Среди монстров

– Губернатор распорядился собрать воду и запасы продуктов. Вступаем в режим стихийных бедствий, ребята. Я знаю, что большинство из вас пришли для фотосессии, но пора за работу. Пойдемте.

Мужчины кивнули и повернули к черному ходу. Папа огляделся вокруг и поймал Тома, пока тот шел к начальнику полиции и мэру.

– Том, мои девочки здесь, - сказал папа.

Том посмотрел на меня и Хэлли, а затем кивнул, давая папе негласное разрешение остаться, прежде чем пойти дальше.

– И что теперь?
– спросила я.

– Ждем ребят, пока они не вернутся, и поможем чем можем.

Он наклонился и прошептал мне на ухо:

– Сделай мне одолжение, Дженна. Не трогай свой телефон. Не хочу, чтобы какая-нибудь информация в новостях напугала твою сестру.

Я чувствовал, что маленькая рука сжала мою. Я опустилась на колени рядом с Хэлли. Ее светлые волосы были в ужасном беспорядке, как всегда было после школы. Ее одежда не сочеталась, и ее серая верстовая куртка была привязана на талии. Она отодвинула вверх свои очки в черной оправе, ее ледяные голубые глаза блестели.

Мы не могли не выглядеть настолько разными Хэлли с ее светло-голубыми глазами и крохотным телосложением, и я с медово-коричневой радужкой и каштановыми волосами. Я всегда была спортивной, всегда выходила за границы, боролась за независимость, даже когда я была маленькой. Хэлли всегда казалась такой хрупкой.

Как будто услышав мои мысли и воплощая их, она выдала следующее:

– Я хочу к маме.

– Бьюсь об заклад, она приедет сюда, как только она закончит работу. Она тоже хочет быть здесь, с нами, - сказал я.

Хэлли покачала головой.

– Она не приедет сюда, Дженна. Она пойдет на наше место.

– В Красный Холм? Только если случится что-то плохое, глупышка.

Хэлли оглядела помещение, полное в испуганных людей.

– Все плохо, Дженна.

Я встала и потянула ее на себя.

Глава 3

Бетонные стены и полы Оружейной казались намного меньше, чем тогда, когда я была здесь в день для посещений Национальной гвардии год назад. Это был просто один гигантский зал, но даже тогда с огромными военными транспортными средствами, припаркованными внутри, пространство казалось больше. Теперь, все транспортные средства были на улице, но было так много людей, из-за этого у меня немного разразилась клаустрофобия. Тем не менее, как сообщали по новостям ситуация ухудшилась и новость, о том, что губернатор пребывал в Андерсоне, привлекала все больше людей к старому кирпичному дому.

Папа помогал другим пожарным передавать воду и одеяла, и они также подключили все вентиляторы к каждой розетке, которые смогли найти. Губернатор Беллмон стоял на сцене, выступая со словами утешения, временами, вытирая капающий пот со лба. Он выглядел как проповедник Судного дня, во время уличного возрождения, только мы были забиты внутри захудалого здания, который был старше моего отца.

Я не могла себе представить, как тяжело нести ответственность за сохранение спокойствия такого количества людей в такой пугающей ситуации. Я была рада, что это был он, а не я.

– Я не могу дышать, - сказала Хэлли.

Из-за влажности кожи, ее очки часто опускались до носа так, что она всегда толкала их на макушку, как мама делала с солнцезащитными очками. Когда она попыталась сосредоточиться, ее левый глаз поворачивался вовнутрь.

Я вытерла ее по нос своей блузкой и опустила очки на место.

– Твой глаз не слушается, - сказала я, подмигнув.

Родившись раньше срока, Хэлли много болела в младенчестве. Мама часто говорила, что ее раннее появление на свет объясняет, почему она - единственный человек в нашей семье, который носит очки и почему она меньше других в классе. Мама настаивала на том, что Хэлли была сильнее любого из нас, и определенно, никогда не будет комплексовать о своем ленивом глазе. Конечно, мама говорила так, пока нянчилась с Хэлли. Но когда упоминали ее очки или ленивый глаз, мы редко акцентировали на этом внимание, и если и мы делали то, только чтобы объявить, что, как странно было то, что один из ее одноклассников заметил это. И вместо этого мы назвали его чокнутым глазом.

Хэлли выпучила губы.

– Я хочу есть.

Я привела ее к столу с корзинами полными закусками. Я взяла четыре маленькие пачки чипсов и положила четыре бутылки воды в рюкзак Хэлли. Мы пошли вместе через шаткие деревянные двери в травянистый двор, окруженный высоким забором, который выглядел зловеще с колючей проволокой сверху. Несколько ржавые Хаммеры и военные грузовики были припаркованы там. Я даже заметила танк и была уверена, что он предназначен только для вида.

Некоторые горожане стояли вместе, обсуждая теории о происхождении вируса и делая звонки. Хэлли выбрала место в углу двора, и мы сели в траву, уже зеленую из-за переизбытка весеннего дождя.

Я уже подумывала написать Хлое, Хэлли вскочила:

– Мои штаны промокли!

Я вскочила, проверила на наличие влажности на брюках. Я вздохнула.

– Прости. Я найду что-нибудь для нас, куда мы можем сесть.

Я вернулась в Оружейную и нашла несколько пластиковых скатертей. Я взяла одну и оторвала его зубами, и присоединилась к Хэлли снаружи.

– Вот, - сказала я, кладя кусок на землю.
– Наш собственный маленький пикник.

– Мне холодно, - скулила Хэлли.

– Это охлаждение, - согласилась я, - ты вспотела внутри. Из-за этого мерзнешь быстрее.

Она развязала рукава куртки, обернутой вокруг ее талии и надела ее.

– Из-за пота?
– спросила она в замешательстве.

Я пожала плечами и застегнула куртку.

– В этом весь смысл.

Хэлли жевала свои чипсы, пока мы смотрели, как еще больше транспортных средств съезжают по шестой улице. Водители, казалось, искали места для парковки.

– Почему так много людей приезжает сюда?

– Наверное, потому, что губернатор здесь, и они думают, что это должно быть безопасным.

– А это действительно так?

– Я не знаю, - ответила я.
– Копы и пожарные здесь, и Национальная гвардия едет. Я бы сказал, что больше безопасно, чем нет.

Это немного успокоило Хэлли, но это длилось всего несколько секунд, прежде чем она снова нахмурилась.

– Хочу к маме.

Я сжала губы:

– Я тоже.

Несколько молодых людей в камуфляжной форме пришли через деревянную дверь и вышли во двор, крича людям, чтобы они вернулись обратно в Оружейную. Я схватила Хэлли и потянула с пути прежде, чем завернуть нашу скатерть и все, что было на ней его в свой рюкзак.

Папа кричал наши имена внутри, а затем он появился, бросаясь к нам.