Среди самцов

Появился Феликс, мигом оценил обстановку и решил избавить брата от этого тяжкого бремени.

— Нужна твоя помощь, Джимми, — деловито сказал он. — Дети и кое-кто из взрослых затеяли игру в снежки. Между тем срочно требуется собрать всех в большом шатре, поскольку Ситтоны начнут сейчас зачитывать торжественную речь.

— Понял. — Джимми поднялся с места и, одарив Одетту странным взглядом, который было невозможно расшифровать, отправился следом за своим братом.

— А куда это ушел Джимми? — медовым голоском пропела Сьюки, предварительно обменявшись многозначительными взглядами с Джин Ситтон. — Мама говорит, что Саския нарочно попросила усадить его рядом с вами. На тот случай, если вы не заметили, скажу, что мужчин и женщин без пары на вечере не так уж много.

Одетта стиснула зубы. Она опять допустила промашку. А все ее гадкий рот. Стоит ей только его раскрыть и одарить собеседника своей доморощенной философией, как он из ее поклонника или хотя бы дружески настроенного к ней человека мигом превращается в ее ярого оппонента или даже врага. Это же надо было такое сморозить: представить свою глупейшую теорию про мертвого, но незабвенного возлюбленного на суд человека, потерявшего любимую девушку!

Когда начали произносить речи, Джимми в шатре все еще не было. Зато его место за столом занял пытавшийся уже строить Одетте куры валлиец по имени Гарт Дрейлон. Проходя мимо, он будто невзначай отогнул манжет рубашки — якобы для того, чтобы узнать время, а на самом деле — чтобы продемонстрировать ей свой золотой «Ролекс». Потом, наклонившись к ней и лаская взглядом треугольный вырез ее платья, он произнес:

— До чего же мне люб этот вид! Напоминает горы и долины моего родного края.

Речь Тони Ситтона относительно будущего счастья Саскии и Стэнли была произнесена без особого энтузиазма и, соответственно, ответного энтузиазма у собравшихся не вызвала.

— Этот тип такой жмот… Каждый пенни экономит, — сказал про Тони Гарт Дрейлон. — Знаешь, что он подарил молодым на свадьбу? Жалкий этюдишко Котмана — вот что.

Когда с места поднялся Стэн и начал рассказывать собравшимся, как сильно он любит свою Саскию, Гарт, не обращая на него никакого внимания, еще ближе подсел к Одетте и стал говорить ей на ухо весьма рискованные комплименты. Одетта же, будто и впрямь обратившись в Снежную королеву, сидела на месте словно вырезанная изо льда статуя, не шевеля даже бровью.

Уже в самом конце взял слово свидетель жениха Гилберт и долго и нудно зачитывал поздравления, которые пришли молодым. К тому времени длинный нос Гарта почти уже касался грудей Одетты, поэтому, когда Вирджиния Ситтон сказала: «А теперь прошу всех встать», — и гости разом поднялись с места, она своим бюстом едва не свернула ему нос на сторону.

Все это время Джимми Сильвиан, не видевший снега лет пятнадцать, играл с ребятней в снежки. Относительно Одетты Филдинг Джимми совершенно точно знал две вещи: во-первых, она была далеко не такая покладистая, как его покойная Флоренс, а во-вторых, у нее были все шансы угодить в ближайшее время в психушку. Особенно если принять к сведению все то, что говорил о ней Калум. Нельзя, конечно, сказать, что Джимми верил Калуму на все сто, но в данном случае признаки нервного расстройства у бедняжки были видны и неспециалисту. По мнению Джимми, у Одетты слишком часто менялось настроение — то она была наверху блаженства, то без всякой видимой причины погружалась в бездны отчаяния и начинала ненавидеть себя и окружающих.

Однако, будучи человеком наблюдательным и вдумчивым, Джимми знал, что подобные симптомы часто бывают не только спутниками нервной болезни, но еще и очень сильной влюбленности. Поэтому ларчик мог открываться просто: Одетта была без памяти влюблена, и в этом-то ее болезнь и заключалась. Оставалось только узнать, кого именно она одарила своим чувством. Джимми решил при случае непременно это выяснить.

Начались танцы, в которых Одетта приняла самое деятельное участие. Возможно, по той причине, что быстрые, слаженные движения помогали ей подавить истерику и избавиться, пусть и на время, от бесконечных, надоедливых слез. Она буквально разваливалась на части, и лишь четкий ритм, задаваемый ударными инструментами, позволял ей держаться и воспринимать себя как единое целое.

Однако все хорошее кончается, и ансамбль «Диско-Фриско» после быстрых ритмичных вещей заиграл тягучую медленную мелодию. После нескольких вступительных аккордов послышался записанный на фонограмму голос Пэтси Кляйн, выводивший слова популярного шлягера: «Я с ума схожу, когда думаю о тебе».

Услышав песню Пэтси Кляйн, Одетта поняла, что ее собственная песенка спета. Слезы снова хлынули у нее из глаз и текли, ни на мгновение не останавливаясь. Закрыв лицо руками, она устремилась к выходу — в спасительную прохладу парка. Встав у полога, она принялась с шумом втягивать в себя свежий холодный воздух. Неожиданно ей на плечо легла тяжелая мужская рука, и чей-то голос произнес несколько слов ей на ухо.

«Если это Гарт Дрейлон, — подумала она, — то я сейчас его ударю». В следующую минуту, правда, она осознала, что рядом с ней находится Джимми Сильвиан.

— Вы не слышите меня? — спросил он. — Я во второй раз предлагаю вам потанцевать. — С этими словами Джимми протянул ей руку.

— Но я… я же плачу, — хлюпая носом, пробормотала Одетта.

— Я вижу, — охотно согласился Джимми с этим вполне очевидным фактом. — Так что, если вы откажетесь танцевать со мной, я вам бумажного платка не дам. А в передвижных туалетах, насколько я знаю, запас туалетной бумаги уже закончился.

Когда они вошли в шатер и стали танцевать, Одетта первое время прятала свое заплаканное лицо у него на груди: лучшей ширмы, чем широкая грудь Джимми, для этой цели было не сыскать. На них никто не обращал внимания, и Одетта постепенно стала успокаиваться.

Как только танец закончился, Джимми сразу же вывел ее на воздух.

— Ну вот, — сказал он, — я снова предоставляю вам возможность себя жалеть. Идите и рыдайте, сколько душа пожелает. — Вручив ей свой большой носовой платок и не прибавив ни единого слова, он оставил ее в одиночестве.

Одетта, хлюпая носом и содрогаясь от холода, побрела под снегом куда глаза глядят. Она долго танцевала, вспотела, и теперь ей казалось, что кожа постепенно покрывается скользкой ледяной чешуей.

Одетта поняла, что забрела на поле. Отсюда воздвигнутый усилиями Ситтонов ярко освещенный шатер казался пристанищем инопланетян из фильма «Звездные войны». Неожиданно она услышала, что у нее за спиной кто-то громко, натужно дышит. «Неужели Джимми Сильвиан?» — подумала она, повернулась и увидела нагонявшего ее Гарта Дрейлона.

— Сначала я подумал, что вижу призрак, и только потом, приглядевшись, понял: это ты, — сказал он, подходя к ней и переводя дух. — Тогда я сиганул через забор и двинулся за тобой. Даме не следует бродить по полям в одиночестве в такую погоду.

— Вовсе я не брожу по полям, — пролепетала Одетта. — Просто мне захотелось на минутку вырваться из этого душного шатра на простор.

— Как я тебя понимаю, детка! Что может быть лучше безраздельного простора? — Глаза Гарта шарили по местности в поисках шалаша или иного романтического укрытия, где, как известно, милые обретают рай. Так и не обнаружив ничего достойного внимания, он высказал предложение: — Может, укроемся от непогоды в моей машине, а, милашка? У меня «Порше Каррера» с интерьером из красной кожи. Классическая модель!