Сталин. По ту сторону добра и зла

«Задача состояла в том, — скажет Сталин в статье, посвященной 50-летию со дня рождения Ленина, — чтобы отделить овец от козлищ, отмежеваться от чужаков, организовать кадры опытных революционеров на местах, дать им ясную программу и твердую тактику, наконец собрать эти кадры в единую боевую организацию профессиональных революционеров, достаточно конспиративную для того, чтобы устоять против жандармских набегов, но вместе с тем достаточно связанную с массами для того, чтобы повести их в нужную минуту на борьбу».

Именно в Баку Коба пересмотрел многое из уже полученного им опыта и, познав жизнь рабочих и их истинные интересы, попытался свести их воедино в виде уже совершенно определенной программы. Иными словами, ему предстояло связать свои до поры до времени абстрактные теоретические схемы с реальной жизнью. И теперь ему надлежало не только исполнять чужую волю, но и самому принимать весьма ответственные решения.

Как это было в сентябре 1907 года в Биби-Эйбатском районе, где «кичи» убили рабочего Ханлара Сафаралиева. Его похороны Коба превратил в самую настоящую демонстрацию, и под рев заводских гудков (полиция запретила похоронную музыку) за фобом погибшего товарища сопровождали 20 тысяч человек. На кладбище выступил сам Коба. Он начал свою речь с обращения к отцу Ханлара. «Не плачь, старик, — сказал он, — ты — отец благородного сына...»

Демонстрация сыграла свою роль. 25 октября состоялась городская конференция, большевики снова стали хозяевами в Бакинском комитете, и Коба был одним из его самых активных членов. И не было практически ни одного мероприятия, в организации которого не принял бы участие Коба.

Бакинский период в жизни Кобы интересен еще и тем, что именно тогда Коба выступил... против Ленина. Да, многие биографы Сталина будут говорить о его чуть ли не слепом преклонении перед Лениным, который в течение многих лет был его духовным наставником. При этом чаще всего ссылаются на воспоминания грузинского меньшевика Р. Арсенидзе, который хорошо знал Сталина и утверждал, что тот копировал своего кумира до такой степени, что его стали называть «левой ногой Ленина».

Что ж, доля истины в таком утверждении есть: Сталин действительно одно время преклонялся перед Лениным, но никогда не раболепствовал перед ним. О чем лучше всего свидетельствует занятая им позиция летом 1909 года. Именно тогда он бросил вызов партийному руководству в статье «Партийный кризис и наши задачи», в которой не просто говорил о переживаемых партией трудных временах, но и предлагал целую программу изменений в деятельности партии.

Более того, всю вину за уход многих членов из партии он возлагал на ее высшие органы, в частности на самого Ленина. Назвав ЦК РСДРП «фиктивным» центром, он писал: «Задача руководства партийной работой... составляет обязанность Центрального комитета. Но она плохо исполняется... результатом чего является почти полная разобщенность местных организаций».

В чем была главная причина такой плохой работы ЦК? Да только в том, что он сам и его печатные органы находились за границей. «Странно было бы думать, — писал Сталин, — что заграничные органы, стоящие вдали от русской действительности, смогут связать воедино работу партии, давно прошедшую стадию кружковщины».

Именно нахождением главных партийцев за границей Сталин объяснял оторванность партии от масс и со всей категоричностью заявлял, что руководство из женев и лондонов не сможет спаять партию в единое целое и связать ее с массой. Ну и, конечно, многие беды партии шли от того, что ее лидеры были весьма далеки от насущных проблем рабочих и, вместо того чтобы повернуться к практическим вопросам, которые волновали рабочих, занимались бесконечными выяснениями отношений.

Почему это происходило? Да только по той простой причине, что все вожди РСДРП не имели к рабочим никакого отношения и были весьма сомнительного для пролетарской революции происхождения. Поэтому в партийном руководстве на всех уровнях необходимо было произвести существенные перемены и выдвинуть на руководящие посты рабочих. Ну и, конечно, для связи всех местных организаций была нужна общерусская, но ни в коем случае не заграничная газета. И именно она должна была связать руководство партии с рабочими. «Не надо забывать, — убеждал Коба, — что Бебели не падают с неба, они вырабатываются лишь в ходе работы, в практике, а наше движение теперь более чем когда-либо нуждается в русских Бебелях, в опытных и выдержанных вождях их рабочих».

По сути дела, Сталин предлагал своеобразную пролетарскую революцию в рамках РСДРП, вожди которой, по его мнению, мало что понимали в истинной жизни тех самых рабочих, от имени которых они вели свою борьбу с самодержавием.

Понятное дело, что подобная позиция не являлась только сталинской, и подобных взглядов придерживался практически весь Бакинский комитет РСДРП. И его члены имели на это право: в то время как практически все партийные организации в России переживали тяжелейший кризис, Бакинский комитет добился больших успехов в своей борьбе.

Не поддержал Сталин и позицию Ленина, которую тот занял в связи с разногласиями в редакции центральной большевистской газеты «Пролетарий». Со свойственным ему упрямством вождь чуть ли не приказал изгнать из редакции несогласное с ним меньшинство. Да, Сталин стоял за ленинскую политику, но в то же время настаивал на сохранении единства в большевистской фракции и был против всяческих «изверганий из нашей среды».

В резолюции Бакинского комитета от 22 января 1910 года Сталин поставил поднятые им вопросы в еще более резкой форме. Он прямо заявил, что «неспособность партии противопоставить что-либо серьезное систематической травле со стороны «либералов»... роняет... партию в глазах рабочих», что «такое положение вещей» наносит «ущерб интересам социал-демократии», что, по сути дела, речь идет о «жизни и смерти партии».

Что надо было делать? Прежде всего переместить партийный центр в Россию, организовать общерусскую газету и местные органы печати в самых важных центрах рабочего движения, что шло вразрез с ленинской установкой издавать центральный орган партии только за рубежом. Ну и, конечно, созвать для решения всех насущных вопросов партийной жизни не большевистскую, а общепартийную конференцию.

В результате всей этой сложной и трудоемкой работы Бакинский комитет возглавил движение внутри партии, целью которого был разрыв с «гостями партии» из интеллигенции, перенесение центра партии из-за границы в Россию и решительный поворот ее лидеров от бессмысленных дискуссий к истинным нуждам российского пролетариата.

Осознавали ли сам Сталин и его сторонники из Бакинского комитета, что подобный вызов Ленину может привести к обратному результату и вместо сплочения партии к еще большему ее расколу? Наверное, осознавали, но в то же время прекрасно понимали и то, что партия погибнет еще быстрее, если будет продолжать столь порочную практику руководства рабочим движением. «Главное, — писал Сталин, — организация работы в России... По-моему, для нас очередной задачей, не терпящей отлагательства, является организация центральной (русской) группы, объединяющей нелегальную, полулегальную и легальную работу на первых порах в главных центрах... Назовите ее как хотите — русской частью ЦК или вспомогательной группой при ЦК — это безразлично. Но такая группа нужна как воздух, как хлеб...»

И возникает справедливый вопрос: а почему же Ленин, которого на протяжении многих десятков лет считали гением, не мог додуматься до такой простой вещи, что успешно руководить любым движением можно, только находясь внутри этого самого движения? Что в противном случае он будет узнавать о русской революции из английских газет, и, чтобы вещать от имени рабочих, надо среди них жить или хотя бы время от времени видеться с ними.

Думается, что мог. Но... не хотел. В женевах было как-то спокойнее. Да и охранка опять же... Ну а то, что он совершенно не понимал российской жизни, вождя мало волновало — он слепо верил в догмы священного для него марксистского писания.