Сразу и навсегда

Он стыдился того, что у него перехватило горло.

– Грейс. Просто уходи.

– Нет.

Она положила голову ему на бедро и нежно погладила.

– Скажи, как тебе помочь?

Она могла начать с того, что передвинет губы дюйма на два вправо.

Но не сделала этого. А забрала у него стакан с виски и поставила на журнальный столик. Встала, потянула его за собой и обняла.

Теперь его горло сжалось так, что не проходил воздух. Он притянул ее к себе и зарылся лицом в волосы.

– Все будет хорошо, – прошептала она.

Нет. Нет. Ничего уже не будет хорошего.

Но вместо того чтобы признать это, он наконец втянул в себя воздух. Ему не нужно ее участие.

Она отстранилась и, взяв его за руку, повела в спальню.

Скверная идея.

Худшая из всех возможных.

«Остановить ее»…

Он выше на добрый фут и тяжелее фунтов на семьдесят. Совсем нетрудно освободиться. Но он пошел за ней, как потерявшийся щенок.

Она потушила свет, и их окутала темнота. Над ним. В нем. Он и так едва держался.

И он хотел ее.

Нуждался в ней.

Просто не умел просить. Впрочем, она и не заставляла…

Грейс потянула его в спальню, и захлопнула дверь ногой.

– Иди сюда.

– Ты дрожишь, – прошептал он, обнимая вздрагивавшее тело.

Ее руки скользнули по его груди. Сжали лицо.

– Не я. Ты дрожишь.

Черт!

Он пытался отодвинуться, но она крепко обняла его, не давая пошевелиться.

– Джош…

– Мне нужно идти.

– Но это твой дом.

Ее пальцы нежно гладили его волосы. И в глазах тоже сияла нежность.

– Никто никуда не пойдет. Ты уже там, где нужно.

Она заперла дверь и толкнула его на кровать.

Черт. Он слишком далеко зашел, если она смогла застать его врасплох.

Джош приподнялся на локтях и увидел ее. Она стояла в прозрачной кофточке и леггинсах, теплая, милая, заботливая. Слишком заботливая. Он этого не хотел. Он хотел видеть ее обнаженной, потной, выкрикивающей его имя.

– Я хочу остаться один, – сказал он вслух.

– Тебе ни к чему оставаться сегодня в одиночестве.

– Ты не можешь знать, что мне нужно.

Она смотрела на натянувшийся перед больничных штанов.

– У меня прекрасная мысль.

Она спустила с плеч бретельки кофточки, и эта штука сползла до талии. Она качнула бедрами, и кофточка упала на пол.

– Уверен, что не хочешь поговорить?

Он сел, сжал ладонями ее бока.

– Думаю, это поможет.

Он уставился на красивый розовый лифчик с чашечками-половинками, позволявшими увидеть соблазнительные, уже затвердевшие соски. Они сморщились еще сильнее. И у него потекли слюнки.

– Джош?

– Прости. Я не слышал ни слова с той минуты, как ты сняла кофточку.

Он закрыл глаза.

– Ты не должна быть здесь.

– Назови хоть одну вескую причину, почему нет.

Но в этот момент ему было не до логики. Он поискал слова.

– Я временно недоступен.

– Немощен, может быть?

Она толкнула его в грудь. Он снова повалился на спину и уставился в потолок. Который почему-то вращался. Да, что-то еще… он хочет подмять ее под себя и взять. Взять быстро, грязно и жестко.

– Тебе следует уйти, Грейс.

– Да? И с чего? Потому что ты можешь потерять самоконтроль? Или, что еще хуже, выказать эмоции?

Она покачала головой и слегка улыбнулась:

– Ты видел меня в момент гнева, страха, печали… куча эмоций. Видел, как я выходила из себя, как ломалась. Видел меня всякой. Так что думаю, что смогу справиться и с тобой, здоровяк.

– Здоровяк? – недоуменно повторил он.

Она пробралась в постель и легла на Джоша, прижавшись животом к его восставшему члену.

– Он мне кажется здоровенным.

Джош, как сквозь туман, чувствовал, как она гладит его бедра. А потом и выше. Пальцы ловко справились с завязками и освободили его.

– Сейчас во мне нет нежности, – предупредил он.

– Мне не нужна нежность, – улыбнулась она. – Когда-нибудь напомни показать тебе список моих сексуальных фантазий. Он весьма разнообразен. Да, и ты ведь в больничном костюме. Тут уже не до нежности.

Он застонал.

– Играем в доктора. И для разнообразия я буду доктором.

Иисусе.

– Грейс…

– Шш-ш, – пробормотала она, выпутываясь из леггинсов. Когда их ноги переплелись, он снова застонал.

– Ты весь внимание, надеюсь?

– Как всегда в твоем присутствии.

– Приятно слышать.

Несмотря на беспечный тон, она невольно напрягала мышцы бедер, и он понял, что Грейс так же возбуждена, как он сам.

При этой мысли он дернулся.

– Грейс…

– Нет.

Она прижала палец к его губам.

– Твое дело сидеть и выглядеть красиво.

Его тихий смех перешел в хриплое рычание, когда она взяла его губами.

– О Иисусе…

Он снова зажмурился. Руки комкали простыню, потому что она была права: он не мог себя контролировать. Уже через две минуты он тонул в наслаждении и жарком отчаянном желании.

– Грейс, – охнул он, пытаясь ее предостеречь.

Но она что-то счастливо пробормотала и усилила хватку.

Джош кончил быстро и обильно и, наверное, должен был сгорать от унижения. Но его одолевала блаженная усталость.

Когда несколько часов спустя его разбудил звон будильника, в спальне, кроме него, никого не было.

Он потом долго гадал, уж не приснилось ли ему все это.

Следующий день настал слишком рано, и Грейс прокляла свой будильник. Было два часа ночи, когда они с Джошем распростерлись на постели. Глаза его закатились, и она не была уверена, что он все еще дышит.

Должно быть, дышит, потому что его машины уже не было.

Она поехала в Сиэтл на собеседование во второй фирме, из которой позвонили накануне в конце дня. Собеседование прошло прекрасно.