Стальная маска
Шрифт:
Витус то и дело обращал внимания на пылких красоток, отбивающих ритм танца под звуки барабанов. Он не понимал, отчего Гэвиус столько внимания уделяет таким же людям, как и он сам. Увы, юноша был лишён того немногого, что жизнь может предложить каждому из нас: пить вусмерть и занимаются любовью. Пожалуй, только ради этого и следует волочить своё существование на бренной земле, однако для отпрыска Киндред это было чуждо. Он чувствовал себя кондитером на мясной фабрике. Здесь ему нет места.
Но, как известно, странности притягиваются, и вскоре Витус обнаружил пожилого безумца, рассказывающего
Звали его Куинтос Кано, и был он учёным из Демасии, прибывшим в земли Ноксуса для целей тайных, и о них предпочёл умолчать. Зато он без умолку трещал о своей родине, изобретениях и открытиях. Казалось, два чудака нашли друг друга. Пожалуй, так и было, а вечер закончился многообещающим предложением старика:
— Мне пригодится такой мозговитый малый. Поезжай со мной, будешь учеником!
Витус пообещал, что не станет тянуть с ответом и, обменявшись почтовыми номерами, покинул общество старика. Гэвиус умудрился вляпаться в неприятности с дочкой местного свинопаса, однако его брат быстро решил проблему, своим видом показывая, что не настроен выяснить, кто прав, а кто виноват. Домой поехали ближе к утру, и почти тут же, с порога, встретили Патриция. Мужчина так горевал по покойному барону, что решил с горя осушить его винный погреб.
Несмотря на это, нахождение учителя в доме Витуса было истинной удачей. Ученик рассказал наставнику о своих планах и встретился с жесточайшей критикой.
— Это безумие! Тебе нечего делать в Демасии, я же говорил тебе отправляться в Ионию или же Шуриму. Демасия это… там… просто… Не смей даже думать об этом, Витус!
Между двумя давними товарищами вспыхнула ссора, что ещё не скоро познает примирения. Они разошлись в разных направлениях, Патриция в погреб, Витус прочь из усадьбы в надежде, что утренняя прохлада сможет проверить голову. Он бродил по окраине города и, сам того не желая, вышел к небольшому ручейку. В воде плескалась рыба, воробушки исполняли свои симфонии. Но в звуках леса было ещё кое-что, нечто инородное, не принадлежащее этому место. Пахло смертью.
Внезапно кусты зашуршали, а через долю секунды из них вышел Волк. Его широкая улыбка обнажала ряд острых зубов, но глаза выдавали неподдельную радость. Следом шагала Овечка, как всегда уткнувшая одну руку в бок, второй сжимая излюбленный лук. Витус не верил своим глазам, казалось, перед ним мираж, а может быть всё это сон?
— Сын?
После слов матери юноша понял что Киндред представшие перед ним не плод воображения, а самая настоящая правда! Он рванул к Овечке и что есть силы обнял, повиснув на шее.
— М-м-м, всегда меня обделяли, — наигранно обиделся Волк, но и его вскоре посетили объятья.
Витусу хотел рассказать обо всём, поделиться последними новостями и больше никогда не отпускать мать. Но прежде чем юноша сумел что-либо сказать, Овечка задала вопрос касательно смерти барона.
— Так, значит, это ты убил барона?
— Пришлось. Мама, я так… так скучал…
— Я тоже, ягнёночек,
я тоже…— И я, — вторил подруге Волк, ощущая себя третьим лишним.
Солнце заявляло свои права на царствование небом, а разговоры матери и сына даже не думали прекращаться…
***
Прошёл день, хотя для Витуса прошло всего ничего. Более двенадцати часов он провёл рядом с Овечкой, слушая её рассказы, как когда-то давно, когда они оба ложились на подстилку и, смотря на звёзды, болтали о всяком неважном. Эти времена давно канули в лету, однако сердца обоих с трепетом вспоминают ушедшие дни. Вечные охотники старались не касаться темы барона, хотя каждый раз диалог выходил именно в это русло, будто бы Олус был некой точкой, вокруг которой происходят все события. Чтобы отвлечься от этих мыслей, Витус задал вопрос:
— Тебе нравится мир людей?
— Пожалуй. Он жесток, но по своему прекрасен. Я думаю… — Волк положил голову рядом, довольно улыбнулся, слушая рассуждения напарницы. — Он такой, каким должен быть, ведь иначе люди не смогли бы жить в нём. Я рада видеть тебя живым, Витус, и ещё больше рада знать, что ты приспособился к этому опасному миру. Но…
— Но?
— Ворон сказал, что ты желаешь покинуть эти места, отправиться в путешествия. Предвижу твои вопросы и отвечу: он следил за тобой по моей просьбе. В каком-то плане я всегда была рядом с тобой.
— Кхм. Мы. Мы были рядом, — поправил Волк, возбуждённо махая хвостом.
— Да, мы. Но я должна тебя предупредить: большой мир, куда ты так рвёшься, опасное место. Тебя могут заметить.
— Заметить?
— Да. Матерь масок, жаждет смерти, таким как ты. Ворон всегда присмотрит за тобой, но он слабее, чем кажется.
— Прости, мама, это принятое решение. Я люблю тебя, но должен двигаться дальше.
Сейчас юноша воспринимал Овечку, как Патриция, что твердил ему о надобности сменить приоритеты, избежать поездки. Нет, твёрдо решил для себя отпрыск барона, он сделает это или будет до конца дней чувствовать себя рабом своих страхов.
— Я тоже тебя люблю, мой ягнёночек. Ты разобьёшь мне сердце, если отправишься в путь, но, пожалуй, это будет лучше, чем прозябание жизни. Я горжусь тобой, Витус, знай это.
Сентиментальность сопровождалась крепкими объятиями троицы, а после ещё нескольких добрых слов они попрощались, но пообещали друг другу вскоре встретиться. События сегодняшнего дня вскружили Витусу голову, казалось, столько произошло и ещё столько впереди! Жажда действий мешала уснуть, а потому юноша, взяв осколок ножа, отправился в кузню. Давно хотел восстановить его, так почему бы этим не заняться сейчас, во время, когда так необходимо занять свои руки?
Стоило двери кузни захлопнуться, а углю в печи накалиться, юноша заметил странное отражение в зеркале. Оно висело возле стола с заказами, что находился достаточно далеко от его места работы. По этой причине он сначала не придал значения сему феномену, но вскоре осознал, насколько странно оно выглядит. Отдалённо некто в отражении напоминал Витуса, но стоило юноше сконцентрировать внимание, как тут же он выявил огромную разницу в отражающейся внешности. Попробовал подвигать конечностями, но отражение замерло, насмешливо улыбаясь.