Спутник 'Шаг вперед'

– Да.

– Просто пришлось бы подождать, чтобы распутать эту историю с запахом. И пусть бы мы не успели, пусть бы там погибли люди, но его никто не упрекнул бы в этом. А в смерти упрекнули - некоторые...

– Некоторые...
– повторил Кедрин.

– Ты помнишь, из истории: война двадцатого века...

– Конечно!

– Так вот. Помнишь, тогда люди бросались грудью на амбразуры, из которых хлестал огонь, чтобы другие могли пройти?

– Но на Земле давно не стреляют...

– И не будут стрелять. Но всегда будут в жизни человечества такие амбразуры, которые кто-то должен будет закрыть грудью, чтобы другие смогли пройти прямо, а не в обход. Слава закрыл одну из таких амбразур. Пусть небольшую... Он был из таких людей.

– Он был из команды "Джордано". Там они все такие.

– Да, мы все были такие. Но разве дело в "Джордано"?

– А разве вы тоже были там?

– Все ведь не могут быть академиками. Но мы стоим друг друга.

– Я работал, - неожиданно для себя сказал Кедрин и протянул Велигаю карточку с расчетами.

Глаза Велигая на секунду стали жесткими, но взгляд привычно скользнул по расчетам. Потом он протянул руку и взял у Кедрина карточку.

– Ты уже сообщил?

– Шел на связь.

– Беги. Остальное потом.
– И крикнул уже вдогонку: - Седов в тебе не ошибся!

"Ты, кажется, тоже" , - подумал Кедрин, но это мельком, потому что он бежал, неся в руках ставшую бесценной карточку с расчетами, в которых была разгадка природы запаха, а значит - победа над ним!

Возвращаясь в институт, к Велигаю, Кедрин подумал, что полгода назад он, сделав подобное открытие, вероятно, ощутил бы себя на десятом небе и был бы горд, как петух. Он и сейчас чувствовал радость в душе. Но это было совсем другое - это была другая радость, радость не просто за себя, а за то, что он сделал нечто важное и нужное для других.

Кедрин застал Велигая в той самой лаборатории, где встретился с ним впервые в день смерти Андрея. Там все было, как прежде. Будто что-то могло измениться оттого, что в кресле Кедрина сидел другой человек.

Едва Кедрин вошел в лабораторию, Велигай, сидевший, как и тогда, в кресле рядом с вычислителем, обернулся и знаком попросил его пройти и сесть в кресло у стола.

Прошло, наверное, более часа, прежде чем вычислитель закончил работу. И все это время Кедрин думал: "Какими же теперь должны стать скваммеры, как удержать в пластмассе радикал, выбиваемый неизвестным излучением?" Неизвестным для него, но, может быть, не для Велигая. Ведь неспроста он то появляется на спутнике, то вдруг оказывается на Земле. Вероятно, Велигай и занимается проблемой новых скваммеров. "Вот когда приходится пожалеть, что у нас, в Приземелье, нет своих вычислительных центров!"

– Да, жаль...
– незаметно для себя проговорил Кедрин.

– У нас там тоже будут свои вычислительные центры. И скоро...
– сказал Велигай, подходя к Кедрину.

– Пожалуй, вы знаете, о чем я думал все это время?

– Это несложно - о скваммерах.

– Верно. И что вы думаете?

– Я думаю, что скваммеров не будет. А вы что думаете, Кедрин?

– Лететь на спутник.

– Тогда нам по пути.

– Кстати, Велигай, как вы считаете, мне здорово влетит за нарушение... за то, что работал?

– Боитесь?

Кедрин вздохнул:

– Да.

Велигай рассмеялся и похлопал Кедрина по плечу так, как здороваются по пути на смену монтажники.

– Тогда я попрошу, чтобы добавочный срок наказания разложили на нас обоих.

Они вышли из института.

Велигай тяжело влез в лодку, уселся и подождал, пока Кедрин сел рядом. Затем дал команду автопилоту.

– Скажите, Велигай... Вот там будут свои вычислительные центры. Будет стопроцентная гарантия. Да?

– Да.

– Но ведь это значит, что рано или поздно строительство и Длинных кораблей придется передать машинам.

– Да. Когда корабли пойдут однотипными сериями... Но они пойдут однотипными сериями.

– Чем же тогда Приземелье будет отличаться от Земли?

– Разве что природой. Но ведь это еще надо сделать, Кедрин,.

– Да. Машины будут вытеснять нас, а мы...

– Нет, мы не будем убегать от них. Все-таки командуем-то мы и всегда будем командовать. Мы будем всегда опережать их и уходить все дальше. Туда, где еще не могут эффективно работать машины. Туда, где может только человек...

– Но в конце концов...

– А конца не будет, Кедрин, - сказал Велигай.
– Мир бесконечен, к счастью... Ох, еще сколько работы для человека! А теперь дай мне поразмышлять. Мне трудно думается при ускорениях и в невесомости - неудачный организм... А сейчас полтора часа самого лучшего времени для размышлений: полет в сумерках...

– Я подожду, - согласился Кедрин.
– Это хорошо: полет в сумерках...

В сумерках зажигались звезды. Лодка мерно тянула в своем лодочном эшелоне, автопилот пощелкивал и помигивал цветными огоньками. За прозрачным куполом зажглись опознавательные огни, на пульте засветился экран локатора,

Кедрин и сам .задумался. Итак, в скваммерах запах объяснен. А тогда, в спутнике? Разве там была поблизости схожая пластмасса?

Да, была. Иллюминатор в крышке резервного люка.

А откуда берется это излучение? Что это за излучение?

Это пока не известно. Как всегда, установление, каких-то фактов порождает новые вопросы, возникает потребность объяснить новые факты. И так без конца...

"Ничего, - подумал Кедрин.
– Во всяком случае, объяснение одного факта я им везу". Пожалуй, срок наказания ему не уменьшат. Это такой народ монтажники...

И Ирэн. Все равно без нее он не может. Он готов сказать это всем и каждому. Если бы не она, он так и остался бы на Земле.

– Да, - негромко сказал Велигай.

– Вы... следите за моими мыслями?

– Немного, - сказал Велигай.

– Тогда скажите, бывают ли полосы несчастий?

– Сформулируй точнее...

– Одно несчастье за другим. Что это значит? Люди страдают от этого запаха. Гибнет, как бы то ни было, но гибнет Слава Холодовский, а еще до этого летит реактор у Лобова. Почему такая система?

– Полоса несчастий, гм...
– пробормотал Велигай.
– Давнее определение... Я думаю, что это означает наш очередной шаг вперед.

– Почему?

– Потому, что когда вы входите в темную комнату, вам еще не ясно, на что там можно наткнуться, обо что ушибиться, что опрокинуть на себя. Это станет ясно, если зажечь свет. Но чтобы зажечь свет, надо войти в комнату. А она темна, и тот фонарик, которым мы ее предварительно освещаем, нам помогает не всегда. Ну, и мы натыкаемся на что-то...