СССР-41 – выжить в будущем

Федеративная Республика Германия, г. Вюрцбург.

Федька Брусникин, тинейджер, пилот-любитель.

Несмотря на темноту, самолет заходил на посадку, словно по учебнику. Старый механик усмехнулся. Предпоследний. Интересно, у него та же проблема, что у остальных? Усмехнувшись, Отто отправился к полосе. Красно-белая машина остановилась. Из кабины вылез пилот, за ним пассажирка.

— Гутен абенд, Отто, — поприветствовал немца Федька. — Как дела?

Механик принюхался.

— У вас всё в порядке?

— Да, а что? Остальные прилетели. Кроме Ганса. Но и он на подходе.

— А что Вы так подозрительно смотрите? — спросила Танька.

Механик усмехнулся. — Не могу при дамах. Вас там кормили?

— Да, — произнес парень. — И поили, русские очень гостеприимны. Правду дед рассказывал.

— Очень вкусно! — подтвердила девушка.

— Ладно. Значит, еда не причем. Прадеда встретил? — сменил он тему разговора.

— Встретил. Мальчишка совсем. Только одиннадцать стукнуло. А прапрадед — крепкий мужик. Меня одной рукой сломать может!

— Только Фридрих им представляться не стал, — наябедничала Танька.

— Может, и правильно, — задумчиво сказал Отто, — у них своя жизнь, у нас своя. Вполне реально не мешать друг другу. Вон, кстати, и Ганс.

— Дождемся, пожалуй, — сказал Федька. — Интересно, как их встречали.

Даже в свете аэродромного освещения было видно, что машина чуть дергается. Словно у пилота сильно дрожат руки. «Странно, — подумал Брусникин, — Ганс, конечно, дубина редкостная, и скотина, если честно, но пилот хороший. Напился, что ли?» Однако, пьяный или трезвый, но сесть пилот сумел без особых эксцессов. Тройка встречающих подошла к машине. Дверь распахнулась, и Ганс пулей пролетел в сторону административного здания.

— Чего это он? — удивилась девушка.

И тут же сморщила нос: волна не самого приятного запаха дошла до носов всех троих.

— Еще один, — усмехнулся Отто. — Я думал, их там отравили. Но вас тоже угощали, верно?

— И еще как! Чего только не было!

— То есть, их не отравили.

— А что, остальные все такими вернулись? — уточнил Федька.

— Поголовно, — рассмеялся механик. — Крылья в крестах, задницы в дерьме. Извините, фройляйн.

— Ничего, — отмахнулась девушка, — но почему?

— Я думаю, — глубокомысленно заметил Федька, — что запах свежей краски наложился на что-нибудь из натуральных продуктов и дал такой эффект. Во всяком случае, так я напишу в Интернете. Мы единственные летели на не перекрашенном самолете, и с нами всё в порядке.

— Может, даже продукты совсем не причем, — усмехнулся Отто. — Одной краски хватило. Хорошая версия.

Танька повертела головой, глядя то на одного, то на другого собеседника.

— Это что за приколы?

— Почему приколы, — с искренним изумлением спросил Федька, — рабочая версия случившегося. Тебя не устраивает? Представляешь, иначе завтра эти придурки будут орать, что их отравили.

— Устраивает, — согласилась Танька. — Слушай, давай не будем ждать, когда он подотрется? Поехали! Ты еще хотел к деду Степану заехать.

— Верно. Ауфвидерзейн, Отто.

— Ауфвидерзейн, Фриц.

Мотоцикл, ревя мотором, мигом домчал путешественников до дома старших Брусникиных. На этот раз Федька ворвался еще шумнее, чем обычно.

— Дед! Ты не поверишь! — с порога заявил он.

— Ты слетал в СССР, — спокойно сказал Степан Андреевич. — И тебя там никто не съел.

— С тобой неинтересно, — сделал вид, что надулся Федька. — Ты всё знаешь заранее.

— О вашей дурацкой акции весь день болтают по телевизору. И как тебе летать на машине с фашистскими крестами?

— Мы… — начала Танька.

Федька жестом оборвал подругу, посмотрел в глаза деду и, не смущаясь присутствия Таньки, произнес:

— В рот им, а не кресты у меня на крыльях. Наш самолет Отто не перекрасил. Зато тебе посылка. Из Камышовки.

И поставил на стол банку соленых огурцов.

Степан Андреевич расцвел.

— Настоящие… Как мама солила…

— Дед, прости, но… — правнук не знал, куда девать глаза, — это она и солила. Только я не стал говорить…

Наступило молчание. Потом самый старший Брусникин вытер слезу и сказал:

— Правильно. Ни к чему. Взрослеешь, внук. И спасибо. Варенька не хуже делает. Просто мамины — есть мамины…

— А где бабушка?

— Спит уже. Время-то сколько. Я тебя ждал. Вас. Как тебе Россия, Татяна?

— Танька, — поправила девушка. — Теперь точно Танька. Там здорово. И не в еде дело. Люди… нет, они, конечно, бедно живут. Но… они искренние. Настоящие.

И окончательно засмущалась.

— Ну ладно, — произнес Степан Андреевич, — на сегодня, надеюсь, ваши приключения закончились?

— Почти, — сказал Федька. — Надо осветить в интернете причину массовой болезни пилотов.

— Да, — подтвердила Танька, — А то никто не знает, что самолеты покрасили вредной краской.

— На самом деле? — спросил дед.

— Мы огурцы тебе привезли, — серьезно произнес Федька, — а они их ели. И запивали пареным молочком. Я правильно сказал? Оно пареным называется?

— Не пареным, внучек, парным, — поправил Степан Андреевич, и все трое расхохотались.

Где-то в СССР. Войсковая часть ХХХХХ.

Юрий Колганов, майор РККА, управление «Ноль».

Тянуло в сон. Еще бы, три таких перелета на самолетах, отнюдь не отличающихся комфортом, с точки зрения двадцать первого века конечно, да еще потом долгая поездка в закрытом автомобиле. Крайний самолет, признаться честно был совсем неплох. Ли-2, а точнее, как потом признался летчик — родной американский «Дуглас», поразил непривычными, но весьма удобными креслами, расстояние между которыми вполне позволяло вытянуть ноги. Но трясло его на воздушных ямах ничуть не меньше, чем пресловутый ПР-5. Оказавшийся в действительности чем-то вроде ухудшенной «Аннушки», Ан-2, на котором в свое время еще старшему лейтенанту Колганову пришлось полетать немало, этот биплан вытряс из отвыкшего от таких пертурбаций майора все содержимое желудка. Даже сейчас, спустя сутки, Юрия передернуло от неприятных воспоминаний. А ведь завтра напряженный рабочий день…