Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Я бы делал скваммеры из твоей шкуры. Она такой толщины, что уж не пропустит никакого запаха.

– Кстати, насчет шкур: у Ирвинга в каюте на полу такая шкура, что люди, заходящие к нему впервые, пугаются и просятся скорее на Землю.

– Почему на Землю?

– Там тигры давно не кусаются и даже у носорогов прелестный характер...

– Между прочим, именно Ирвинг изобрел способ полета пятками вперед. Он говорит, что это предохраняет голову.

– Но это лишь для тех, - сказал Ирвинг, - у кого есть голова.

Кедрин сидел и грустно улыбался. Веселые мальчики! Эти - из недавно

пришедших. Для них пока еще кругом романтика. А он, Кедрин, здесь уже почти два месяца и знает, что к чему...

Объявили посадку. Пилот появился из раскрывшегося переходника. Его лицо было знакомо, хотя раньше оно не было таким холодно-суровым.

– Привет, Сема!
– сказал Кедрин. .

– Салют!
– сказал Сема.

– Вы теперь на приземельских?

– Что же, я должен всю жизнь летать на глайнерах?
– спросил Сема.
– Я на приземельских.

– А тот пилот?

– .Не летает. На Земле.

– Его тогда действительно лишили?

– Его?.. Хотел бы я... Он готовит себе экипаж.

– Ага, - сказал Кедрин.
– Можно садиться?

– Сделайте ваше одолжение, - сказал Сема. Кедрин шагнул в переходник. Гур нагнал его уже в салоне. Он протянул Кедрину маленький пакетик.

– Вот, возьми... на память; Я снял для тебя копию с записи Холодовского.

– Зачем?

– Прочитаешь на планете, когда будет время и настроение...

– Спасиб...
– рассеянно сказал Кедрин.-Ты видел Герна?

– Да.

– Он тебя не убил?

– Хотел. Но я его обезоружил: спросил, из какого пластика была защита автоматики в реакторах "Гончего Пса". При неожиданных вопросах Герн теряется, и я успел сбежать. Кстати, а ты не помнишь, какой пластик?

– Никогда не знал.

– Жаль. Впрочем, я узнаю. Думаю, что это был пластик "К-178"...
– Он хитро прищурился.

– Ну и что?

– Ничего. Итак, расстаемся да месяц?

– Не знаю...

– Зато знаю я. Ты попрощался?

– Что? А...

Кедрин умолк. Гур сказал:

– Ничего, грустящий друг мой... Воистину прав был кто-то, сказавший: "Если бы бури в пространстве были столь же преходящи, как в любви, не было бы ничего приятнее полетов..." Кто это сказал?

– Не знаю, - буркнул Кедрин.

– По-моему, опять я. Или иной классик, но это неважно...

Прозвучал сигнал окончания посадки. Кедрин поднял глаза.

– Скажи ей, что...

– Нет уж, - усмехнулся Гур.
– Это ты сделай сам... Через месяц или раньше...

Когда люк корабля вдвигался на место, Кедрину показалось, что из зала донесся веселый голос:

– Или раньше...

XVII

Капитан Лобов - там, на орбите Трансцербера, - сидит в своем кресле за пультом и думает. По старой привычке руки его лежат на пульте, но сейчас эта привычка ни к чему и пульт ни к чему - управлять нечем. Нервы сохранились, но вот ног у "Гончего Пса" нет.

Управлять нечем. Но все остальное в таком возмутительном порядке, что ни экипажу, ни пассажирам делать нечего. Наблюдения над Ахиллесом ведутся, и он подступает все ближе, и снова на какое-то время скорость сближения увеличилась, а потом стала прежней, но ничего не стало от этого понятней. И к людям все чаще приходят мысли: "Земля не успеет. Не может успеть. Земле нужно еще больше

месяца, а здесь Ахиллес догоняет, он уже наблюдается визуально - пока как яркая точка, но скоро она обретет линейные размеры, затем ее можно будет наблюдать и без помощи оптики, а потом..."

И люди думают о том, что будет потом... А капитан Лобов думает о том, как бы сделать, чтобы они не думали.

Обстоятельства приходят ему на помощь. Приходят в негодность термоустройства одного из отсеков - жилого. Морозец хорош зимой на Земле, но не сейчас и не на орбите Трансцербера. Все люди немедленно мобилизуются на ремонт термосистемы. Причины аварии неизвестны - еще вчера все было в абсолютном порядке. "Но аварии всегда случаются неожиданно,- утешает капитан Лобов.- Ничего, это не так страшно. Поработаем как следует дня два - и все будет в порядке".

Все с этим согласны, и выражают предположение, что потом аварии, наконец, оставят их в покое. Капитан Лобов согласен, в свою очередь, с этим мнением. Но про себя - только про себя, разумеется, - он допускает, что аварии могут происходить и в дальнейшем. Он даже может - вернее, мог бы предсказать (хотя никогда не отличался даром пророчества), где скорее всего произойдет следующая авария. Она произойдет во флора-секции экоцикла. Это не очень опасно, но потребует немалых усилий для ликвидации.

И авария происходит. Люди заняты, им некогда думать о том, что Ахиллес снова придвинулся на несколько тысяч километров...

Земля начала открываться ему с высоты, и даже матросы Колумба не приветствовали ее таким криком, какой раздался в его душе.

Корабль входил в плотные слои атмосферы. По обшивке текли огненные реки. Чудесная планета лежала внизу, зеленая и голубая, омываемая ветрами и океанами, летящая, смеясь и кружась, в мировом пространстве. Земля, всегда принимавшая блудных сынов...

На космовокзале было людно. Кедрину не хотелось сразу покидать порт. Он хотел продлить, растянуть встречу с планетой. Он зашел на связь и написал радиограмму на спутник, чтобы она тоже почувствовала все это. Он сдал радиограмму, потом отозвал ее и порвал бланк.

Он посидел в баре, потягивая что-то прохладительное и тонизирующее. Затем медленный аграплан нес его над сушей и над океаном, и он все смотрел, смотрел из окна... Да, это была Земля, не сон, и он был на Земле, и не надо было торопиться на смену, и вообще не надо было никуда торопиться!

Он высадился на том же самом острове Отдыха.

Там, где два с лишним месяца назад стоял его коттеджик, возвышалось теперь совсем другое здание и жили другие люди а его домик, опрысканный деструктуратором, давно уже превратился в кучку пыли, потому что никто из отдыхающих не хотел жить в домике, которым пользовались, как никто не стал бы надевать поношенный костюм.

Кедрину коттедж был, по сути дела, не нужен, однако он все же сходил в центр по размещению и там выбрал себе такой же стереотип, как и в прошлый раз. Он намотал веревочку на палец и крутил стереотип объемом в кубический дециметр, вокруг пальца, пока не разыскал подходящее местечко почти на самом берегу. Тогда он вскрыл упаковку, установил стереотип и предоставил домику самому расти за счет воздуха до заданных размеров. Сам он пошел на пляж, загорая и удивляясь, до чего же здесь шумно.

Поделиться с друзьями: