Стабилизатор. Минск 2041

– Что-то ты, Гриша, в последнее время совсем пессимистом сделался, – Вербицкий отодвинул Бельского в сторону, подошел к замку и набрал нужную комбинацию. – Клин, говоришь? Так его клином и вышибают!

Створки лифта бесшумно разъехались в стороны. Лампочки на потолке, спрятанные за матовым плафоном, вспыхнули. Лифт оказался небольшим – всего полтора квадратных метра площадью и два в высоту. Зато его внутреннее убранство поражало своей роскошью. Зеркальные стены и потолок. Пол, выложенный в шахматном порядке золотыми и серебряными пластинами. Изящные витые поручни по периметру – тоже золотые. Сбоку, в специальном углублении размещался пульт – всего две кнопки. Но какие! Вербицкий плохо разбирался в бриллиантах, но сразу понял – он видит не просто дешевые стразы, а именно бриллианты.

Марат первым осмелился ступить в святую святых первым. Едва его ноги коснулись пола, как из невидимого динамика раздался приветливый голос.

– Добро пожаловать, товарищ Верховный Председатель.

– И тебе здравствуй, – усмехнулся Талаш, входя в лифт.

– Через две минуты лифт доставит вас к двери зала Главного Пульта Управления.

– Чудненько! Вера, входи. Бельский, а ты чего застыл?

– А если это ловушка? – Антидот сделал шаг, но в лифт не вошел, остановился в проеме. – Если профессор спятил и отправил нас на верную погибель? Вы видели его? Нисанов – безумец!

– Не смей так говорить о моем отце!

Вера вскинула руку, собираясь дать Грише пощечину, но Талаш ее опередил. Он вырвал у Бельского «дробыш», выдернул из него рожок и швырнул автомат в коридор.

– Ты это… Чего? – воскликнул ошарашенный Антидот.

– Того! – Талаш схватил Гришу за отворот пиджака, втащил в лифт и толкнул к зеркальной стене. – Стоять и не рыпаться! Вербицкий, ты сказал, что в последнее время он пессимистом стал? Так я от себя добавлю: этот парень не нравился мне с самого начала.

– Взаимно! – буркнул Антидот. – Чем тебе мой автомат мешал?

– Не хочу, знаешь ли, получить пулю в спину.

– Хорошо. Я подумаю над этим.

И вновь в глазах Бельского вспыхнул нехороший огонек, однажды уже замеченный Вербицким. С ним что-то происходило. В этом Марат не сомневался. Но вот, что именно, он сказать не мог. Просто по мере приближения к цели Гриша менялся. И не в лучшую сторону.

– Давай, Марат, заводи эту машинку! – поторопил Талаш.

Вербицкий нажал верхнюю кнопку-бриллиант. Прежде чем створки лифта закрылись, все увидели новую сцену из жизни грызунов и людей. В коридоре появился эсэнэсовец с ног до головы облепленный серой, шевелящейся массой. Что с ним сталось дальше, осталось тайной – дверь закрылась. Лифт слегка дернулся и плавно поплыл вверх.

Все молчали. Наверняка кто-то думал о том, что их ждет наверху, о встрече с Верховным Председателем, который сейчас может находиться в Зале Главного Пульта Управления, о Багре и Нисанове безропотно отдавших свои жизни ради того, что встреча эта состоялась. Вербицкий исподтишка смотрел на отражение лиц товарищей в зеркалах. Талаш хмурился и сжимал рукоятку «дробыша» с такой силой, что побелели пальцы. Лицо Гриши было непроницаемым. Если его что-то и волновало, то он умело это скрывал. Ботинок без шнурка ритмично постукивал по золотой пластине пола. Казалось, Антидота не удивляет ни роскошь, ни помпезность лифта Верховного. Марат чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы Бельский выдал что-нибудь вроде «Эх, живут же люди!». Что было бы вполне в стиле весельчака и балагура, каким Гриша был до прихода в Великий Октаэдр.

И, наконец, Вера. Она смотрела в пол. Марату хотелось коснуться рукой плеча любимой. Хоть как ее приободрить, но он не решился этого сделать. Всего несколько минут назад девушка встретила отца, которого не видела десять лет и тут же его потеряла. Она, конечно, не поверила уверениям, в том, что профессор вернется. Какое уж тут, к свиньям собачьим, ободрение?

Лифт вновь дернулся и замер.

– Товарищ Верховный Председатель! – торжественно объявил невидимый гид. – Вы прибыли в Зал Главного Пульта Управления!

– Спасибо, брат! – вновь съязвил Талаш. – Только рано ты меня в Верховные Председатели записываешь. Ха! Интересный, черт бы его побрал, механизм, этот лифт на небеса.

Восхищение Талаша лифтом достигло апофеоза, когда все вышли в коридор. Створки сдвинулись, а из паза в потолке опустилась панель, закрывшая проем. Она ничем не отличалась от стены. Лишь узкая щель у самого пола говорила о том, что за панелью скрывается шахта лифта.

Вербицкому почему-то вспомнилась теория хаоса, о которой говорил ученый из фильма «Парк Юрского периода». В парке тоже много разных ухищрений и, казалось бы, архинадежнейшая систем защиты. Тем не менее, динозавры вырвались на свободу. Сбой системы в одном месте повлек цепную реакцию. Чем больше степеней защиты – тем больше вероятность бардака в системе. Так и здесь. Тайные переходы и замаскированные лифты Великого Октаэдра не помешали, а даже помогли диверсионной группе добраться до самого сердца председательской резиденции.

Впрочем, еще не вечер. Рано или поздно эсэнэсовцы доберутся и сюда. Выигрыш во времени был невелик. Его следовало использовать с максимальной пользой.

В одном конце короткого, устеленного красно-зеленой ковровой дорожкой коридора была самая обычная дверь из полированного металла. В другом – широкая, украшенная рельефным, отлитым из золота гербом Беларуси. Причем контур страны был выложен зелеными камешками. Скорее всего, изумрудами. Столица отмечалась на гербе большим бриллиантом. Поскольку кнопок нигде не было видно, Вербицкий решил, что этот камешек, по аналогии с лифтом, и есть кнопка, открывающая дверь в зал Главного Пульта Управления. Марат указал на нее Вере.

– Думаю, что только ты имеешь право первой открыть эту дверь.

Девушка приблизилась к золотому гербу. Едва ее палец коснулся кнопки, как грянула музыка. После первого куплета государственного гимна, герб разделился на две половины. Створки двери разъехались в разные стороны. Диверсанты вошли в зал, который подавлял уже одними размерами. В полу, выложенном чередующимися черными и белыми мраморными плитами, отражался куполообразный потолок, представлявший собой макет звездного неба. Планеты и звезды на нем заменялись лампочками разных размеров.

– Твою мать! – задрав голову, воскликнул Талаш. – Вот куда уходили бюджетные денежки!

Наклонные, гигантских размеров окна шли по всему периметру зала. В центре же его было возвышение – круглая, диаметром метров в двадцать пять площадка. На ней стояло несколько сдвинутых в ряд хромированных столов, сплошь заставленных оргтехникой. По экранам мониторов бежали непонятные цифры, мелькали разноцветные геометрические фигуры. Плоские и объемные. Чуть дальше располагалось то, что с почтением называли Главным Пультом Управления – четыре электронных блока, каждый размером с письменный стол, нашпигованных разноцветными лампочками, кнопками и датчиками и большой монитор. Горизонтальная панель Пульта, расположенная на высоте полутора метров от пола была прикрыта прозрачной пластиковой крышкой с желтым, размером с ладонь, кругом в центре.

Еще одно устройство, представляющее собой капсулу, внутри которой мог свободно разместиться взрослый человек, Вербицкий узнал сразу, хотя никогда не видел Процессора Времени. Задняя его часть была черной, передняя – прозрачной. Рядом с капсулой, на вмонтированной в пол трубе находился пульт управления Процессором: куб со стороной в пятьдесят сантиметров с кнопками и девятнадцатидюймовым монитором. В капсуле тоже были клавиши и кнопки, очевидно предназначенные для того, чтобы путешественник по времени мог управлять Процессором изнутри. Над капсулой нависала полусфера. Из отверстий по ее периметру к полу опускались голубые, полупрозрачные стрежни. Они образовывали защитную решетку Процессора и мерно жужжали.