Стальная империя

Адмирал в сопровождении двух штабных и четверки возникших неведомо откуда морских пехотинцев перешел по солидному, укрепленному скобами настилу на пароходик поменьше, а затем, воспользовавшись срубленным из жердей трапом, спустился к подножию насыпи.

Радиорубка располагалась в наскоро срубленной и обшитой досками хижине. Начальник связи временной базы лейтенант Берлинг выскочил из прикрытого парусиной дверного проема, когда адмиралу оставалось пройти не больше полусотни саженей.

— Господин адмирал, — улыбка офицера была почти детской, — получена радиограмма! Я связался с «Пересветом», но мне сказали, что Вы отбыли…

— К Вам-то я и отбыл, Роберт Иванович. Ну-с, что у нас там?

— Подтверждено прибытие в Сасебо трех поврежденных японских броненосцев — «Хатсусе», «Ясимы» и «Танго». Постановка в доки будет завершена послезавтра. «Микаса», «Якумо», «Ивате» и бронепалубники по непроверенным данным идут в Нагасаки и Токио.

— Значит, Сасебо, — задумчиво произнес адмирал. — Штаб не сообщал, как там насчет корректировщика? Хотелось бы, знаете, торжественно! И последний парад, и прощальный салют — чтобы всё было по высшему разряду!

— В готовности, — отрапортовал лейтенант. — Не изволите ли к аппарату, господин адмирал? Связь достаточно устойчивая, со второго или в крайнем случае с третьего раза и принимаем, и передаем!

— Изволю, — усмехнулся Макаров. — Великое дело это радио, не так ли, лейтенант? И… Выражаю вам и вашим людям свое удовольствие. Что-нибудь слышно про “Ретвизан” и “Громобой”?

— В соответствии с указанием Ставки, корабли идут в режиме радиомолчания, но по расчётам они уже должны быть в Сангарском проливе…

В это же время — Сангарский пролив.

Три новеньких, с иголочки, броненосных красавца, гордость японского флота, крейсеры “Идзумо”, “Асама” и “Адзумо” устало резали свежую волну Сангарского пролива, потеряв всякую надежду на перехват русских бронепалубников, отправленных гайдзинами шакалить на торговых линиях Страны восходящего Солнца. Здесь же, между островами Хоккайдо и Хонсю, должна была пройти эскадра Макарова. Отряд имел распоряжение и на этот случай, не ввязываясь в бой, сопровождать русские корабли, наводя на них броненосцы Того.

Но водная гладь, насколько хватало обзора, была до обидного скучна и безлюдна. Командир лидера, капитан первого ранга Нарито Кацура, ломал голову над этой загадкой. Что случилось? Почему не видно русских? Ошиблась разведка? Гайдзины поменяли свои планы? Прошли другим проливом? Просочились в утреннем тумане? Да нет, невозможно! Сангары — это всего 10 миль в ширину и 50 в длину. Четыре корабля, развернутые строем пеленга, плотно перекрывали его от берега до берега — мышь не проскочит… Значит, только ждать…

К вечеру изрядно посвежело. Ветер стал колючим и почти зимним. Капитан поёжился, прикрыл глаза, утомленные многочасовым наблюдением за горизонтом и в голову сами собой пришли поэтические строки:

Ueno hatsu no yakou ressha orita toki kara

Aomori eki wa yuki no naka

Kita e hito no mure wa dare mo mukuchi de

Uminari dake wo kiite. Watashi mo hitori renrakusen ni nori

Kogoesou na kamome mutsume naite Aa fuyugeshiki

(С того момента, как я сошёл на Аомори

С ночного поезда, идущего из Уэно,

Меня окружает снег.

Возвращающиеся на север люди

В молчании слушают шум волн.)

—”Тацуто” возвращается, — негромко произнёс вахтенный, заметивший шустрого авизо.

Капитан коротко кивнул, не открывая глаз, плавно пружиня на качающейся в такт волнам палубе, и опять погрузился в поэтический транс:

Sayonara anata watashi wa kaerimasu

Kaze no oto ga mune wo nake to bakari ni

Aa fuyugeshiki

(Прощай, я уезжаю домой…

А вой ветра пронизывает сердце,

Словно говорит мне: "Плачь, плачь…"

Сангарский пролив зимой…)

—”Тацуто” передаёт — “дымы на горизонте!“- уже другим, тревожным тоном, оповестил капитана вахтенный, — два корабля, три и четыре трубы, следуют в кильватере! Капитан Рётаро предполагает — “Пересвет” и “Громобой”!

—Ну, наконец-то! — моментально стряхнув с себя поэтическое наваждение, прошептал капитан Кацура. — Поблагодарим Аматерасу и помолимся, чтобы русские не смогли уклониться от боя, — и уже громче, так, чтобы слышали подчиненные, — доложить адмиралу о визуальном контакте с противником!

— К нам пожаловал господин Макаров? — коротко осведомился Камимура, появившись на мостике.

— Нет, господин адмирал, — только два крейсера, даже без сопровождения миноносцев. Больше никого, горизонт чист! Кроме того, русский беспроволочный телеграф молчит. Такое впечатление, что на этих двух кораблях вообще не установлены станции…

— Странно… — Камимура задумался, — два одиноких рейдера вблизи наших берегов… Без сопровождения и без связи… Или это отвлекающий манёвр, или в штабе Макарова завёлся двоечник. Артиллерийский офицер! Что можете нам сообщить об огневых возможностях противника?

— Головной “Пересвет” — четыре орудия главного калибра по 9.4 дюйма. “Громобой” — аналогичное вооружение, но более скромное бронирование — шесть дюймов против девяти. После модернизации радикально сокращен средний калибр. Оба корабля несут всего по три шестидюймовых орудия на каждый борт.

— Какая же это модернизация, — покачал головой капитан Кацура, — это разоружение! Наверно у русского царя совсем плохо с артиллерией и артиллеристами…

— Ну что ж, — удоволетворённо кивнул Камимура, — идем на сближение и внимательно следим за горизонтом. Если наши предположения верны и Макаров не использует эти крейсеры, как наживку, тогда главное — не дать им уйти! Поднять пары до максимума! Средней артиллерии — вести огонь по небронированным конечностям! Пристрелку начинать с 40 кабельтовых!

Произнеся последние слова, адмирал поморщился. Русские у Владивостока начинали стрелять, и самое противное — попадать на дистанции вдвое большей. Но у них там были береговые корректировщики, а здесь такой бонус отсутствует. Слабое место — недостаточная обученность японских экипажей, осваивающих новые корабли, с лихвой компенсируется огневым преимуществом. 12 восьмидюймовок главного калибра и 42 шестидюймовки среднего не оставляли гайдзинам ни единого шанса на благополучный исход боя, а преимущество японских крейсеров в скорости на два узла не давали надежды даже на бегство. А посему, Тэнно, хэйка банзай! Атака!