Сталь и пепел. Русский прорыв

Генерал-майор Громов, сам того не ведая, сделал шаг, который перевернул всю историю этой короткой, но кровавой войны. Лишившись связи с вышестоящим командованием тринадцатого армейского корпуса, потеряв приданный бригаде отдельный зенитно-ракетный полк и на время лишившись снабжения, Громов сделал то, чему его учили в общевойсковой академии, и то, что подсказывал немалый боевой опыт. Он снова пошел вперед, изменив направление удара по собственной инициативе. Ничего другого командир высокомобильного танкового соединения не умел делать в принципе. Снова «убежал вперед», плюнув на тылы. Громов был уверен в своих действиях, зная высочайшие требования командиров НАТО к собственным интендантам. Раз те стали контратаковать, значит, полевые склады и запасы перенесены вперед, ближе к передовой, чтобы встретить и обеспечить всем необходимым прорывающиеся обратно Combat Team.

«Как там говорил старик Конфуций? Какие самые вкусные пирожки? Чужие. Вот именно. Чужие, они самые вкусные».

Уже позже, после войны, разбирая в академии события тех дней, преподаватели твердили слушателям, что многих коллег-комбригов здорово смутило временное господство союзных ВВС. Потерь от их ударов было немного, но психологический фактор был силен. Его правильно учел Корнелиус, планируя свой дерзкий и точечный контрудар. Но «король» не учел наличия в русской армии трех командиров танковых бригад, имеющих скверную привычку действовать в критической ситуации по собственной инициативе, не ожидая приказов мудрого начальства.

Совершенно неожиданно наступающая тремя колоннами двадцатая танковая бригада, остановившаяся было у Растенберга, снова зашевелилась и выбросила свои стальные, гудящие турбинами и ревущие дизельными двигателями щупальца на юг, в направлении Веймара. В зону ответственности соседнего, застывшего на месте восьмого гвардейского корпуса. К полному удивлению как своего, так и союзного командования. На северном фасе генерал-майор Челядинов, командир первой танковой, совершил аналогичный маневр, вырвавшись на оперативный простор в районе Хагенова.

Следом, плюнув на все правила и отсутствие связи, в прорыв «убежала» и шестая гвардейская Кубанская танковая. Три танковые бригады, неожиданно отступившие от первоначального плана наступления и проломившие вражескую оборону, напоминали трех диких ласок, проскочивших в курятник.

Гауптфельдфебель Август Монке открыл наконец башенный люк своего «Леопарда 2А6» и чуть высунул голову, стараясь глотнуть свежего воздуха. Танк, ревя мощным дизелем MB 873-Ka 501, плавно нес свою шестидесятитонную стальную тушу по автобану в направлении города Веймар в составе колонны 2 Einsatzkompanie /PzBtl 33 с позывными Дрозд девятой танковой бригады Бундесвера.

«Долбаные штатские проститутки! Педерасты! — судорожно глотая пропахший гарью, но все равно относительно свежий воздух, негодовал Август. Его отборная ругань относилась к политикам, ныне руководящим как Бундесвером, так и всей некогда великой Германией. — После неудачной Украинской кампании на наших политиков, и без того не слишком смелых и разумных, окончательно нашло помутнение рассудка, и они принялись громить Бундесвер с удвоенной силой. Официально это называлось „глубокой, продуманной реформой“, на деле же было форменным уничтожением германской армии».

Украина. Проклятое место! Там остались десятки его товарищей из тридцать третьего танкового батальона, включая ротного и взводного командиров. Там же, недалеко от Киева, у местечка с труднопроизносимым названием Кагарлык русский «самовар» «Т-80» всадил в борт его «Леопарду» бронебойно-подкалиберный снаряд. Благодаря системе пожаротушения машина не сильно горела, и экипаж, включая Августа, успел выпрыгнуть. Прямо под пули… Одноклассника и лучшего друга Монке, Адольфа Шенкера, с которым они служили в одном экипаже уже шестой год, на его глазах разорвало пополам пулеметной очередью. Остальные спаслись, забившись под подбитый танк. К вечеру «иваны» отошли, и их изувеченный танк оттащили в тыл, останки Шенкера засунули в пластиковый мешок и отправили домой, в городок Бургдорф, недалеко от Ганновера.

Вернувшись с войны, первые полгода Август никак не мог привыкнуть к жирным бюргерам и аккуратным, чистеньким улицам немецких городов. Неделя, проведенная в аду современной войны, едва не сломала его. Теперь угнетало то, что чиновники и пресса, ни разу, суки, даже на расстояние пушечного выстрела к передовой не приближавшиеся, теперь накинулись на воинов, словно свора псов, обвиняя в непрофессионализме. Мол, воевали плохо, от армии толка мало. Еще душу жгло чувство, что ты слаб. Августа воспитывал дед, строгий человек, всю жизнь проработавший строителем. Дед Монке, Карл, прошел почти всю Вторую мировую войну на Восточном фронте. Сначала в кавалерии, потом в panzerwaffe. Чудом выжил под Сталинградом, тяжело раненный и обмороженный, был вывезен из котла чуть ли не последним самолетом. Второй раз деду повезло под Будапештом осенью 1944-го, когда его снова ранило за несколько дней до того, как русские замкнули кольцо. Зимой 1945 года деда окончательно комиссовали, он был двадцатичетырехлетним ветераном, прошедшим Восточный фронт. Весь покрытый шрамами от ожогов, обморожений и осколочных ранений. Настоящий ein altes deutsches. С самого детства дедушка Карл вкладывал в голову Августа мысли о бесспорном превосходстве немцев над остальными народами, а также о превосходстве германского оружия над всем прочим. Когда начались бои с «иванами», Август тут же понял, что превосходство германского оружия — это уже легенда, как и воинственный дух потомков тевтонов.

Пока чинуши различной ориентации визжали, реформировали и резали расходы на оборону страны, русские становились все сильней и сильней. И вот пришли к немцам домой, в Германию. Монке снова дрался на передовой с первого дня, сейчас имел на счету пять русских танков и шесть бронемашин. Его машину дважды подбивали, но он оставался цел. В первый раз перебило гусеницу и выбило каток во время артобстрела, во второй — пробило башню. На счастье Монке, боекомплект не детонировал, но машина была основательно повреждена. Ее отправили в тыл на восстановление, вместо этого пригнали новую. Черт бы их побрал!

Новой эту машину можно назвать с большой натяжкой. Бывший испанский «Леопард-2А6Е» производства компании «Санта-Барбара». После капитального ремонта… «Сейчас, обделавшись в Польше и потеряв Берлин, наши членоголовые политики стали метаться, стремясь пополнить парк бронетехники, — размышлял Август. — Наша военная промышленность, вернее, ее огрызок — вот что от нее сейчас осталось, уже справиться с этим не могла. Пришлось ей метаться по всей Европе, выкупая излишки вооружения у тех, кто мог продать… Одновременно размещая заказы в соседних странах. Это в самый разгар мировой войны. Выкупили все танки в Нидерландах [98] , большую часть танков в Испании, Швейцарии и Швеции. Турки послали нас далеко, не продав ни одного танка. Пошли первые поставки бронетехники из Швейцарии и Испании. Всё это означает, что те же голландцы и испанцы сами воевать не собираются. Дожили, у испанцев танки покупаем!»

98

С 25 мая 2011 года Вооруженные силы Нидерландов действительно полностью отказались от танков. Вся тяжелая бронетехника была выставлена на торги.

Качество «испанца», пришедшего в Бундесвер после капитального ремонта, было не лучшим. После четырех первых выстрелов накрылся вентилятор, и весь экипаж едва не задохнулся в дыму. Из боя пришлось выйти, увеличить счет уничтоженных «иванов» не удалось.

Хотя рейд в целом был удачный. Отбросив русских, шедших в атаку колонной, как на параде, немцы здорово прошлись по тылам ближайшей танковой бригады, остановив ее наступление. Пожалуй, впервые Август увидел у русских панику. Можно было замкнуть кольцо и взгреть русских как следует, но командование приказало отступать. Затяжной бой в планы господ генералов не входил. «Напугали „иванов“, темп сбили — и хорошо. Сейчас отойдем в Веймар, заправимся — и снова ловить русских. Новый главком, Корнелиус, довольно толковый, хоть и американец. Сразу видно, знает, куда русскому медведю надо иглы втыкать».

— Русские! Контакт! — Неожиданный крик командира Kopfgruppe [99] лейтенанта Людвига Риссе вернул Монке к реальности.

«Твою мать, откуда? Там же американцы должны быть».

— Дрозд… С запада «самовары»… «Самовары», повторяю. — Голос командира батальона оберстлейтенанта Берндта Венка был неожиданно спокоен и вселял уверенность.

Тяжелый «Леопард», с треском ломая ограждение, нырнул вниз по пологому склону, разворачиваясь навстречу невесть откуда взявшимся «иванам». Наушник отозвался голосом наводчика, Клауса Швааба, уроженца приморского Ростока.

99

Головная группа маршевой колонны.