Сталин. Большая книга о нем
Шрифт:
она с первого дня выбрала правильную линию поведения — смотрела на мужа снизу-вверх, не
подвергая его слова ни малейшему сомнению и даже не смея подумать, что ее Сосо,
вынужденный то и дело скрываться от полиции и оставлять молодую жену в одиночестве,
может быть в чем-то неправ.
Хотя, конечно же, находились люди, которые говорили об обратном. Так, некий Петр
Можнов, знавший хозяина бакинского пристанища Сосо и Като, вспоминал, что «Иосиф,
возвращаясь домой пьяным, ругал жену последними словами
На похоронах Екатерины Сванидзе, состоявшихся на Кукийском кладбище Тифлиса,
Иосиф Джугашвили сказал другу: «Это существо смягчало мое каменное сердце; она умерла, и
вместе с ней умерли мои последние теплые чувства к людям».
Похороны Сванидзе стали единственным случаем в биографии Иосифа, когда он лично
прощался с близким ему человеком.
Больше он не провожал до могилы никого — ни мать, ни вторую жену.
Бывал только на протокольных процессиях, когда земле предавали его соратников.
Обретших последний приют порой не без старания самого Иосифа.
Когда гроб с телом Екатерины опустили в землю, Иосиф не сдержался и тоже бросился в
могилу. Присутствовавшему на похоронах одному из друзей Джугашвили, Геронтию Кикодзе,
пришлось спуститься туда следом за ним и почти силой вытащить безутешного товарища.
Иосиф не забудет этого. Спустя годы этот поступок спасет Геронтия Кикодзе от ареста и
сохранит ему жизнь.
Это случится в 1936 году, когда в Грузию приедет знаменитый французский писатель
Андре Жид, и именно Геронтия, свободно владеющего французским, назначат сопровождать
классика мировой литературы. Жиду, конечно же, показывали в Грузии лишь то, что было
дозволено. Но на то писатель и был великим, что сумел разглядеть и то, что от него всячески
пытались скрыть.
Вернувшись во Францию, Жид написал сенсационную книгу «Возвращение в СССР», на
страницах которой поведал миру о том, что же на самом деле происходит в Советском Союзе.
Не надо быть большим специалистом, чтобы понять, какие эмоции могли вызвать у
Сталина, например, такие строки из произведения Андре Жида:
«По дороге из Тифлиса в Батум мы проезжали через Гори, небольшой город, где родился
Сталин. Я подумал, что это самый подходящий случай послать ему телеграмму в знак
благодарности за прием в СССР, где нас повсюду тепло встречали, относились к нам с
вниманием и заботой. Лучшего случая более не представится. Прошу остановить машину у
почты и протягиваю текст телеграммы. Содержание примерно такое: «Совершая наше
удивительное путешествие по СССР и находясь в Гори, испытываю сердечную потребность
выразить Вам…» Но в этом месте переводчик запинается: такая формулировка не годится.
Просто «вы» недостаточно, когда это «вы» относится к Сталину. Это даже невозможно. Надо
что-то добавить. И, поскольку я недоумеваю, присутствующие начинают совещаться. Мне
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
22
предлагают: «Вам, руководителю трудящихся», или — «вождю народов», или я уж не знаю, что
еще. Мне это кажется абсурдом, я протестую и заявляю, что Сталин выше всей этой лести. Я
бьюсь напрасно. Делать нечего. Телеграмму не примут, если я не соглашусь на дополнения. И,
поскольку речь идет о переводе, который я даже не могу проверить, соглашаюсь после упорного
сопротивления и с грустной мыслью о том, что все это создает ужасающую, непреодолимую
пропасть между Сталиным и народом. И, поскольку я уже обращал внимание на подобные
добавления и уточнения в переводах моих речей, произнесенных там, я тогда же заявил, что
отказываюсь от всего опубликованного под моим именем во время пребывания в СССР и что я
еще об этом скажу. Вот я это и сделал теперь».
Удивительно, но никаких последствий для Кикодзе эта история не имела.
О судьбе известного грузинского переводчика и литератора мне поведала его дочь,
Манана Кикодзе (в Грузии женщины, как правило, и после замужества носят фамилию отца). В
юности легендарная грузинская красавица, женщина встретила меня, будучи уже серьезно
больным человеком. Ей было далеко за восемьдесят, по квартире она передвигалась в
инвалидном кресле. Но стоило ее спросить об отце, как она оживала и, казалось, сбрасывала со
своих плеч по меньшей мере полвека.
Манана Кикодзе рассказывала, что в их семье потом в шутку ругали Геронтия — зачем он
вызволил Сталина из могилы? Ведь была же прекрасная возможность избавиться от него уже
тогда.
Оказалось, что Иосиф мог быть благодарным. Как-то он поинтересовался, чем занимается
Кикодзе. Ему ответили — переводит. Вождь остался доволен — пусть переводит.
Отца моей собеседницы не стало в 1960 году.
А тогда, в 1908-м, через год после смерти любимой жены, Джугашвили взял себе
псевдоним, с которым и вошел в историю, по сей день заставляя говорить не только о себе, но и
о членах своей семьи.
Сосо Джугашвили превратился в Кобу Сталина.
Существует много предположений о том, почему он выбрал именно этот псевдоним.
Лично мне близка версия, связанная со смертью Екатерины Сванидзе.
«Каменное сердце» Иосифа теперь билось в стальном человеке. Который думал уже
только о власти.
Что же касается его придуманного имени «Коба», то его Иосиф заимствовал у героя
романа «Отцеубийца» великого грузинского писателя Александра Казбеги.
Романтическая история любви между крестьянской парой Иаго и Нуну разворачивается
на его страницах на фоне исторических событий середины XIX века, когда российские войска
одержали победу над отрядом горцев под предводительством Шамиля.