Сталин мог ударить первым

…После того как 22-я пд закрепилась на берегу Северной бухты, я прибыл в полки этой дивизии. Перед нами лежала бухта шириной около 1000 м, в которой в свое время стояли на якоре мощные флотские эскадры, а на противоположной стороне виднелся легендарный еще по Крымской войне 1854–1856 годов Севастополь. Тогда подумалось, что именно с северной стороны, откуда противник меньше всего ожидает, и необходимо начать захват Севастополя. Так и оказалось: никто не думал, что мы будем форсировать бухту. И чтобы еще больше сбить с толку, в считаные часы было имитировано «генеральное наступление» на позиции Сапун-горы.

Однако к вопросу форсирования в штабе 54-го ак отнеслись настороженно; некоторые подчиненные командиры дивизий высказывали сомнения: как преодолеть широкую морскую бухту на штурмовых лодках на виду хорошо оборудованных и оснащенных высот южного берега? Приводили аргументы: моряками давно пристреляны цели из городской части по Северной. Ведь следовало каким-то образом через обрывистые скалы доставить на берег штурмовые лодки, погрузить в них штурмующие батальоны; тогда как доступ к берегу шел через несколько глубоких ущелий, нет сомнений, что противник с противоположного берега просматривал и держал их под огнем. Но этот рискованный план мог стать залогом удачи…

Буквально через несколько дней я беседовал с оказавшимся в плену советским генералом Новиковым, который мне рассказал, что именно за те 2–3 дня, когда я обсуждал ситуацию со своими подчиненными офицерами, он докладывал руководству Черноморского флота и Приморской армии свое мнение, что наш 54-й корпус будет форсировать Северную бухту, предварительно высадив морской десант по типу Феодосийского. И, как ты думаешь, что он услышал в ответ? — что за подобные разговоры он, Новиков, будет расстрелян… Это была армия… армия… не подберу слова, чтобы оно не прозвучало обидно… солдатам, матросам и командирам настолько забили сознание, что они с презрением относились к понятию гибель, их собственные жизни не стоили для них ничего… как будто воевали не люди, а обреченные марионетки… «Я тоже презирал смертельную опасность, — сказал мне генерал, — но, невзирая на реальную угрозу, озвученную комиссаром госбезопасности 2-го ранга в мой адрес, заявил, что для того, чтобы не допустить форсирования немцами Северной бухты, необходимо перебросить в городскую часть с Сапун-горы и Максимовой дачи имевшуюся там артиллерию. Но…никто не хотел слушать…» Рассказ этого русского патриота генерала Новикова спустя всего несколько минут подтвердил на допросе взятый в плен и комиссар госбезопасности.

После того как я отдал приказ о форсировании Северной бухты, все штабы немедленно взялись за его воплощение, особенно старались саперы и пехотинцы.

Еще за сутки до этого 50-я дивизия форсировала реку Черная и заняла станцию и поселок Инкерман. Здесь произошла трагедия, еще раз показавшая чудовищный фанатизм большевиков и чекистов. Высоко над станцией поднимается длинная, уходящая далеко на юг скалистая стена, в которой имелись огромные галереи и штольни, служившие винными погребами завода шампанских вин. Там оставались еще большие запасы шампанского, но большевики создали там склады боеприпасов, разместили десятки тысяч раненых и бежавшего гражданского населения. Когда части 50-й дивизии ворвались на станцию, вся огромная скала, нависающая над

Инкерманом, задрожала от чудовищной силы взрыва. Стена длиной 500–700 м и высотой до 75 м обрушилась, похоронив под своими громоздкими обломками десятки тысяч раненых матросов, солдат и гражданских. Неужели такова цена преданности режиму? Ведь те, кто взорвал своих сограждан, остались в живых и на свободе… Знали ли те, кто погребен, что они обречены?…а крымчане, когда пьют шампанское, вспоминают ли этих несчастных, безвинно убиенных Советами, или даже не знают, а?…молчишь…

Чрезвычайное напряжение переживали все, кто участвовал в осуществлении переправы через бухту в ночь с 28 на 29 июня, когда проходила подготовка к высадке морского и воздушного десантов. А бомбардировка позиций противника в городе — еще раз повторяю: именно объектов противника, а не самого города! — должна была заглушить шум на северном берегу бухты. Вся артиллерия была в готовности открыть непрерывный огонь по высотам южного берега. Если бы оттуда открыли встречный огонь, нам бы сразу стало ясно, что замысел противником разгадан. Но, к счастью, там было тихо…

И спуск штурмовых лодок, и их погрузка удались; в час ночи от северного берега отчалил первый эшелон 22-й и 24-й дивизий. С рассветом 29 июня началось генеральное наступление на внутреннюю часть крепости: в полосе 54-го ак через Северную бухту, в полосе 30-го ак на Сапун-гору. Заблаговременно ночью 29 июня за два часа до рассвета мы высадили морской десант, в короткой штыковой атаке уничтоживший боевое охранение во внутренней части крепости. Одновременно со стороны моря несколько наших десантных самолетов сбросили на центральную часть города парашютистов из бригады генерала Циглера, которые «с воздуха на землю» начали боевые действия, слаженно работая с десантниками, преодолевшими бухту. Свою операцию они завершили с проблеском зарева на востоке. Тут же вступили в боевые действия войска двух корпусов.

Неожиданный для Советов прыжок через морскую бухту удался. Когда противник вступил в действие на южных высотах, наши штурмовики из бригады Циглера и пехотинцы 22-й и 24-й дивизий уже закрепились на берегу, одно за одним уничтожая огневые средства на склонах южного берега. Пехота поднялась на плоскогорья. Тот же успех ждал нас и на позициях Сапун-горы. На левом фланге 54-го армейского корпуса 50-я дивизия и вновь введенная в бой 132-я лпд с полками 46-й дивизии из района Гайтаны и южнее начали атаку высот вблизи Инкермана и южнее его. Их огнем поддерживала артиллерия, дислоцировавшаяся на северном берегу бухты. В атаку пошел и румынский горнострелковый корпус. А с рассветом перешел в атаку на Сапун-гору 30-й ак, поддержанный дальнобойными батареями 54-го ак и последовательными воздушными налетами 8-го авиакорпуса люфтваффе.

В то время, когда корпус демонстрировал артиллерийский огонь наступления по всему фронту, 170-я пд 54-го ак начала штурм Федюхиных высот. Наступление сопровождалось кинжальным огнем зенитного артиллерийского полка, штурмовыми орудиями и батальоном танкеток. Дивизия вышла на обе стороны основной дороги, овладела фронтальным участком в северном, восточном и южном направлениях, что обеспечило корпусу возможность подтянуть на высоты другие свои соединения.

С успешной переправой через бухту, занятием Инкерманских высот и прорывом 30-м ак Сапунской позиции судьба Севастопольского гарнизона была предрешена.

…Часть подразделений Приморской армии пыталась укрыться в больших пещерах Херсонеса, надеясь, что за ними придут советские корабли. Но к вечеру 2 июля они в количестве более 50 000 человек сдались. Потери противника в живой силе превосходили наши в несколько раз! Количество трофеев было столь огромно, что на первых порах даже не подлежало обсчету.

Севастополь, защищенный естественным рельефом местности, был оборудован всеми возможными средствами для обороны. Но Приморская армия, как и береговые силы Черноморского флота, были уничтожены. Весь Крым оказался в наших руках. С оперативной точки зрения 11-я армия как раз вовремя освободилась для использования в большом наступлении на ином участке Восточного фронта. Об исключительной организованности и умении блестяще разрабатывать стратегические и оперативно-тактические задачи и воплощать их в боевой обстановке говорит и тот факт, что на протяжении Крымской кампании с должностей начальника штаба 11-й армии на повышение ушли: генерал-лейтенант Буссе — стал начальником штаба группы армий «Юг»; генерал-лейтенант Веллер — начальником штаба группы армий «Центр»; генерал-лейтенант Шульц был выдвинут на командную работу, где проявил себя в качестве командира корпуса в группе армий «Юг».

Вечером 1 июля 1942 года я с моими ближайшими помощниками находился на нашем КП в деревне Юхары-Каралес. Наверняка мы все в этот вечер думали об одном: о пережитых боях, о доме, о родных и близких, о наших товарищах, нашедших свои могилы на крымской земле. Мне было грустно размышлять об этом. В январе 1942 года погиб командир 16-й пд генерал-лейтенант Гимер, доброжелательный и корректный человек и офицер, не раз оказывавший материальную и моральную помощь жителям Крыма. При выполнении операции «Охота на дроф» 8 мая 1942 года пал в боях храбрый командир бригады полковник Гроддек. В Евпатории погиб командир разведывательного батальона 22-й Нижнесаксонской пехотной дивизии подполковник барон фон Боддин, которого солдаты и офицеры похоронили на Евпаторийском кладбище. Его горячо любили как храброго и отважного командира. На Ялтинском кладбище похоронен начальник порта Ялта, кэптен цур зее (капитан 1-го ранга), барон фон Бредов. Рядом с ним лежит мой водитель и преданный мне товарищ Фриц Нагель из Карлсруэ. Грусть вперемешку с радостью… По радио, настроенному на Берлин, мы услышали победные фанфары, которыми начиналось специальное сообщение о взятии Севастополя и уничтожении советских частей в этой крепости. Затем была передана телеграмма в мой адрес — войска 11-й армии отмечались со стороны властей Германии, а мне был присвоен чин генерал-фельдмаршала.

Глава 34 На морских коммуникациях

В сражениях на морских коммуникациях в июньские дни и ночи 1942 года происходили свои победы и поражения.

В течение первых четырех дней штурма в Главную базу прорывались транспорты «Грузия», «Абхазия», эсминцы «Свободный», «Бдительный», «Незаможник», четыре тральщика и катера; а также подводные лодки Л-23, Л-24, Д-4, С-31, С-32, Л-5.

Для некоторой ясности картины происходящего приведу некоторые цифры из официальных источников. Однако должен указать, что они явно занижены и НЕ соответствуют реальным сведениям по ЧФ, как, впрочем, лживы и официально опубликованные цифры по всему советско-германскому фронту. Однако и по ним общий масштаб вполне можно представить.