Сталкер. День саранчи

Я не стал тратить время на разные уловки. Просто подскочил к хромавшему обладателю шрама на щеке и рубанул его по шее. Слева направо. Он успел закрыться автоматом, но я перехватил его за ствол и рванул к себе. Потом просунул мачете под приклад и вонзил противнику в бок. Брызнула кровь, парень завопил. На это отреагировал высокий.

– Убью, гад!!! – зарычал он.

Его удар был таким мощным, что если бы он попал в меня, наверное, сломал бы все рёбра. Только в меня он не попал. Едва я заметил его бросок, как тотчас развернулся, всё ещё держась за слегка обмякшего обладателя шрама. И подставил его спину. Штык-нож вошёл в неё по самую рукоять. Глаза у парня закатились, он захрипел и стал медленно оседать на землю. Остолбенев от такой неожиданности высокий вытаращился на меня, не понимая, как же это произошло. Я не стал оттягивать финал. Один шаг влево и короткий удар по горлу.

Он зажал гортань, сквозь пальцы плеснула кровь. И рухнул ничком.

Я думал, всё.

Как же, размечтался.

Где-то позади меня раздался грозный вопль:

– Держись, Лёха! Лёха, держись! Я иду!

Я резко обернулся.

Из кустарника между двух сосен, отплёвываясь от колючек, выскочил молодой парень в камуфлированной бандане. На нём не было разгрузки, потому и двигался он легко. Но вот в руке был зажат «стечкин», и я понял, что настал самый неприятный момент, поскольку мой «кольт» находился в кобуре, и дотянуться до неё не получится. Эх, ты ж, ё-моё!

Парень несколько мгновений просто тупо стоял и смотрел. То на меня, всего вываленного в грязи, то на своих павших товарищей. Я не шевелился. Прекрасно зная, что он выстрелит. Вот только когда? Кидать мачете не имело смысла – не успею. Да и клинок, извините, тяжеловат для таких аттракционов. Ещё через секунду, когда ярость благородная у моего визави вскипела как волна, он вскинул пистолет. Быстро. Так быстро, что на всё у меня было две доли секунды.

И я, как сумел, прыгнул в кусты рябины.

Правда, приземлился не так, как рассчитывал. За кустарником оказался небольшой овраг, дно которого перекрутило корнями ближайшего дерева. Я туда и влетел, ударился коленом обо что-то твёрдое, перевернулся на спину и ощутил, как боль пронзила ногу. Вслед мне захлопали выстрелы. Я попробовал согнуть колено, убедился, что ничего не сломано, хотя болело жутко, и попытался встать. И тут же понял, что основательно зашиб коленку. Стоять я мог, а вот ходить разве что хромая.

В этот момент сквозь кусты протиснулся мой противник, направив АПС на меня. Его лицо выражало решимость и молодецкую удаль. Необходимые качества, чтобы покончить с любым врагом, как он, вероятно, считал. Я только сплюнул. Шансов у меня не было. Расстояние – чуть больше четырёх метров, у меня в руке мачете, у него ствол. И в рукопашную я сейчас даже муху не осилю, с ушибленным коленом. Он посмотрел мне в глаза, ухмыльнулся и выдавил:

– Ну, что, сука, допрыгался? Ненавижу вас, тёмных! Гниды паршивые, ничем вы не лучше других тварей в Зоне! А всё людей из себя корчите!

Я молчал. Парень принял меня за одного из тёмных сталкеров, такое часто бывает. Он глянул на клинок у меня в руке.

– Чё, думаешь, эта железка меня остановит, да? – его голос стал противно визгливым. – Хочешь меня распороть, а? Думаешь, Лёху зарезал, так и меня сможешь? А вот мы щас посмотрим!

Он вытащил обойму, дёрнул затвор, освобождая патронник, и отшвырнул АПС далеко между соседними соснами. Потом нервными рывками засучил рукава. Я продолжал молчать и только наблюдал. Чудны дела твои, господи. Н-да.

– Ну, чё, сучара? – он сделал шаг вперёд, массируя кулаки. – Станцуем?

Я посмотрел в сторону отлетевшего оружия. Хорошо он его забросил. С размахом. Героический пацан. Конкретный.

– Видел я раньше дураков, – сказал я и покачал головой. – Но чтоб таких…

Он на мгновение замер.

– Ты чё там зудишь, сволочь!?

Я глянул ему в лицо и снова покачал головой. Некоторые ребята действительно оставляют мозги в материнской утробе ещё при рождении. Выкидывать оружие, когда у твоего противника его в избытке, и принимать честный бой, вместо того, чтобы просто пустить ему пулю? Это же каким идиотом надо было родиться? Похоже, что разглядывая меня, он так и не удосужился обратить внимание на кобуру на бедре. Я выхватил «кольт» и направил на него. Вот теперь глаза у парня стали похожи на блюдца. Неприятный вышел итог.

– Да, твою ж ё… – выдохнул он.

А потом пули 45-го калибра пробили его грудную клетку. БАНГ! БАНГ! БА-БАНГ! Я не пожалел целого магазина. Парня опрокинуло навзничь, и он завалился в кусты рябины, сминая ветви своим телом. Вот теперь мы закончили. Как говорится, спасибо за внимание.

Тут я услышал хруст веток справа. Пришлось спешно выщёлкивать пустую обойму и перезаряжать. Но не так страшен чёрт – из соседних кустов показался Платон. Весь в пыли и песке, он выглядел не лучше меня. Увидев направленный на него ствол «кольта», Платон передёрнул плечами.

– Стоп! Свои! – он окинул взглядом окровавленный труп в поломанных ветках рябины, потом посмотрел на меня и усмехнулся. – Ну и рожа у тебя, Шарапов.

– На себя погляди.

– Зеркало потерял. Ладно, пошли.

Прихрамывая, я начал выбираться из оврага. Платон озабоченно покачал головой.

– Ранен?

– Нет, ушибся.

Он засмеялся.

– Блин, Ягуар, как же тебя угораздило?

– Очень смешно. Как остальные?

– Пойдём, увидишь.

Мы обогнули две ближайшие кривые сосны. Позиция наших противников оказалась разгромленной в хлам, двое лежали со связанными руками, рядом – их оружие и главная гордость среди трофеев: станковый пулемёт Браунинга М-2HQCB, из которого нас и расстреливали. Его с радостным видом осматривал Геша. Ну, как же, блин, он ведь словно рейхстаг взял. Когда показались мы с Платоном, все повернули головы. Я, конечно, оваций не ждал, но несколько удивился их благожелательным улыбкам. Ко мне подошёл Костыль, хлопнул по плечу и выпалил:

– Ну, ты даёшь, Ягуар! Прополз, как глиста им в задницу! Уважаю! Если б не ты…

– Ладно, ладно, – протянул Платон. – Не смущай парня.

– Да ты чего? – обиделся Костыль. – Я же это…от чистого сердца…

Я обернулся и посмотрел в сторону нашего лагеря.

– Ещё кого задело?

– Нет, – Платон покачал головой. – Только Фантика. Малой сейчас там.

– Да, они ж дружили. Похоронить бы.

– Сперва пленные.

Платон указал на связанных. Они головы не поднимали, так и лежали, уткнувшись носом в землю. То ли боялись своей участи, то ли скрывали лица. Напрасно, потому что у Платона, обычно, имелся неплохой опыт по части развязывания языков. И, если у него бывало соответствующее настроение, он эти свои навыки применял с лихвой. Сегодня, похоже, он был в нужном настрое. Понятное дело, не слишком-то ему понравилось валяться под пулемётным огнём.

– Ох, ты ж, мамочки мои! – раздался вдруг голос Костыля. – Кого это я вижу, а? Колобок! Никак снова свиделись?

Он подошёл к одному из пленных, тому, что лежал слева, и ухватил его за волосы. Потом задрал голову вверх. На лице Костыля разлилась уже не радостная улыбка. Это был настоящий звериный оскал.

– Знаешь его? – спросил Платон.

– А то! Это же Вовка Грунин, мы его Колобком прозвали. Мародёр, падла! Хороший мародёр! Он в прошлом году хабар у Синего спёр. И у Михи-Лешего, говорят, тоже. Три месяца назад и меня надул. Вот ведь где довелось…

– А почему Колобок? – спросил я.

– Так он как в сказке, – Костыль мотнул головой и тихо засмеялся. – И от бабушки ушёл, значит…и от дедушки…никто его сцапать не мог. Хитёр, подлец. Как будто чует что. Ну, ничего, ужо поговорим. Я много что имею ему сказать…

Конец ознакомительного фрагмента.