Среда обитания

Врач ушел. Было слышно, как заурчал мотор, потом, уже издалека, несколько раз донесся вой сирены...

– Как же он сюда попал?
– задумчиво сказал инспектор, осматривая склад. Всюду высились горы ящиков, пустые бочки.
– Другого хода нет?

– Был, да его давно кирпичом заложили, - ото звался Балашш.

– Все же посмотрим.

Осторожно обойдя темное пятно, расплывшееся на мраморных плитах пола, они прошли за иконостас. Когда-то там был вход, но дверной проем был прочно заделан кирпичной кладкой.

Старший лейтенант для верности потрогал кирпичи рукой.

– Ладно, Прохор Савельич, - сказал Мухин.
– Похоже, дело серьезное, надо начальству в район доложить. Давай-ка запрем храм божий, да поеду я названивать.

– Не выйдет закрыть, - покачал головой Баланин, - надо ящики мужикам отдать. Мне директор башку открутит. Сам понимаешь - каждый день дорог.

– Ладно, - согласился участковый, - ящики пускай забирают от дверей, а внутрь - чтоб никто ни ногой.

Позвонив с почты в район, инспектор Мухин заехал в поселок Дружная Горка, в больницу. Оказалось, что потерпевшего уже отправили в Гатчину.

"Быстро они сработали, - с одобрением подумал Владимир Филиппович. Бывает, "скорой" часами ждать приходится, а тут..." Он заглянул в кабинет к главврачу, своему старому приятелю и верному товарищу по охоте.

– Как живем, Иван Иванович?

– Ты по поводу раненого? Увезли...

– Знаю. В сознание не приходил?

Главврач, нестарый еще, но совсем лысый, с маленькими острыми глазами, мотнул головой:

– Ты что! Довезут ли еще?

– Ударили?

– Нет, Филиппыч, не ударили. Похоже, что он откуда-то упал. Пролом черепа и бедро сломано.

– Упал он на мою шею, - сердито сказал Мухин.
– А впрочем... Так, так, так.
– Он хитро сощурился.
– Упал, значит? Проверим.

Иван Иванович смотрел на него с чуть заметной улыбкой. Он знал, что его приятель - мужик во всех отношениях основательный, но тугодум.

– Ты мне, Иван Иваныч, скажи - ничего при нем не обнаружили? Я наспех посмотрел...

Главврач открыл ящик стола и положил перед инспектором два ключа на брелоке в виде какой-то большой монеты.

– Все, и боле ничего.

– Ни документов, ни записной книжки?

– Ничего.

Мухин взял ключи. Внимательно осмотрел их. Ключи были от автомобиля.

– Ты мне, Иваныч, позвони, если будут новости.
– Он поднялся.
– А я поехал начальство встречать. Из уголовного розыска инспектор приедет.

То, что пострадавшего не ударили, круто меняло дело. На участке Мухина уже несколько месяцев не было никаких серьезных происшествий, и утренний вызов его огорчил. Теперь же появилась надежда, что произошел несчастный случай. Правда, несколько странный несчастный случай - это инспектор понимал. У пострадавшего в карманах вместо документов, как должно быть у каждого порядочного гражданина, - пистолет ТТ. Ни паспорта, ни удостоверения личности, ни записной книжки. Ключи от дома, ключи от автомобиля. А где этот дом? Где автомобиль? Инспектор сделал еще одну заметку на память. Подумал: нельзя скидывать со счета и такой вариант мужчине могли "помочь" упасть... Но у Владимира Филипповича имелась своя версия, и ее следовала поскорее проверить.

К тому времени, когда из Гатчины приехал инспектор уголовного розыска Гапоненко, Мухин еще раз облазил церковь, долго, задрав голову, разглядывал разрушенный купол, шепча себе под нос: "Свалился он на мою голову. Как пить дать, оттуда свалился". Потом, распугивая кур и гусей, объехал на мотоцикле село, все его закоулки, дальние и ближние концы.

Они сели с Гапоненко на бревнах, рядом с церковью, закурили, и Мухин подробно рассказал инспектору о случившемся.

Владимир Филиппович недолюбливал Гапоненко. Встречаться им приходилось нечасто, но даже из этих редких встреч Мухин вынес впечатление, что капитан - человек равнодушный. Главное, что раздражало Мухина, - так это то, как легко и быстро капитан делал выводы и как потом, легко отказывался от собственного мнения. Владимир Филиппович если делал после долгих раздумий какой-нибудь вывод, так стоял на этом до конца. Гапоненко чувствовал, что дружногорский инспектор его не жалует, и держался с ним настороженно.

– Ну и что ты думаешь об этом?
– спросил Гапоненко.

– Думаю, что приехал человек пошарить - нет ли в церкви икон. Этих шаромыжников развелось много. Вон в прошлом году Рождественскую церковь обчистили...

– Знаю.

– Залез он через разрушенный купол.
– Мухин поднял голову и показал на ржавый скелет купола.
– Там и лестница валяется. Я проверил. Залезть-то залез, да сорвался...

– Логично. Только почему же лестница валяется? Что он, залез, а лестницу спихнул? Или ветром сдуло?

– Нет. Лестница здоровенная. Откуда он ее только приволок?

– Проверь, - строго сказал Гапоненко.

– Видать, матерый дядя. Пистолет в кармане, документов никаких.

– Ты, Владимир Филиппович, протокол оформил?

Мухин кивнул.

– Все чин чином? С понятыми?

Мухин пропустил этот вопрос мимо ушей и продолжил:

– Ключи от машины в кармане. А машины нет. Я все объехал. Нету. В карманах у него никаких билетов нет. Значит, скорее всего на машине прибыл.

– Машину будем потом искать, - сказал Гапоненко.
– А сейчас давай займемся делом.
– Они встали с бревен и пошли к церкви...

Вечером Мухину позвонил главврач дружногорской больницы. Потерпевший скончался, не приходя в сознание, по дороге в Гатчину.

На следующий день утром мальчишки обнаружили в кустах у соседней деревни Лампово автомашину "Жигули" с ленинградским номерным знаком. Ключи, которые были в кармане пострадавшего, к автомашине подошли. В "бардачке" "Жигулей" лежали водительские права на имя Анатольева Дениса Петровича.

Владимир Филиппович долго сравнивал фотографию, наклеенную в водительских правах, с фотографией погибшего и в сомнении качал головой. И борода и усы на карточках были одинаковые, и овал лица похожий, а люди были разные.

А когда он, приехав в Ленинград и выяснив в Петроградском райотделе ГАИ адрес Анатольева, явился вечером на его квартиру с неприятным чувством, что он несет родственникам печальное известие, Анатольев сам открыл ему дверь. Оказался он совсем не таким, как на карточке, - толстым, кучерявым и добродушным.

– Права-то мои, голуба, - удивленно крутил он головой, рассматривая водительское удостоверение.
– Скажу так - корочки мои, а физиономия чужая. Ну и личность! Какой-то типус-опус.
– Анатольев вытащил из пиджака другое водительское удостоверение. На нем стоял штамп "дубликат", с фотографии смотрел сам Денис Петрович.

Полтора года назад, по словам Анатольева, он остановился около магазина купить хлеба. Было жарко, пиджак висел в машине. Денис Петрович взял только мелочь из кармана. Вернувшись через несколько минут из магазина, машины на месте не обнаружил.