Сталин слезам не верит

Микояна 21 июня 1941 года у Сталина вообще не было.

Что же до «фотографии» первого рабочего военного дня Сталина, 22 июня 1941 года, то она такова:

Молотов 5.45–12.05

Берия 5.45-9.20

Тимошенко 5.45- 8.30

Мехлис 5.45- 8.30

Жуков 5.45- 8.30

Маленков 7.30- 9.20

Микоян 7.55- 9.30

Каганович 8.00- 9.35

Ворошилов 8.00–10.15

Кузнецов (ЦК) 8.15- 8.30

Димитров 8.40–10.40

Мануильский 8.40–10.40

Кузнецов 9.40–10.20

Микоян 9.50–10.30

Молотов 12.55–16.45

Ворошилов 11.40–12.05

Берия 11.30–12.00

Маленков 11.30–12.00

Ворошилов 12.30–16.45

Микоян 12.30–14.30

Вышинский 13.05–15.25

Шапошников 13.15–16.00

Тимошенко 14.00–16.00

Жуков 14.00–16.00

Ватутин 14.00–16.00

Кузнецов (ВМФ) 15.20–15.45

Кулик 15.30–16.00

Берия 16.25–16.45

Заметим, что и в последний день мира, и в первый день войны последним, кто вышел из сталинского кабинета, был Берия. Вновь он появился в нём 23 июня — ровно через сутки минута в минуту, и опять — на двадцать минут.

Второй военный рабочий день Сталина начался в 3.20. В этот день, 23 июня 1941 года, была образована Ставка Главного командования Вооруженных сил Союза ССР, и с того же 23 июня Берия вошёл в число постоянных советников Ставки.

Всего их было двенадцать: маршал Кулик, генералы Мерецков и Ватутин, начальник ВВС Жигарев, начальник ПВО Воронов, Микоян, Каганович, Вознесенский, Жданов, Маленков, Мехлис и Берия.

Но вот как описывает это Микоян:

«…На второй день войны… решили образовать Ставку Главного командования… При Ставке создали институт постоянных советников. Ими стали: Ватутин, Вознесенский, Воронов, Жданов, Жигарев, Мехлис, Микоян, Шапошников…»

Как видим, Микоян не упомянул в числе советников Ставки политически некорректных для хрущёвцев Маленкова, Кагановича и Берию, а также — маршала Кулика.

Микоян уверяет, что первые дни войны «Сталин в подавленном состоянии находился на ближней даче в Волынском (в районе Кунцево)»… Однако в действительности Сталин, делая лишь перерыв на сон, помногу часов работал в Кремле с 22 по 28 июня 1941 года.

Лишь в ночь с 28 на 29 июня, узнав о сдаче Минска — на седьмой день войны! — Сталин испытал душевный кризис и действительно уехал на дачу.

Вот тогда Берия и взял инициативу на себя. Поразительно, но — факт! Микоян в этом важнейшем моменте первых дней войны оказался правдив! И уж если он засвидетельствовал, что вопрос о создании Государственного комитета обороны, которому надо отдать всю полноту власти в стране, поднял именно Берия, то это было, скорее всего, именно так!

Впрочем, не исключено, что эта мысль возникла сразу у Молотова и Берии (см. дневниковую запись от 9 июля 1941 года). Во всяком случае, в письме, написанном в 1953 году в камере на имя Маленкова, но обращенном ко всем членам Президиума ЦК, Берия напоминал Молотову:

«Вы прекрасно помните, когда в начале войны было очень плохо и после нашего разговора с т-щем Сталиным у него на ближней даче, Вы вопрос поставили ребром у Вас в кабинете в Совмине, что надо спасать положение, надо немедленно организовать центр, который поведет оборону нашей родины, я Вас тогда целиком поддержал и предложил Вам немедля вызвать на совещание т-ща Маленкова… После…мы все поехали к т-щу Сталину и убедили его [о] немедленной организации Комитета Обороны Страны…»

Как видим, Берия сыграл первостепенную роль в преодолении опаснейшего кризиса руководства страной, возникшего через неделю после начала войны.

30 июня 1941 года ГКО был образован в составе: И.В. Сталин (председатель), В.М. Молотов (заместитель председателя), К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков и Л.Г1. Берия.

Микоян, к слову, вначале переврав обстоятельства формирования состава ГКО, потом написал так:

«…Вознесенский попросил дать ему руководство производством вооружения и боеприпасов, что… было принято. Руководство по производству танков было возложено на Молотова, а авиационная промышленность и вообще дела авиации — на Маленкова. За Берия была оставлена охрана порядка внутри страны и борьба с дезертирством…»

Фактически же Берия почти сразу стал курировать и производство вооружения и боеприпасов, и производство танков, и авиационную промышленность и вообще дела авиации, не пренебрегая, естественно, вопросами охраны порядка внутри страны, борьбой с дезертирством и десятками других больших и малых вопросов.

4/VII-41

Наконец вырвал минуту для «дружка». Как я прожил все это время знают только Господь Бог и Коба. И как буду жить дальше, тоже знают Господь Бог и Коба. А я не знаю. Две недели не прошло, а вроде два года. Даже больше, как жизнь прошла.

Дел сразу навалилось столько, что я даже не испугался. Фронт провален, войска бегут, Минск сдали, а у меня это как в кино. Не воспринял. Не до того было. Думал, я раньше много работал. Выходит, не знал я, что такое работа. А это когда хоть стреляй по тебе, а тебе один хрен, надо успеть сделать, а там как получится. Лишь бы сделать.

Теперь будет проще, уже привык.

Только что вернулся от Кобы. Сегодня гроб с Ильичом увезли в Тюмень [340] . Доложил Кобе, что все проверил лично. Поехал Збарский [341] и вся его команда. Збарский спрашивает: «И на сколько это?» Говорю, считайте не меньше чем год. Похоже не поверил. А я думаю, и не год даже. Меньше двух не получится [342] .

340

В начале июля 1941 года в связи с возможными бомбардировками Москвы было принято решение об эвакуации тела В.И. Ленина из Мавзолея в безопасное место (была выбрана Тюмень). Б,И. Збарский (см. прим. 2 к данной дневниковой записи) в докладной записке на имя Берии дал соответствующие разъяснения, и 4 июля 1941 года в 19.00 спецсостав, охраняемый 5 офицерами и 15 солдатами, ушёл с Казанского вокзала в Тюмень. В вагоне-холодильнике находился гроб из чинары, стенки которого были пропитаны парафином, а пазы для герметизации заполнены вазелином.

341

3барский Борис Ильич (1885–1954), биохимик, академик АН СССР, Герой Социалистического Труда (1945), лауреат Сталинской премии (1944). Образование получил в Женевском и Петербургском университетах. Основатель Биохимического института, руководитель работ по бальзамированию и сохранению тела В.И. Ленина.

342

Лишь 25 марта 1945 года специальный поезд из 9 вагонов отправился из Тюмени в Москву и через три дня прибыл в столицу. 16 сентября 1945 года Мавзолей В.И. Ленина был вновь открыт.

Коба приказал вызвать Багирова [343] , Чарквиани [344] и Арутинова [345] . Я добавил Авксентия [346] . Сегодня говорили с ними. Коба сказал, отвечаете за нормальную работу Баку не головой, и даже не партбилетом, а доброй памятью у людей. Баку должен работать как часы. Турки и персы должны сидеть на месте. Не поддаваться ни ни (Так в тексте. — С.К.) какие провокации и самим все делать осторожно. А главное Баку.

343

Багиров Мир Джафар Аббасович(1896–1956), с 1933по 7 июля 1953 года — первый секретарь ЦК КП(б) Азербайджана.

344

Чарквиани Кандид Несторович (1907–1994), первый секретарь ЦК КП(б) Грузии с 1938 по 1952 год.

345

Арутинов Григорий Артемьевич (1900–1957), один из ближайших сотрудников Берии по Грузии, с 1934 года секретарь Тбилисского горкома партии, в 1937–1953 гг. первый секретарь ЦК КП(б) Армении.

346

Рапава Авксентий Нарикиевич (1899–1955), один из ближайших сотрудников Берии по Грузии, с 19 декабря 1938 года нарком внутренних дел Грузинской ССР, с 26 февраля 1941 года нарком ГБ Грузинской ССР.

Надо кроме отдельных групп сформировать особую диверсионную часть У Канариса есть отдельный полк, а нам надо собрать отдельную бригаду [347] . Ребята спортсмены просятся. Это надо поддержать [348] .

9/VII-41

Ожидал бардака, но такого бардака не ожидал. И предатели оказались. И где оказались! Кручусь везде [349] . Хорошо, что люди подобраны, а то был бы полный пи…дец. Кто герой, а кто долбо…б, а кто предатель. Был бы рядом, застрелил бы как бешеную собаку. Собака и то лучше, что с нее возьмеш (Так в тексте. — С.К.). А предатели… Георгий (Г.К. Жуков. — С.К) так с фронта и сообщает, похоже и на верху есть предатели. Недочистили!

347

Безусловно, имеется в виду разведывательно-диверсионный полк абвера «Бранденбург-800».

348

Идея создания особой разведывательно-диверсионной воинской части НКВД СССР, что называется, витала в воздухе. Её высказывал в своей докладной будущий герой тайной войны Дмитрий Медведев, об этом думали Павел Судоплатов, Наум Эйтингон и другие. Думал об этом, как видим, и Берия. В начале июля 1941 года на стадионе «Динамо» начался отбор в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения, знаменитый позднее ОМСБОН. Через учебный центр OMСБОНа прошли тысячи будущих опытных разведчиков, партизанских командиров, подрывников, диверсантов и т. п.

349

Все было именно так. Кроме прочего, приказом Ставки Главного командования № 00101 от 29 июня 1941 года Берия был введен в состав Военного совета Московского военного округа.