Сразу и навсегда

По правде говоря, возможно, стоит добавить к списку профессий в постоянно меняющемся резюме еще одну – няни, что очень сочеталось с выгуливателем собак, натурщицей и доставщицей цветов.

Не то чтобы все это имело нечто общее со специалистом по банковским инвестициям.

Наконец-то ей назначили собеседования. Одно в Сиэтле завтра утром. Второе – в Портленде, послезавтра, тоже утром и к тому же по скайпу, что очень удобно: таким образом она сможет позировать в классе Люси. На этой неделе начинающие художники рисовали ступни, и Грейс можно было не волноваться насчет одежды, по крайней мере от ступней и выше…

Она попыталась представить, как мать или отец позируют, выставив голые ноги, но так и не смогла. Потому что они воспринимали жизнь куда более серьезно. И занимались настоящим делом.

А Грейс позирует.

Не то чтобы она не любила Лаки-Харбор. Любила. Просто все, что могла здесь найти в смысле карьеры, было… недостаточно серьезным. Недостаточно солидным.

Она плюхнулась в заднюю кабинку рядом с ожидавшей Мэлори. Эми заявилась еще через две минуты и уронила на стол обувную коробку. Развязала розовый передник. Отбросила в сторону, села и пристроила ноги на сиденье у самого бедра Грейс.

– Слава богу, закончила на сегодня.

– А что в этой коробке? – спросила Грейс, с любопытством трогая упаковку. – Новые туфли или что-то другое?

– Или что-то другое. То, что продается с сумасшедшей скоростью.

Она была художником-графиком и нашла для себя нишу, рисуя местные пейзажи цветными карандашами. Галерея Люсиль продавала ее рисунки, как только Эми их приносила.

– Я не успеваю.

– Не успеваешь? – переспросила Грейс.

– Да. Сначала я брала наличные или чеки и совала квитанции в сумку или карманы, или куда придется.

Грейс с ужасом сообразила: Эми имела в виду свою бухгалтерию! Конечно, сама она больше не бухгалтер, но сохранила прежнее уважение к процессу.

– Ты говоришь «сначала». Что же делаешь сейчас?

– Я решила, что веду себя безответственно и завела документацию.

– Это не документация, – заметила Грейс. – Это коробка.

– Ну, назови, как хочешь. Коробка удобнее.

Эми подвинула коробку к Грейс.

– Для тебя.

Грейс подняла крышку, Тут было… все.

Бумажные салфетки с небрежно нацарапанными номерами и датами, клочки бумаги с цифрами и датами, клочки побольше. Квитанции: какие сложены, какие смяты. Грейс подняла круглую ватную подушечку с номером, начертанным чем-то вроде карандаша для подводки глаз, и не веря глазам, уставилась на Эми.

– Ну, ведение счетных книг – не моя стихия, – пожала плечами Эми – Скорее твоя, верно?

– Полагаю, что так.

– И? – выжидающе уставилась на нее Эми.

– И…

– Согласна помочь мне или нет?

– Как? – ахнула Грейс. – Достать тебе коробку побольше?

– Нет, привести в порядок вот это дерьмо. Ну… создать систему, чтобы я не выглядела еще одной идиоткой с коробкой, когда придет время платить налоги.

Грейс перевела взгляд на Мэлори. Та рассмеялась.

– Лучше соглашайся. Прежде чем ее арестуют за неуплату налогов, – посоветовала та.

Грейс подвинула коробку к себе и вздохнула.

– Ладно, сделаю я чертовы книги. Но тебе это обойдется…

– В кучу баксов?

– Шоколадные корзиночки. От Тары.

Тара была хозяйкой гостиницы, где жила Грейс, и мало что могло сравниться с изысканностью ее выпечки. Правда, Грейс она была не по карману.

– Заметано, – кивнула Эми. – Но я тебе и заплачу, так что предъявишь счет.

– На бумажной салфетке.

– Очень смешно!

За шоколадными корзиночками – к сожалению, вышедшими не из рук Тары, они обсудили последние новости: Эми и ее сексуальный лесник Мэт Бауэрс решили жить вместе. Мэлори собирается сбежать с Таем, местным «летающим» парамедиком, куда-нибудь на южное побережье Тихого океана, хотя пообещала устроить большой прием здесь, в Лаки-Харборе, когда вернется. А Грейс рассказала, посмеиваясь над собой, как прогуливала собаку Джоша. Потому что вряд ли такие известия можно сравнить с переменами в жизни подруг.

– Я не понимала раньше, что у доброго доктора есть странная способность добиваться своего.

– И знаешь у кого еще? – хмыкнула Эми. – У всех мужчин. А его мопса действительно зовут Танк?

– Его сестра принесла щенка домой для племянника, – пояснила Мэлори, знавшая о Джоше больше, чем любая из них, так как они работали вместе в больнице.

– И не дожидаясь, пока вы спросите, должна добавить: главная жизненная цель Анны – сводить Джоша с ума.

– Почему? – удивилась Грейс.

– Не знаю. Думаю, она пытается заставить его платить за то, что стала инвалидом, в чем нет ни малейшей его вины. Скоро он действительно рехнется: на нем не только Тоби, Анна, но и больничный совет, требующий продать контрольную часть его практики.

Вообще-то Джош при каждой встрече казался Грейс спокойным, абсолютно владеющим собой и абсолютно… ням-ням.

Хотя слишком уставшим.

– С чего это он должен продавать контрольную часть своей практики? – спросила Грейс.

– Люди не понимают, сколько труда нужно вложить в практику, – пояснила Мэлори. – Если что-то случается с пациентом, – виноват доктор. Если имеется ошибка в счете и за процедуру взято слишком много денег – это мошенничество, в котором тоже виновен доктор. Список бесконечен, и доктор отвечает за все. Сюда включена плата по кредиту за обучение, за выполнение условий, необходимых для получения лицензии. Счета за страховку, стоимость офиса…

Она пожала плечами.

– Люди считают, что доктора зарабатывают кучу денег, но это не так. Джош унаследовал практику от покойного отца, но его первая любовь – отделение «скорой». Если он продаст практику, сможет проводить больше времени там. Или с Тоби.