Сталин. Миссия НКВД

Его линия, которую он проводил, будучи министром внутренних дел, была направлена на натравливание одной нации на другую в пределах союзных республик. Если даже, к примеру, взять дело врачей, которое некоторые элементы неправильно связывали с еврейством вообще, даже дело освобождения врачей, которое партией было сделано правильно. Берия преподнес сенсационно, искусственно, так как и здесь Берия применил свой метод восхваления самого себя, что это, дескать, делаю я, а не ЦК, я поправляю, а не правительство.

* * *

Дальше… Товарищ Сталин еще в 1937 году, останавливаясь на недостатках партийной работы и уроках вредительства, говорил, что троцкисты, правые, которые были 7–8 лет тому назад политическим течением, перестали быть политическим течением. Они выродились в бандитов, тем более это можно применить к Берия – этому выродку из выродков, который за собой абсолютно никого не имеет, но атаковал партию исподтишка, рассчитывая на свои силы в аппарате МВД. Как известно, к нашему удовлетворению, эти его расчеты не оправдались.

Однако в его расчетах это был его главный инструмент. Не случайно он захотел пойти не в ЦК, а выдвигал себя в МВД. Казалось бы, почему не в ЦК, а в ЧК? Потому что это инструмент острый и удобный для устройства разных провокаций и, как рассчитывал Берия, для захвата власти, а на первых порах для противопоставления партии.

Его расчеты основывались на том, что этот аппарат МВД – инструмент частично порченый, о чем говорили товарищ Маленков, товарищ Хрущев, товарищ Молотов и другие. Он частично испорчен тем, что в течение ряда лет загаживался не только плохими людьми – Ягода, Ежов, Абакумов, – но загаживался методом. Постепенно создавалась традиция, создавался обычай, создавались нравы бесконтрольности МВД и отрыва от партии. Старые секретари помнят, когда МВД, а ранее МГБ слушали на заседаниях бюро, слушали доклады, разбирали отдельные конкретные вопросы, а в последний период, когда я поехал, например, на Украину в 1947 году, я уже увидел, что МГБ уже считало себя независимым: хочет – информирует, хочет – не информирует, арестовывает, не докладывает.

Все факты, которые излагались, это не просто разрозненные факты, нет, это система противопоставления МВД партии. Обратите внимание – товарищ Хрущев, аппарат ЦК вызывают заместителя министра внутренних дел Кобулова и хотят разобрать вопрос, какие идут персональные перемены кадров. Казалось, что худого, наоборот, хорошо, ЦК хочет помочь, а он, Берия, звонит товарищу Хрущеву со злобой: «На каком основании начальник отдела вызывает Кобулова – моего заместителя?» Товарищ Хрущев отвечает, что так давно заведено у нас в ЦК. «Нет, я не позволю этого», – заявляет Берия.

Я помню, в 1924 году, когда я был секретарем ЦК и заведующим Орграспредом ЦК, на заседании Оргбюро рассматривался вопрос о номенклатуре работников, которых нужно было утверждать в ЦК. Покойный товарищ Дзержинский, большой идейности и принципиальности, честнейший выдающийся деятель партии и государства, высказал некоторые сомнения, как это выйдет, он нарком, кандидат в члены Политбюро, и получится вроде недоверия на назначение им людей, что аппарат Орграспреда будет проверять его людей, будет говорить, годны они или не годны. Товарищ Молотов должен помнить это. Тогда товарищ Сталин выступил и сказал: «Нет, Феликс, речь идет о системе партийного контроля, о системе партийного руководства. Нужно обязательно, чтобы партия назначала руководящих людей. Тебе трудно самому как наркому, и ты должен быть благодарен ЦК за это». И товарищ Дзержинский тут же заявил, что он снимает свои сомнения и согласен с проектом постановления.

А тут Берия, который ноги Дзержинского не стоит (если бы он был даже честным человеком), грубо и нахально попирал права ЦК. Почему? Потому что он не хотел допускать, чтобы Центральный Комитет знал его людей, чтобы Центральный Комитет контролировал его. Он хотел контролировать партию сам. Факты, про которые здесь рассказывали, когда органам МВД давались специальные задания собирать компрометирующие материалы на секретарей обкомов и на сами обкомы, означают не что иное, как акт, ставящий партию под контроль МВД, это значит, МВД наблюдает за коммунистами, за секретарями райкомов, за секретарями обкомов…

Он хотел парализовать наши кадры, превратить их в тряпки, для того чтобы самому господствовать и чтобы легче было провести задуманный им фашистский переворот именем партии. Выступить перед народом с именем МВД нельзя. Ему нужно было выступить от имени партии, а для этого он должен был часть людей обломать, часть людей превратить в своих агентов и действовать. Это линия вражеская, это линия разведок иностранных государств, которые и являются хозяевами этого подлого предателя.

* * *

Начал он атаку на партию с атаки на Сталина. На другой день после смерти Сталина, когда еще Сталин лежал в Колонном зале, он фактически начал готовить переворот, начал свергать мертвого Сталина, он стал мутить, пакостить, то рассказывал, что Сталин говорил про тебя то-то, про другого то-то, то говорил, что Сталин и против него, Берия, шел. Он нам, группе людей, говорил: «Сталин не знал, что если бы он меня попробовал арестовать, то чекисты устроили бы восстание».

Это он говорил на трибуне Мавзолея. Когда он это сказал, мы сразу почувствовали, что имеем дело с подлецом, контрреволюционером, который что-то готовит. Он оскорблял, изображал Сталина самыми неприятными, оскорбительными словами. И все это подносилось под видом того, что нам нужно жить теперь по-новому. Надо сказать, что кое-чего он добился. Сталин постепенно стал сходить со страниц печати. Верно, что был перегиб в смысле культа личности, и товарищ Сталин сам нас упрекал, но это не значит, что мы должны сделать крутой перегиб в другую сторону, в сторону замалчивания таких вождей, как Сталин.

Мы хорошо знаем, что всем людям ничто человеческое не чуждо. Об этом еще Маркс говорил. Это не чуждо и Марксу, Энгельсу, Ленину, Сталину. Мы знаем хорошо, что у каждого даже великого человека есть недостатки, были они и у товарища Сталина. И мы, его ученики, не намерены обожествлять и изображать его без недостатков. Больше того, мы всегда исходили и считали, что наша наука, великая наука марксизма-ленинизма, не догма, мы не начетчики, мы понимаем творчески марксизм.

Мы знаем, как об этом в истории партии написано в заключительной главе, что марксистско-ленинскую науку нельзя рассматривать как собрание догматов, как катехизис и самих марксистов как буквоедов-начетчиков. Марксистско-ленинская наука не может не обогащаться новым опытом, новыми знаниями, а отдельные ее положения не могут не изменяться с течением времени. Однако это не означает, что мы позволим изменять направо и налево устои, основы великого учения Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. А именно к этому и вел дело этот новоявленный претендент в «диктаторы». Все его «новшества» – это не поправки, а ревизия.

Та торопливость, шипящая свистопляска, которую поднял Берия, показали, что это карьерист, авантюрист, который хочет, дискредитируя Сталина, подорвать ту основу, на которой мы сидим, и очистить путь себе. Он хотел подорвать основу учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина, хотя сам он не только недооценивал теорию, но просто ее не знал, в его речах– опубликованных и неопубликованных– вы обнаружите очень мало о марксизме-ленинизме. Он не знал марксизма-ленинизма. Теоретически он был мало подкован; книга, о которой говорил здесь товарищ Молотов, написана не им, он на этом заработал себе капитал.