Срочно нужен гробовщик (Сборник)

Старик посмотрел на него в упор, а мистер Джеймс повторил сказанное, только еще громче.

— Все это выдумки, — убежденно сказал мистер Конгрив. — Я точно знаю, она приходила днем. Я еще посмотрел на нее и подумал: как же изменилась мода. Это было днем, в день ее смерти. Причем она была совершенно здорова.

Мистер Джеймс виновато взглянул на Кампьена.

— Я не сомневаюсь, что она приходила утром в один из дней той самой недели. Абсолютно в этом уверен.

Толстые отвислые губы старика сложились в снисходительную улыбку.

— Вы всегда хотите, чтобы все было по-вашему, мистер Джеймс, только по-вашему. Бедная женщина, ей теперь все равно, она мертва. Но это было днем. Если я больше вам не нужен, джентльмены, я, пожалуй, пойду.

Инспектор проводил его глазами до двери и энергично потер подбородок.

— Да-а, вряд ли можно выставлять его в качестве свидетеля, — сказал он. — А кто-нибудь еще из служащих не мог бы дать показания о времени прихода сюда мисс Палинод?

Маленький элегантный мистер Джеймс имел такой смущенный вид, что незваные посетители вполне могли бы истолковать его смущение превратно.

— К сожалению, нет, — наконец сказал он. — Я уже думал об этом; мисс Уэбб, помню, тогда простудилась и несколько дней была дома. Нам с Конгривом пришлось управляться одним. — Он слегка покраснел. — Вы, наверно, подумали, что у нас не хватает служащих. Но это действительно так. В наше время почти невозможно найти работников, подходящих по всем статьям. Но могу вас заверить, было время, когда у меня в конторе работало четырнадцать клерков и мы выполняли куда больше операций.

Кампьену вдруг почудилось, что банк Клофа сокращается в размерах прямо у него на глазах — очень неприятное ощущение.

— Ну что же, будем считать, что она приходила к вам утром, накануне своей смерти, — сказал он. — Она действительно была в добром здравии?

— Нет-нет, совсем напротив, — сказал мистер Джеймс, слегка нервничая. — Я еще подумал, что она, верно, очень больна. Видите ли, она была женщиной нервной, властной, не знающей меры в своих желаниях. И когда я услышал на другой день, что с ней случился удар, — да, я убежден, это было именно на другой день, — я нисколько не удивился.

— Вы не усомнились в диагнозе?

— Нет, мне даже в голову не пришло. Доктор Смит — человек добросовестный, с прекрасной репутацией. Услышав о ее смерти, я подумал: «Ничего удивительного. К тому же одной заботой у Палинодов теперь будет меньше». — Сказав эти слова, он как-то дернулся, и от лица его отлила кровь. — Мне не нужно было видеться с вами. Я это знал. Знал с самого начала.

— Почему же, — возразил Кампьен. — Разумеется, я могу допустить, что мисс Руфь была не подарок. Родственники часто действуют друг другу на нервы. Но при всех обстоятельствах они редко прибегают, так сказать, к крайним мерам.

Управляющий был, видимо, благодарен за поддержку.

— Да, да, — сказал он фальшивым тоном. — Именно это я имел в виду. Я вдруг испугался, что вы поймете меня превратно.

Чарли Люк собрался было встать, как вдруг дверь отворилась и в комнату снова вошел Конгрив.

— Человек хочет видеть инспектора, — сказал он хриплым шепотом. — Нам в нашей комнате он ни к чему, мистер Джеймс. По-моему, самое лучшее провести его сюда. — Он кивнул Люку.

— Я его не выгнал, а мог бы.

Если старший клерк хотел, с одной стороны, уязвить гостей, а с другой — проявить великодушие, то фарс ему явно удался. Не ожидая ответа, он отступил в сторону и энергично махнул рукой кому-то сзади.

В комнату быстро вошел человек в штатском, с мрачным, в глубоких складках лицом. Казалось, он видел в комнате одного Люка:

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут, сэр?

Инспектор кивнул, и оба молча вышли из кабинета. Конгрив закрыл за ними дверь и прошаркал к окну, выходившему на улицу. Чуть отдернул тюлевую занавеску и без зазрения совести стал смотреть в щелку. Потом вдруг рассмеялся деревянным старческим смехом.

— Это наш сосед справа, мистер Пузо, — сказал он. — Интересно, что ему нужно?

— Уж не хочет ли он прогуляться по Эйпрон-стрит? — глупо пошутил Кампьен, лениво следя светлыми глазами за старческой головой, прилипшей к занавеске. Конгрив глядел на улицу не шелохнувшись. Прошло довольно много времени, пока наконец он распрямил спину.

— Не хочет, сэр. Он и так по ней каждый день гуляет. Это ведь и есть Эйпрон-стрит, — строго сказал он. — Раз вы этого не знаете, значит, вы нездешний.

— Старик Конгрив плохо слышит, — заметил виноватым тоном Джеймс, провожая Кампьена к выходу, и, подумав, добавил: — Он у нас работает очень много лет и присвоил себе некоторые привилегии, но никто не обижается на старика. — Он помолчал, сощурился и, вздохнув, прибавил с неожиданной злостью: — Даже деньги перестали быть тем, чем были раньше… Это, конечно, вздор, но иногда я начинаю этому верить. Всего наилучшего, сэр.

10. Молодой человек с мотоциклом

— Большая удача, — сказал Джес Пузо с видимым облегчением. — Я других слов не нахожу — большая удача. Мне таки удалось упрятать в него джентльменов. Факт говорит сам за себя.

Он стоял на конюшенном дворе, вымощенном булыжником, — впечатляющая фигура, облаченная в черное старомодное одеяние. Великолепно сидевшее пальто было чуть длинновато, что может позволить себе, не бросая вызов обществу, только человек его профессии; волнистые, белые как лунь волосы только подчеркивали общее впечатление спокойного достоинства. Мягкой белой рукой он оглаживал черный обтянутый шелком цилиндр, который не был ни чересчур блестящим, ни вызывающе новым.

— Я вижу, вы разглядываете мой наряд, мистер Люк, — улыбнулся он, взглянув на Чарли с кротким отеческим терпением. — Я его называю «Скорбящая слава». Это своего рода игра слов. Проливает бальзам на души безутешных родственников. Платье играет при таких обстоятельствах не последнюю роль.

Человек в штатском, вид у которого был не в пример более мрачный, чем у плакальщиков на полставки, которые возились у тяжелых конных похоронных дрог, только что вывезенных из каретного сарая, вдруг рассмеялся, не скрывая досады.

— На мою душу вы бальзама не пролили, — изрек он вряд ли уместное замечание. — Расскажите-ка теперь инспектору свою историю. Куда вы дели гроб, который извлекли ночью из подвала «Портминстерской ложи»?

— Он отправлен на улицу Лансбери-террас, дом 59. Мы сию минуту и сами туда отправляемся. — В голосе его звучало нескрываемое торжество. Оно сочилось сквозь приличествующие случаю скорбные интонации, как запах ароматической соли из саше. — Конечно, если бы я знал, мистер Люк, что он вас заинтересует, я бы ни за что не употребил его в дело, даю руку на отсечение. Можете в этом не сомневаться.