Стабилизатор. Минск 2041

– Он ушел. Я не успела остановить его, но сделала все, что могла. Изменила пункт назначения. Бельский не попадет в привычное для него время. Он окажется там, где не найдет поддержки… Будет скитаться обгорелым калекой, пока не сдохнет под забором.

Вербицкий выслушал Веру с улыбкой.

– Не под забором. Он повесится. Я знаю, девочка. Все знаю. Если хочешь, могу даже назвать год, в который ты отправила этого урода.

Глава 30. Цветок с обочины

Через выбитое окно слышался треск автоматных очередей у подножия Великого Октаэдра. Бой продолжался. Вербицкий выглянул наружу. Величественная панорама утреннего Минска была похожа на шахматную доску, по которой передвигались маленькие фигурки. Причем движение происходило только в одной части доски. Рядом с Октаэдром. В других частях города царила полная, всепоглощающая неподвижность. Нет, это не означало, что движение там отсутствовало вообще. Отнюдь. Двигались трамваи, троллейбусы и автобусы. Останавливаясь, впускали в себя горстки одинаково одетых людей, чтобы доставить их к месту назначения. Все подчинялось раз и навсегда заведенному порядку. Движение это было равномерным, а, как известно из физики оно ничем не отличалось от состояния покоя. Стабильность. Она плавала над Минском в клубах утреннего тумана. Ею были пропитаны лучи солнца, освещавшие куцо подстриженные деревья и прямоугольники рекламных щитов, на которых улыбающиеся рабочие и крестьяне рвались ковать свое светлое будущее. Вербицкий сильно сомневался в том, что эту стабильность можно чем-то поколебать. Столкнуть с места гранитную скалу наверняка легче. Вот почему отряд Тукмачева и местные дестабилы походили на муравьев, безуспешно пытающихся эту самую скалу сдвинуть.

Их можно было отличить по разномастной одежде. Передвигались лесные братья короткими перебежками. От одного укрытия к другому. Прижимали к плечам приклады автоматов. Посылали врагу очереди. Не стреляли. Отстреливались. Совсем по-другому вели себя эсэнэсовцы. Их черные фигурки объединялись в группы, атаковали и отступали, чтобы вновь теснить партизан. Численный перевес и уверенность в победе несомненно были на стороне черных. Партия проиграна и то, что троица дестабилов заняла Главный Зал Великого Октаэдра, ничего не меняло. Скоро и сюда придут черные.

От грустных мыслей Вербицкого отвлек тревожный вой сирены. В отличие от него Вера не собиралась сидеть сложа руки. Девушка поколдовала над Пультом и теперь по его монитору бежала тревожная надпись «Внимание! Подача стабилизатора отключена! Внимание! Чтобы возобновить подачу…». И все это под пение сирены.

– А еще включила электроэнергию, – сообщила Вера. – Для потребителей всей страны. Думаю, свет в неурочный час привлечет их внимание.

Собака ты, Марат. Пес смердячий. Девчонка, слабая девчонка не сдается, а ты… Вскинул лапы вверх. Берите меня, господа хорошие! Я ничего не могу поделать, поэтому сдаюсь на милость победителя! Ничего не потеряно, дурак. Вода в скором времени очистится от заразы, которой ее пичкали. Улыбки сползут с лиц людей. Они посмотрят друг на друга не затуманенными наркотиком глазами. Какой будет их реакция? То-то и оно! Займись делом, Марат! Пораскинь мозгами. Подумай, чем можно помочь товарищам. И тогда, будь уверен, скала сдвинется.

Вербицкий-пессимист вынужден был сдаться под напором веских аргументов. Сдаться и уступить место Вербицкому-оптимисту. Он осмотрел зал и ахнул. Этого нельзя было не заметить раньше! Куда он смотрел, о чем думал? Журналист хренов! Камеры и микрофоны, окружавшие кресло кукольного Верховного Председателя. Их там расставили не случайно. Отсюда, дорогуша, пластиково-силиконовый лидер обращался к нации. Отсюда ругал дестабилов и прочих врагов. Отсюда убеждал свой народ в том, что светлое будущее вот-вот наступит.

Марат бросился к креслу. Небрежным движением столкнул куклу. Верховный Председатель рухнул на пол лицом вниз. От его спины, представлявшей электронную плату с набором чипов и контактов, отсоединились несколько проводов. Отболтался парень! Теперь вместо тебя станут говорить другие.

Грохот падения робота привлек внимание Веры и Багра. Они с удивлением следили за Маратом, который метался от камеры к камере. Хвала Создателю, оборудование будущего только на вид выглядело сложным. Знакомый набор кнопок был на месте. К тому же камеры и другая аппаратура давно отлажены. Вербицкому потребовалось меньше десяти минут, чтобы включить все хозяйство. Он встал за пульт микшера и улыбнулся. Оставалось лишь нажать кнопку «плэй», чтобы запустить механизм прямого эфира.

– Вера, садись в кресло! – не терпящим возражений тоном приказал Вербицкий. – Сейчас ты выступишь с обращением к нации!

Марат ожидал возражений, но не услышал их. Вера еще раз доказала, что не была обычной девушкой. На ее бледном лице лишь отразились следы душевного волнения. Никаких «Почему я?» или «Достойна ли я такой чести?». Вера прекрасно понимала: дорога каждая минута и от ее выступления будет зависеть исход дела, которому она посвятила всю жизнь. Уверенной походкой она поднялась на круглую площадку, села в кресло.

– Скажешь, когда можно было начинать?

– Конечно. Даю отсчет. Три, два, один! – Вербицкий нажал кнопку. – Мы в прямом эфире!

Вера заговорила сразу. Без паузы. Четко, уверенно. Словно всю жизнь только и занималась тем, что выступала по телевидению.

– Дорогие соотечественники. Я обращаюсь к вам из Главного Зала Великого Октаэдра для того, чтобы объявить: антинародная власть, добивавшаяся покорности белорусов с помощью наркотика, подмешенного в питьевую воду, низвержена. Вы свободны. Сейчас, в подтверждение моих слов, наш оператор покажет вам помещение, из которого многие годы нашей страной руководили узурпаторы.

Марат мысленно поаплодировал девушке. Все правильно. Пусть белорусы увидят Зал и все, что в нем находится. Тогда у них отпадут последние сомнения.

Он начал медленно поворачивать камеру, задерживая ее на особо ярких деталях. После того, как зрители вдоволь насладились вид валявшейся на полу куклы, Вербицкий вновь нацелил объектив на девушку.

– В эти минуты под стенами Октаэдра партизаны ведут бой с прислужниками режима. Сделано много, но сделать предстоит еще больше. Мы очень рассчитываем на вашу помощь и обращаемся, в первую очередь к жителям столицы. Оставьте все дела, покиньте рабочие места и спешите к Великому Октаэдру на помощь к вашим братьям, которые сейчас истекают кровью в неравном поединке. Спасибо за внимание. По мере возможности я буду информировать вас о развитии событий.

Марат выключил камеру, а Багор подошел к девушке и с чувством пожал ей руку.

– Хорошо говорила. Коротко и ясно.

Своей доли похвал удостоился и Марат. А затем Багор показал товарищам, что и сам он не лыком шит. Сгреб в охапку Верховного Председателя и, подойдя к разбитому окну, вышвырнул его наружу.

– Пусть полюбуются на папочку. Уверен – это охладит пыл эсэнэсовцев.

Марат и Вера подошли к окну. От удара о плиты пластмассовый вождь разлетелся на несколько кусков. Бомба, вряд ли смогла произвести больший эффект, чем поверженная кукла лидера. Ошарашенные эсэнэсовцы, на какое-то время, перестали поливать партизан свинцом. Тукмачевцы и дестабилы тоже прекратили стрельбу. Две противоборствующих стороны силились переварить произошедшее.

Стало так тихо, что можно было различить жужжание работающих компьютеров. А потом тишину разорвало громоподобное «Ур-р-ра!». Наверное, так в далеком сорок четвертом кричали партизаны, соединившиеся с передовыми частями регулярной армии. Вновь послышался треск автоматных очередей. Эсэнсовцы отступали! Беспорядочно отстреливаясь, они пятились к главному входу в Октаэдр. Падали сраженные выстрелами партизан, которые перешли от обороны к атаке.

И все же численный перевес был на стороне черных. Марат, затаив дыхание ждал самого страшного. Еще немного и эсэнэсовцы очухаются от шока. Что им сломанный робот? Парни с остервенением будут драться за спасения собственных шкур. Ведь в случае победы партизан, этим ребятам придется туго.