ни в какое общество, и баста. А теперь отойдите от меня. Сейчас будет звонок.
Полтора Мартина заступил ему дорогу.
– Так, значит, не пойдёшь?
– Нет. Ни к кому не пойду.
– Трус!
– ярился Душан.- Дылда, а всего боится!
У Мирта лопнуло терпение. Он замахнулся на Душана, но Полтора Мартина молниеносно парировал удар и подставил Мирту ножку. Мирт упал.
В коридоре заливался звонок.
Мирт встал и со слезами на глазах пошёл к своей парте. Его провожал презрительный смех Душана и Полтора Мартина. Он уже хотел броситься на них с кулаками, чтобы расплатиться и за подножку, и за «труса», и за этот смех, но у доски уже стоял учитель и внимательным взглядом обводил класс. Вот он положил на кафедру книги, сцепил за спиною руки и, неторопливо расхаживая перед первыми партами, стал излагать правила пунктуации. Мирт не слушал его. Ему казалось, что весь класс сейчас только и думает о том, что его назвали трусом. Он чувствовал, что краснеет до корней волос, а на глаза навёртываются позорные слёзы. Он заставил себя думать о другом. Вспомнил о своей тайне, об отце, который, может быть, сейчас смотрит на его фотографии с цветущими черешнями и улыбается. Потом в мыслях встал рассказ отца о том, как во время войны его схватили фашисты, как пытали его, чтобы заставить говорить, и как он ничего не сказал. Он должен быть таким же сильным и бесстрашным, как отец.
Постепенно слёзы высохли на его глазах. В душе появилась решимость и отвага. Он вырвал из тетрадки лист и написал крупными буквами: «После уроков я пойду с вами на мост…»
Сложив листок, Мирт отправил его по партам. Наконец записка попала в руки Полтора Мартина. Тот небрежно развернул её и прочёл. На лице его появилась торжествующая улыбка.
А листок последовал дальше. Он переходил из рук в руки. Никто уже не думал о точках и запятых, о которых толковал учитель. К концу урока весь класс знал содержание записки Мирта.