Сражайся как девчонка

На улице — широкой, красочной, яркой, в утренних сумерках я не рассмотрела ее красоту — действительно стояла лошадь. Упитанная, крепкая тягловая лошадь, совсем не похожая, в моих представлениях дилетанта, на изящную верховую. Лошадь была запряжена в телегу, на которой лежали два набитых мешка. И было тихо, разве что где-то за стенами домов угадывалось присутствие людей.

Я метнулась обратно. Такие решения принимаются моментально, пока ситуация не изменилась в худшую сторону. Увы, но я не могла руководствоваться опытом, только проецировать навыки на то, что проанализировать и спрогнозировать возможности не было никакой.

— Кладем Фредо на телегу, — распорядилась я. — Фредо, друг, они побегут так быстро, как смогут, потом бросят тебя как мешок, тебе будет больно, придется терпеть. Кто умеет управлять лошадью? Ты? Как тебя зовут? — обратилась я к кивнувшему мужику. — Фуко? — Обжора, помню. — Сразу садишься на козлы и правишь к дому Лазаря. Знаешь, где он? Отлично. Остальные — остальные группой, стараясь не разделяться, не бежать, идут к дому Лазаря и не вмешиваются ни во что. Спокойно идут и ждут меня там, не пытаясь войти. Всем понятно? Вы — несите Фредо, а вы — пошли, пошли к дому Лазаря!

Я прижалась к стене, пропуская ошеломленных людей. Женщина, присоединившаяся к нам последней, отступала обратно к убежищу, Жизель бросила свой край мешка и тоже вжалась в стену. Анаис перехватила мешок, и все бросились к телеге — путаясь, мотыляя Фредо, я видела, что по его губе течет кровь. Иначе никак… Это же просто мещане. Их вершина — выносить барахло при пожаре, и вот как сейчас.

Мишель сунула ребенка матери и кинулась было за мной, я остановила ее.

— Бегите к дому Лазаря!

— Это поганый дом! — взвизгнула Жизель и тут же получила от меня оплеуху. Черта с два, милая, черта с два.

Фредо швырнули на телегу, он не выдержал и закричал. Анаис расталкивала людей, столпившихся возле телеги, мне нужно скоординировать их, пока все не пошло не так. У нас оставались секунды, а кто-то уже лез в телегу…

— Нет! — крикнула я, бросаясь к телеге. — Ты…. Фуко, садись и гони. Слезай, ты, дерьма кусок! — я дернула второго мужика, уже сидевшего рядом с Фредо, свесив ноги. Подбежала Мишель… — Гони!..

Медленно, очень медленно, но их нельзя упрекать. Я вспоминала отработки эвакуации из торговых центров, вокзалов, автостанций… Люди теряются в непривычной им ситуации, главное — не давать им впасть в панику. И у меня почти получилось. Почти.

— Де-ед! — детский вопль полоснул по ушам. Телега тронулась, я успела сволочь с нее мужика, сдернула обиженно заревевшую Мишель. — Де-душ-ка-а!..

— Го-ни!.. — Такой ор, что соблюдать режим тишины бесполезно. Внезапность уже не мое преимущество, теперь важна скорость и то, что все разбегутся. Надеюсь, придут, куда я им велела. — Нет, Мишель, стой, нет!

Она побежала обратно в проулок, а я не смогла ее задержать. Посреди улицы остался стоять только вытолканный из телеги мужик, и вслед за бодро рванувшей лошадью несся мальчишка лет двенадцати. Я прыгнула наперерез.

— Нет. Нет, малыш, прости. Не знаю, кто ты… Дрянь мелкая!

Да он почти с меня ростом, сильный и ловкий. То, что я взрослая, ничего не меняет, даже прежняя я не смогла бы с ним справиться, а нынешнюю меня мальчишка пнул по пострадавшей ноге. Я взвыла, но его не выпустила. Телега должна уехать. Потом я ее отдам. Наверное. Это не точно, лошадь нужна и мне, но где мне держать эту проклятую лошадь и чем кормить?..

Парнишка вырывался, мужик ничего не предпринимал, но телега откатила уже достаточно, чтобы я выпустила пацана. Я разжала руки, пока мальчишка меня не перекалечил, и на мое собственное плечо легла чья-то ладонь.

— Какой ты прыткий, — и сильные пальцы стиснули меня так, что из глаз брызнули слезы, а затем некто оторвал меня от земли.

Почему некто, успела подумать я в бесконечно долгие мгновения, пока на меня неотвратимо надвигалась загаженная неровная брусчатка. Я прекрасно узнала голос. Вчера он меня спас, сегодня никто не помешает ему меня прикончить.

— Жак, — простонала я, корчась и борясь с приступом адской боли. Если я что-то себе сломала — проще сдохнуть прямо тут, посреди улицы, под палящим солнцем. — Я знаю тебя, ты — Жак.

Я перевернулась на спину, и это отняло у меня все силы. Ножи бликовали от яркого света, а я и рукой не могла пошевелить. Я ведь могла и пораниться… черт, черт.

— Деда! Они увели Розину! Они увели нашу телегу!

Воспитательные меры здесь однообразны и примитивны. Я услышала сильный шлепок и затем — детский рев, еще один шлепок.

— А ты куда сбежал, пащенок? — рявкнул Жак. — Я тебе что сказал — ни на шаг от телеги!

И еще один шлепок.

— Хватит, — взвизгнула я.

Не в моем положении диктовать кому-то условия. Вся моя бесштанная армия разбежалась, понимать бы куда. Надо мной нависла тень, Жак наклонился, взял меня за ворот рубахи и грубым рывком поставил на ноги. Я была ему даже благодарна — раз я стояла, значит, не покалечена или просто не осознала пока.

— Жак…

Он не отпускал меня и всматривался. Сомнений не было, он меня узнал, и все, что меня занимало — что он будет делать: еще раз выкинет меня на обочину жизни или все-таки попробует что-то выпытать.

Жак ослабил хватку. Я пошатнулась, он тут же подхватил меня на руки, я не сопротивлялась. Пусть несет, лишь бы не в канаву швырнул. Я умудрилась утереть рукавом слезы, рассмотрела, что Жак идет туда, куда Фуко угнал телегу, а за нами плетется зареванный мальчик.

— Я отдам ее, — пробормотала я. — Мне нужно было довезти раненого.

— Сбежала, — кивнул Жак без особых эмоций, припомнив мне ночь.

— К тебе пришли, — перебила я. — Мне там было оставаться опасно.

— Знаю. Хорошо, что сбежала. Как тебя зовут?

— Для всех и для тебя я сейчас — Валер, — ответила я. Спросить, нашел ли он капитана? — Телега будет у дома Лазаря. Знаешь, где это?

Жак кивнул, остановился, спустил меня на дорогу. Я постояла, попробовала пошевелить руками и ногами. Больно, и у меня определенно ушиб всего переодетого монашка, но если мне и в этот раз повезло, обойдется без травм внутренних органов.

— Не знаю, кто туда придет, — продолжала я. — Ты тоже решил бежать, бежим вместе. Нас было десять человек… сколько осталось, не имею ни малейшего представления. И в доме двое. Если… они еще ждут.