Сталин и разведка накануне войны
Шрифт:
13 июня от разведки погранвойск НКВД СССР Сталину стало известно как о начале выдвижения германских войск на исходные для нападения позиции, так и о практически немедленной же приостановке этого процесса{404}.
Мощный аналитический ум Сталина не мог, во-первых, не сделать немедленного практического вывода, а, во-вторых, не обратить внимания на специфические нюансы произошедшего. Что касается «во-первых», его вывод заключался в санкционировании выдвижения дивизий из глубины западных округов в сторону границы. Данный факт подтверждается архивными данными и мемуарами маршалов, например, A.M. Василевского{405}. Что же до «во-вторых», то от его внимания не ускользнула одна важная деталь. В тексте упомянутого выше распоряжения было прямо указано, что дату 22 июня назначило верховное главнокомандование. Между тем, несмотря на то, что с 4 февраля 1938 г. его олицетворял непосредственно Гитлер, само это распоряжение было от имени главнокомандующего сухопутными войсками Германии, но подписано было начальником Генерального
В ситуации с данными о «миссии» Гесса сие могло означать только одно. Несмотря на сам факт издания распоряжения о назначении 22 июня датой нападения на СССР, сама она еще должна была быть подтверждена особым политическим решением Гитлера, окончательное формулирование и принятие которого явно зависело от результатов «миссии» Гесса! Не только Сталин, но и разведка физически не могли не прийти к этому выводу. Тем более что к этому же прямо подталкивал и другой факт. По полученным от разведки данным британского радиоперехвата, выходило, что это распоряжение о назначении даты нападения на СССР было подписано сразу же на следующий день после того, как в переговоры с Гессом включился Дж. Саймон. А вот доведение его содержания до сведения командующих группами армий вторжения гитлеровцы почему-то начали 12 июня. Более того, едва только 13 июня процесс выдвижения германских войск на исходные для нападения позиции был начат, так чуть ли не немедленно же был приостановлен?! Совершенно естественно возник вопрос: а в чем, собственно говоря, дело?! Ведь немцы — известные всем миру педанты и аккуратисты, ярые поклонники строжайшей дисциплины, особенно в военном деле, даже если они и нацисты. Ведь приостановить-то могли только по приказу из Берлина — таковы были правила в вермахте. Впрочем, они таковы в любом государстве. Выдвижение собственных войск непосредственно к линии границы с другим государством может осуществляться только с санкции высшего государственного руководства, а у Германии, к ее глубочайшему несчастью, в то время была ситуация, как в рекламе, — «пять в одном флаконе»: Гитлер был един и в трех государственных лицах — рейхсканцлер, президент и Верховный главнокомандующий, да еще, на беду всего немецкого народа, «фюрер германской нации» и главарь преступной НСДАП. И приказ о приостановлении процесса выдвижения мог отдать только сам Гитлер. Списать такое действие только на известное Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г. несколько затруднительно. Оно прозвучало в эфире Московского радио лишь в 18.00 по московскому времени 13 июня. Телеграмма германского посла Шуленбурга, в которой приводился полный текст этого сообщения, поступила к Гитлеру не ранее 20.00–21.00 по московскому времени. Между тем разведка пограничных войск зафиксировала приостановку выдвижения войск на исходные для нападения позиции еще днем 13 июня. Следовательно, причина приостановки была иной.
Сталин и разведка мгновенно просчитали сложившуюся ситуацию и убедились в том, что их видение сценария нападения Германии на СССР в результате тайного сговора Англии с Гитлером было обосновано. Потому как заминки с исполнением распоряжения о дате нападения на СССР и выдвижением войск на исходные для нападения позиции открыто вызывали сильные подозрения в том, что Гитлер чего-то ждал. Подозрения порождала бросавшаяся в глаза логическая взаимосвязь последовавших событий. Ведь 9 июня 1941 г. к переговорам с Гессом подключился Джон Саймон, а уже 10 июня верховное главнокомандование Германии, то есть лично Гитлер, официально, письменно же назначает 22 июня датой нападения на СССР!
12-го распоряжение о назначении 22 июня датой нападения рассылается командующим групп армий, 13-го они начинают выдвижение войск на исходные позиции и тут же по приказу из Берлина останавливают его. Все свидетельствовало о том, что Гитлер чего-то ждал.
Кроме того, Москве было известно, что как дата нападения гитлеровской Германии на Советский Союз «22 июня» в категорическом тоне было объявлено бриттами специальному представителю президента США Рузвельта, Уильяму Доновану, еще 6 июня 1941 г. Но если по каналам радиоперехвата бритты узнали о 22 июня только 12 июня, следовательно, по состоянию на 6 июня они могли знать ее только от Гесса. А, учитывая, что сообщивший об этом Доновану глава британской дипломатической разведки Р. Липер подчеркнул, что о 22 июня им известно уже несколько недель, то вывод о том, что они узнали о ней от Гесса, становится категоричным. Или, по меньшей мере, просто достаточно обоснованным. Ведь с 10 мая, то есть с того момента, как Гесс свалился на английскую территорию, и по 6 июня как раз и выходили те самые несколько недель!
Специальный исторический штрих. Правда, тут следует иметь в виду, что еще 27 мая 1941 г. чехословацкая военная разведка от своего ценнейшего агента А-54 (полковник абвера Пауль Тюммель) получила сведения о том, что нападение произойдет 22 июня{406}. Эти сведения были переданы У. Черчиллю и МИ-6. Но в таком случае не получаются те несколько недель, якобы в течение которых бритты уже знали о 22 июне как о дате нападения. Хотя, конечно, нельзя исключать и того, что бритты спокойно могли соврать американцам, которых считали недалекими заокеанскими провинциалами. В общении с окружающим миром бритты, что называется, испокон веку шли, идут и будут идти на любые уловки, недомолвки, передергивания, извращения, искажения, обманы и фальсификации, если по каким-то сугубо британским соображениям это будет выгодно их проклятому Коварному Альбиону.
Британская разведка именно потому и провела в мае месяце 1941 г. в превентивном по отношению к ожидавшемуся ею «визиту» Гесса мощную дезинформационную операцию по ускорению стравливания СССР и Германии в смертельной схватке (как уже указывалось выше, ее осуществили личный друг У. Черчилля глава Британского разведывательного центра в США У. Стефенсон и его сотрудник Монтгомери Хайд), что она абсолютно точно знала об этой дате. Но не сообщала об этом Москве. Так, при сравнении сути осуществленной британской разведкой в мае 1941 г. дезинформационной операции и текста «Руководящих указаний начальника штаба верховного главнокомандования по маскировке подготовки…» № 44142/41 от 15.2.1941 г. нетрудно заметить откровенное смысловое сходство текстов:
— смысл британской дезинформации — «Если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера» {407} ;
— содержание «Руководящих указаний…» — «…Необходимо принять все меры, чтобы среди наших вооруженных сил сохранилось впечатление готовящегося вторжения в Англию, пусть в совершенно иной форме. Правда, в какой-то момент придется оттянуть с Запада предназначавшиеся для вторжения войска… Даже если войска будут перебрасываться на восток, следует, как можно дольше придерживаться версии, что переброска осуществляется с целью дезинформации или прикрытия восточных границ в тылу во время предстоящих действий против Англии…» {408} , [51]
51
Кстати говоря, еще раз взгляните на последнюю фразу в п. 16 доклада ГРУ от 20 марта 1941 г.
Проще говоря, британская разведка явно располагала соответствующей информацией (без содействия чехословацкой и польской военных разведок тут явно не обошлось, как, впрочем, и без успехов криптографов из Центра дешифровки в Блетчли тоже) и чрезвычайно ловко обыграла полученные от своей агентуры и по другим каналам данные. Более того. Фактически британская разведка ввергла гитлеровское командование в состояние жертвы его же собственной дезинформации. Но с другой стороны, бритты умудрились даже обеспечить при этом некое подобие алиби для вскоре понадобившихся Гитлеру лживых утверждений, что-де он именно потому внезапно напал на СССР, вероломно расторгнув договор о ненападении с ним, что хотел упредить якобы грядущую советскую агрессию против Германии.
Как уже указывалось выше, впервые Гитлер лично озвучил дату 22 июня только во время совещания 30 апреля, причем это было преподнесено следующим образом: «Фюрер решил: Начало “Барбаросса” — 22 июня»{409}. А когда решил — так и хрен знает этого бесноватого фюрера!
Но вот сама мысль об этой дате появилась у него, очевидно, раньше. 31 января 1941 г. была утверждена директива Генерального штаба сухопутных войск Германии (ОКХ) № 050/41 от 31.01.1941 г., в подпункте «в» п. 12 которой было прямо указано: «Подготовительные работы нужно провести таким образом, чтобы наступление (день “Б”) могло быть начато 21.6.» (то есть 21 июня 1941 г. — A.M.). Эта директива — самая суть «Варианта Барбаросса» и называлась «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск (“Барбаросса”)»{410}.
К концу апреля 1941 г., когда с Югославией было покончено, Гитлер, очевидно, решил, что необходимо наконец уточнить дату нападения на СССР. Одним из первых об этом узнал агент британской разведки Фил — Адольф Эрнст Хойзингер, поскольку это непосредственно входило в его служебную компетенцию, так как он возглавлял Оперативное управление германского Генштаба. Без согласования с ОУ ГШ Гитлер не мог принять такого решения. И вот что интересно в этой связи. Британский посол в Москве С. Криппс в предположительном порядке озвучил дату 22 июня в самом начале третьей декады апреля 1941 г., из-за чего уже 24 апреля германский ВМАТ Н. Баумбах в своем донесении в Берлин указывал, что он опровергает такие слухи{411}. Судя по всему, уже тогда бритты располагали некоторыми агентурными (другие каналы добывания разведывательной информации британской разведкой в тот момент не могли предоставить такие сведения) данными о 22 июня как о дате нападения. Не исключено, что эта дата каким-то образом фигурировала и в упоминавшемся ранее сообщении американской разведки, переданном в Лондон. И потому бритты рискнули на проведение дезинформационного зондажа, преследуя сразу три цели:
— выяснить возможную реакцию Кремля,
— но одновременно запутать его,
— а если повезет, то и спровоцировать СССР на такие действия, в ответ на которые, Германия могла бы запросто напасть на Советский Союз.
Однако бриттам ничего не удалось достичь тогда. Кроме, естественно, усиления подозрений Кремля в причастности британской разведки к распространению этой информации, которую в Москве восприняли как дезинформационные слухи. Кремль, как это стало понятно только в наши дни, был прав. Потому что о 22 июня как о дате нападения бритты узнали от своей разведки, а источником этих сведений в апреле мог быть (только) агент Фил (А. Хойзингер). Волею случая так получилось, что его сведения совпали с данными американской разведки. Ведь еще в марте 1941 года коммерческий атташе посольства США в Берлине Сэм Вудс добыл новые данные о плане нападения на СССР, которые были переданы не только Москве, но и Лондону (29 марта 1941 г.). А примерно через месяц подоспели и сведения Фила.