Среди Йоркширских холмов

— Хелен! Еще один вызов к Колуэллам.

— Как? — охнула она, в тревоге выбегая из кухни.

— Боюсь, что придется съездить. Только по дороге сперва повидаю молодого Джека Арнолда.

— Сына фермера Арнолда?

— Вот именно. Гонщика-велосипедиста.

— Но зачем?

— Хочу одолжить у него защипки.

49

Сестра Роза бережно водворила на стол дрожащего песика, помесь мелких терьеров. Он уставился на меня глазами, полными страха.

— Бедняжка! — сказал я. — Неудивительно, что он так напуган. Это ведь его подобрали у шоссе в Хелвингтоне?

Сестра Роза кивнула.

— Да. Бегал кругами, искал хозяев. Вы же все это видели много раз. Если бы не видел! Песик отчаянно ищет людей, которых любил и дарил бесконечным доверием. А они бросили его и уехали. Высунув язык от усталости, он подбегает к кому-то похожему и отворачивается в тягостном недоумении. Невыносимое зрелище. Меня душили гнев и жалость.

— Ничего, малыш! — Я погладил лохматую голову. — Все будет хорошо.

И действительно, в маленьком приюте сестры Розы для брошенных собак будущее ее подопечным обычно улыбалось. Поразительно, как быстро ласковая заботливость преображала тоскующие запуганные существа в бойких веселых собак. Вот и теперь в открытую дверь смотровой я видел за сеткой вольеров виляющие хвосты и ухмыляющиеся пасти, а воздух оглашало заливчатое тявканье.

Я заехал провести профилактический осмотр. Проверить здоровье вновь поступивших, сделать им прививки против чумы, гепатита и лептоспироза, снять швы (все суки сразу же по поступлении в приют подвергались стерилизации) и приступить к лечению, если обнаружу какое-нибудь заболевание.

— Он поджимает заднюю ногу, — сказал я.

— Да. Он как будто вообще на нее не наступает, и мне хотелось бы, чтобы вы ее посмотрели. Надеюсь, просто легкая травма.

Я проверил лапу и когти. Все в норме. Но, продолжая ощупывать ногу выше, я скоро нашел причину и обернулся к сестре Розе.

— У него был перелом бедра, и кость не вправили. Образовалась мозоль, но по-настоящему кость так и не срослась.

— То есть малыш ломает ногу, а его хозяева не сочли нужным посоветоваться с ветеринаром?

— Вот именно. — Я провел ладонью по худому тельцу, по торчащим позвонкам и ребрам, прикрытым только кожей. — И он истощен. Просто живой скелет. Видимо, всегда жил в забросе.

— И, держу пари, никогда не знал ласки, — пробормотала сестра Роза. — Посмотрите, как он вздрагивает, когда слышит наши голоса. Словно боится людей. — Она глубоко вздохнула. — Ну что же, сделаем что можем. А как с ногой?

— Придется сделать рентген, и тогда посмотрим. — Я кончил прививки, и сестра Роза унесла его в отдельный маленький вольер.

— Да, кстати, — спросил я, когда она вернулась, — как вы его назвали?

— Путик. — Она улыбнулась. — Не слишком звучное имя, но он же такой крохотный.

— Вы правы. Очень ему подходит. — И в который раз подумал, что подборка кличек все новых и новых спасенных собак — еще наименьшая из ее трудностей. Сестра Роза работала рентгенологом в большой больнице, но умудрялась выкраивать время, и чтобы ухаживать за своей постоянно меняющейся собачьей семьей, и чтобы изыскивать деньги для нее, устраивая всякие благотворительные мероприятия, а недостающие пополняя из собственного кармана.

Я перевязывал загноившуюся лапу другой собаки, когда заметил, что вдоль вольеров прохаживается какой-то человек. Заложив руки за спину, он внимательно вглядывался в оживленные морды за сеткой.

— А, так у вас есть заказчик? — заметил я.

— Надеюсь. Он мне нравится. Приехал незадолго до вас и не торопится с выбором. Такой дотошный!

В этот момент человек полуповернул голову в нашу сторону, и я лучше рассмотрел его коренастую фигуру.

— Так это же Руп Неллист! — воскликнул я. — Мой старый знакомый. Он держал в Дарроуби большой бакалейный магазин, и его дела шли так хорошо, что он открыл еще один в Харгрове, процветающем городе в тридцати милях от нас, и переехал туда. Однако клиентом оказался верным и регулярно привозил на осмотр свою собаку, пока она не умерла от старости. Случилось это — всего неделю назад.

Я кончил бинтовать, и мы с сестрой Розой вышли во двор.

— Добрый день, Руп! — окликнул я его. Он с удивлением оглянулся.

— А, мистер Хэрриот! Не ждал вас здесь встретить. — Его грубоватое лицо выглядело воинственным, но, когда он улыбался, оно становилось очень симпатичным. — Без собаки мне тоскливо, вот и вспомнил ваш совет. Подыскиваю себе новую.

— Правильно сделали, Руп, и приехали куда следует. Здесь есть просто чудесные собаки.

— Правда ваша. — Он снял фетровую шляпу и пригладил волосы. — Да только, черт дери, никак выбрать не могу. Чувство такое дурацкое: возьму одного, а их вон сколько тут бедняг мается, так почему его? Меня совесть замучает.

Сестра Роза засмеялась.

— Не вы первый, мистер Неллист! Многие чувствуют то же. Но пусть совесть вас не тревожит: все мои собаки находят хороших хозяев. И держу я их тут столько, сколько требуется. Мы никого не усыпляем. За исключением совсем уж одряхлевших и неизлечимо больных.

— Дело! Ну так я пройдусь еще разок.

И он вновь принялся разглядывать обитателей вольеров, заметно припадая на правую ногу — память о перенесенном в детстве полиомиелите.

Сестра Роза не преувеличивала, назвав его дотошным. Он переходил от вольера к вольеру, разговаривал с их обитателями, просовывал палец сквозь сетку и поглаживал их по носу. Среди этих собак было немало прекрасных образчиков своей породы, чистейших кровей, если судить по их виду: благородные лабрадоры, величавьге золотистые ретриверы, немецкая овчарка — настоящий чемпион по экстерьеру. И, глядя, как они виляют хвостами и ластятся к Рупу, я вновь отказывался понять их бывших хозяев. Бросить на произвол судьбы таких чудесных псов! Всякий раз, когда Руп проходил мимо вольера Путика, песик скакал на трех лапах рядом с ним по ту сторону сетки и заглядывал ему в лицо.

Руп остановился и долгое время смотрел на малыша.

— Знаете, мне вот этот пришелся, — сказал он.

— Неужели? — Сестра Роза искренне удивилась. — Он здесь первый день. Мы еще, не успели ничего для него сделать. А он в жутком состоянии. И совсем хромой.

— Оно заметно. Дайте-ка посмотреть на него поближе. — Сестра Роза отперла дверцу, Руп Неллист протянул руку, ухватил песика и поднес к самому своему лицу. — Вот что, кроха, — сказал он ласково, — хочешь поехать со мной?

Испуганные глаза несколько секунд поглядывали на него из зарослей косматой шерсти, потом хвостик дернулся, и розовый язык лизнул ему щеку. Руп засмеялся.

— Какие нежности! Ну, пожалуй, мы поладим.

— Вы хотите забрать его прямо сейчас? — с удивлением спросила сестра Роза, уставившись на него широко открытыми глазами.

— Вот-вот. Прямо сейчас.

— Но я бы предпочла, чтобы мы прежде привели его в божеский вид.

— Не беспокойтесь. Я сделаю все что требуется. — Он поставил песика на землю и опустил банкноту в ящик для пожертвований. — Спасибо, сестра, что позволили мне отнять у вас столько времени. А как вы назвали кроху?