Средневековая история. Тетралогия
Шрифт:
На стол перед Лонсом лег свиток.
— Прочтите.
Лонс развернул его и примерно с середины принялся бегло читать о страданиях Ирты Калианской.
Лиля кивнула.
— Так. В доме семь комнат, в каждой комнате по семь углов, в каждом углу по семь яблок. Сколько яблок в доме?
На этот раз Лонс задумался. Ничего подобного он не слышал. А вычислять в уме было сложно…
— Разрешите взять дощечку, ваше сиятельство?
Лиля подвинула мужчине вощеную дощечку и наблюдала, как он что-то царапает.
М-да… не айс. Но — пусть его. Математике она
— Триста сорок три яблока, ваше сиятельство.
Всего двадцать минут — шикарный результат для второго класса. Или первого?
Ладно, Мири не старше. А интегралы, которые Лиля и сама отродясь не помнила и не понимала, ей даром не нужны.
Одним словом — всего через полчаса Лонс был нанят на службу за еду, одежду, проживание и серебряный в месяц.
Строгая женщина по имени Эмма Матти, которую госпожа графиня назвала экономкой, указала Авельсу его комнату и пообещала прислать служанку с горячей водой. Дескать, графиня приказала, чтобы мылись все.
Те, кто в замке — в обязательном порядке раз в день. Хотя бы обтирались. Ибо вонь — недопустима.
В ожидании обещанного Лонс прилег на пол, чтобы не пачкать кровать — и задумался.
Если бы была его воля — он бы рванулся к Анелюшке. Но… а куда он доедет?
Наступает зима. Да, графиня может дать ему и денег, и лошадь, но… ладно! Пусть он доберется до Альтвера. И даже до Уэльстера.
Хотя второе — еще надвое сказано.
Зимой на суше невесело, а на воде еще грустнее. Ибо — шторма. Но пусть. К весне он доберется. В лучшем случае. В худшем — или сдохнет, или опять окажется в рабстве…
А вот что он будет делать в Уэльстере?
Может, имеет смысл сначала узнать, что там происходит? А потом уже ехать?
И не наобум, а все тщательно продумав. В конце концов, не может же благородная графиня не иметь драгоценностей, к примеру?
И даже не надо их красть. Она одна, в глуши, скучает… у Лонса был друг, который таким образом и зарабатывал на жизнь — развлекая благородных дам. Да, не слишком достойно. Но нищим выбирать не приходится.
Ради того, чтобы вернуться к Анели, он и не на такое пойдет.
Тем более, что отвращения у него Лилиан Иртон не вызывала. Не идеальная красавица, чуть крупновата, но какая грудь!
А какая… мысли Лонса спустились ниже пояса и стали весьма лестными для женщины.
Или не очень? Лиля предпочитала, чтобы восхищались ее умом, а не… тем, что пониже спины. Но тут уж — кому что.
Да, Лонс любил Анель. Но и жить ему тоже хотелось.
Тарис Брок вспоминал Лилиан Иртон.
Нет, ну не идиот ли ее супруг? Такая женщина. Красивая, умная, богатая… И сидит в каком-то захолустье. Скучает…
Да и не просто скучает!
На ее жизнь покушались! И об этом надо обязательно доложить Августу.
Ну ничего, доложим. Дайте только до Альтвера добраться. А там договоримся с градоправителем. Голубиная почта — вещь полезная.
Лиля
как раз шла по коридору, когда…— Ваше сиятельство! Я так рад, что вы выздоровели…
Дамис Рейс. И опять глазенки на грудь выложил. Да что ж такое!
Лиля милостиво кивнула.
— Да.
И замолчала. Сам выворачивайся, как пожелаешь.
Дамис вывернулся. На десять минут завел волынку о том, что Лилиан, как солнце, а без нее все в замке темно и пасмурно, приплел ее потрясающие волосы, улыбку… так бы и стукнула!
Был у них в группе один такой кадр… Искренне считал себя неотразимым. Пока Аля его матом не послала при всех. А потом попытался ее немножко прижать в углу.
Тот эпизод Лиля вспоминать не любила. Но чем-то Дамис напоминал того умника. Такая же уверенность в своей неотразимости.
Но тогда… тогда это был однокурсник. А сейчас — всякая шушера. Так что Лиля послушала еще пару минут для очистки совести и подняла руку.
— Любезнейший, вы хотите сказать что-то по делу? Нет? Свободен!
— Ваше сиятельство!
— Я что — невнятно выразилась?
— Ваше сиятельство, умоляю вас проявит милосердие.
— Какое?
— Только вы сможете смягчить мою участь, ведь ваша доброта, равно как и красота….
Лилю так и тянуло рявкнуть: 'Короче, Склифосовский!'. Останавливало только нежелание тратить хорошую шутку на дурака.
Поэтому она послушала еще пару минут комплименты и подняла руку.
— Конкретнее, любезнейший. В чем я могу облегчить вашу участь.
Зеленые глаза опасно сверкнули. Дамис внял.
— Ваше сиятельство, я умоляю вас, я припадаю к вашим ногам с просьбой убрать с уроков этого плебея!
Лиля вскинула брови. Кто-то из слуг тянется к знаниям? Ан нет!
Оказалось, Дамис Рейс имел в виду сына пастера. Марка. Мальчик был неблагородного происхождения, дурно влиял на подружку, и вообще — учить такое — это ниже низкого. Это губит репутацию господина Рейса.
Лиля окончательно озверела уже на пятой минуте потока жалоб и просьб. Нет, надо же! Марк его не устроил! Сноб! Ей, видите ли, нормально с пастером говорить, а Дамис его сыном брезгует?
За эти дни они с пастером успели найти общий язык. И тот приходил к Лиле два раза в день. С утра молились за графство Иртон, с вечера — за графа Иртон.
С утра Лиля пальцы крестиком не складывала. А вот с вечера… Если честно, ей граф не нужен был никак! Куда бы спихнуть, чтобы на нервы не действовал. Идеальным вариантом было бы развестись с ним, и пусть катится к чертовой матери. Но…
С пастером она молилась не просто так. Качала информацию по семье и браку. Можно ли развестись, что для этого нужно, как лучше сделать…
В Альтвере ей было не до таких разговоров. Дело бы поднять.
А вот сейчас…
Слуги — существа ограниченные. Поэтому Лиля планировала присутствовать на всех уроках. И задавать вопросы. Якобы проверяя знание предмета учителями. А на самом деле — расширяя свои познания об этом мире.
Нету здесь газеты. Нету. И интернета.
И Википедии.