Среда обитания

– Бежим, – распорядился Крит. – Бежим, партнер! Нечего глазеть, тут не Большая Арена!

Проскользнув в щель между камнями, они обогнули холм, промчались мимо других холмов и темной лужи, в которой что-то кипело и булькало, перебрались через овраг и начали карабкаться в гору. Лишайники, сиявшие ровным люминесцентным светом, озаряли их путь, воздух стал почище, смрад уменьшился.

– Эта стена Ямы круче, но вдвое ниже, – сказал Крит. – Часа за два можно подняться. Выйдем на Плоский Карниз, к правому штреку, а там рукой подать до Ледяных Ключей. Однако… – Он огляделся по сторонам. – Однако мы сошли с тропы, и эти места мне незнакомы. Вернуться надо. Думаю, туда.

Несколько минут они двигались в молчании.

– За Ключами передохнем. Ты не устал, Дакар?

– Устал, но потрясение больше усталости, – ответил он. – Гораздо больше.

– Потрясение?

– Да. Эти чудища, которых ты натравил на манки…

– Крысюки?

– Они. Понимаешь, я никогда не видел крыс размером с носорога.

– Что такое носорог?

– Животное, которое водится на Поверхности. Или водилось… Ну, не важно. Я хочу сказать, что эти крысы не просто большие, а чудовищно огромные. Тоже мутация?

Охотник передернул плечами.

– Возможно. Но если мутация, то случилась она в незапамятной древности. Мы знаем одно: крысы всегда здесь жили, здесь и под другими куполами. Раньше в Отвалах попадались, но там их повыбили. Хотя, бывает, забредают…

– Чем они питаются?

– В основном манки.

– А манки?

– В основном крысами и другими манки. Мне этот порядок нравится. А тебе, партнер?

Он улыбнулся. Напряжение схватки покидало его, ровный голос Охотника успокаивал.

– Почему же они не сожрали друг друга?

– Плодятся с жуткой скоростью. Ты видел самца и самку, а в логове еще десятка два крысят. Если победа будет за манки, они их сожрут, а если за крысами, будет пища для крысиного потомства. Но гнездовий много, и манки не переведутся.

– Вы могли бы их уничтожить, – сказал он после недолгой паузы. – И манки, и этих чудовищных крыс.

– Зачем? Чтоб жизнь скучнее сделалась? Подумай сам: есть купол с промзонами и трейн-тоннелями, и есть Отвалы и Штреки, первобытные места… Кто хочет, ходит, копается или стреляет всяких тварей… А если некуда будет ходить и нечего стрелять?

– Отдушина? – спросил он и тут же ответил: – Да, отдушина! Такая же, как ваши войны. Демографическое давление в куполах, скученность, как в муравейнике, повсюду народ, миллионы, десятки миллионов… Нужно дать выход агрессивности, стравить пар. Я правильно понимаю?

– Думаю, да. Потолкуй с Мадейрой и его приятелями-блюбразерами из Медконтроля. Они лучше меня понимают… – Крит вдруг остановился и вытянул правую руку с торчавшей из нее обоймой. – А это что? Не встречал я здесь этаких штуковин! И никто не встречал, Паком клянусь!

Часть откоса сползла вниз – вероятно, под тяжестью рухнувших сверху камней. Эти огромные глыбы, каждая величиною с сельский дом, виднелись выше по склону, метрах в тридцати, а ниже образовался вал из глины и щебня, от которого тянулись длинные языки оползней. Между камнями и валом – темное пространство, а в нем – какая-то конструкция, большая и, несомненно, искусственная: округлый корпус, который торчал из склона, будто попавший в него снаряд, широкие раструбы дюз, контуры люка и рядом с ним – рваное отверстие. Обвал, по-видимому, случился недавно – на камнях и корпусе странной машины не было мха.

– Осмотрим, – произнес Крит и полез к аппарату, бормоча: – Не видел я таких штуковин… а раз не видел, надо поглядеть… всякая информация полезна… вдруг что-то нужное узнаем и не придется тащиться к Ключам… верно, партнер?

Он машинально кивнул, карабкаясь вслед за Охотником. Глина – или похожая на нее мягкая порода – осыпалась под ногами, но ступни нащупывали нечто твердое и подходящее для опоры – видимо, упавшие сверху обломки. Один из них пробил корпус около закрытого люка; дыра оказалась большой и позволяла проникнуть внутрь машины.

Крит бросил в отверстие осветительный шарик, потом побарабанил по обшивке пальцами.

– Триплекс. Тот же самый материал, из которого делают трейны, скафы, авиетки и тысячи других вещей. И размер как у трейна… Может, трейн и есть?

Но внутри были не кресла, а крохотная кабинка, засыпанная грунтом по колено. Ее передняя часть была разбита каменными глыбами, но все же им удалось разглядеть два огромных конуса с режущими лопастями, за ними – агрегат под прочным кожухом и трубы, которые тянулись от него в корму машины. В крышке агрегата имелась панель с экраном и клавишами, а больше – ничего, ни сиденья, ни рычагов, ни рукоятей, ни педалей.

– Странный механизм, – произнес Охотник, сдвигая очки на лоб. – Похоже, люди тут лишние. Как думаешь, Дакар?

Он поглядел на конусы и трубы, тянувшиеся по обеим сторонам кабины, на выпуклый горб кожуха и панель с экраном. Ему не приходилось видеть подобных машин, но догадаться об их назначении было несложно. Описывали, и не раз – конечно, не в инструкциях и учебниках, а в фантастических романах.

– Это горно-проходческий комбайн, – сказал он. – Вернее, подземоход-бурильщик на полной автоматике. Здесь, наверное, компьютер… – Его рука осторожно коснулась панели. – Программируется маршрут, конусы режут породу, она подается в этот агрегат, и что-то с ней происходит – не знаю, измельчение, разложение, испарение… То, что получилось, идет по трубам и выбрасывается через дюзы. – Он помолчал и добавил: – Хотелось бы мне знать, какой тут источник энергии. Чудесная, должно быть, вещь!

Крит раскрыл комбинезон под челюстью, сунул руку, почесался с сосредоточенным видом.

– Считаешь, это механизм Эры Взлета? В твои времена такие были?

– Нет. Их только воображали и описывали в книгах. И вот еще что… – Он призадумался, морща лоб и поглаживая затылок. – Кроме штрека, которым мы прошли, есть и другие, ведущие к Яме?

– Да, разумеется. Больше десятка.

– Думаю, их проложили такие же машины. – Он стукнул пальцем по кожуху. – И думаю, что в месте, где теперь Яма, была природная полость, и тоннели шли над ней. Когда сверлили очередную дырку, огромный пласт породы со всеми готовыми штреками рухнул, и получилось то, что наблюдается теперь. Этот бурильщик завалило, место признали неудачным для прокладки тоннелей и начали копать в других направлениях. Обвалы, думаю, бывали не только в Мобурге… Есть где-нибудь еще такие ямины?

– Есть, – с энтузиазмом отозвался Охотник, – есть! В Сабире, Фрисе, Паге, Норке… А ты молодец, партнер, соображаешь! Получается, что Штреки – это тоннели для трейна… копали, значит, в неподходящих местах, и бросили… Однако не многовато ли их? Где полтора десятка, где два, где три, а в Хике, я слышал, сорок четыре. И как ты это объяснишь?

– Исследовали подземные пласты, обкатывали технику, проверяли на конкретных породах – они ведь разные в каждом регионе… Да мало ли что еще! – Он махнул рукой. – Меня другое занимает, Крит. Эти ваши трейн-тоннели тянутся на километры и километры, идут под океанским дном, под материками, горами, пустынями, соединяют восемь сотен городов… Поразительно! Поразительно и потрясающе! Я не мог понять, как это сделано, какую применяли технологию, причем на такой огромной глубине! Теперь мне ясно. – Он оглядел маленькую кабину и повторил: – Ясно! Трудились такие бурильщики-роботы для прокладки тоннелей, и было их, вероятно, тысячи… Но какой труд! Какой титанический труд!