Стальная: по пути пророчества

– - А если скальпелем? Ботекс, пилинг, штифты всякие.

Папу перекосило. Было дело, мама от своей коллеги по работе заразилась идеей увеличить себе грудь и губы, так папа осип, убеждая ее не делать этого. Убедить не получилось. Ситуацию спасли две путевки в Маяами. Мама у нас та еще лягушка-путешественница. А папа ей в этом потакает.

– - Хирургически? Пробовали - ничего не вышло. Черты лица восстановились. Единственный действенный вариант - это связь с другими расами.

– - Ну, и?

– - Эльвафы не приемлют этот способ. Для того, чтобы просто один раз провести ночь с представителем другой расы, эльвафу требуется признать своего партнера.

– - А они не могут признать недостойного, - блеснула я эрудицией.

– - Именно.

– - Как все запущено.

– - Полукровок мало.

Папа грустно улыбнулся и продолжил, старательно контролируя эмоции, хотя и удавалось это ему с трудом.

– - Нас записывают в реестр. Повезет, будешь жить в семье, не повезет, отправят в школу для полукровок, наподобие интерната. Мне повезло.

Я сидела, глупо хлопая ресницами, недоумевая, как вообще такое может быть.

– - Меня воспитывал отец. Каким бы ворчуном он ни был, я ему благодарен, что не бросил меня, когда мать умерла. Он еще жив.... Но видеть меня не хочет... естественно.

– - Мне жаль.

– - Не о чем жалеть, после совершеннолетия полукровок выставляют на торги.

– - Не поняла?
– мои глаза превратились в блюдца.

– - Что непонятного, - вздохнул папа, - полукровки ценный товар. Нас мало, а желающих получить привлекательное потомство, много. Первыми выбирают правящие семьи, а остальным... что останется.

– - И тебя...?

– - Да. Меня выставили на торги. Я не был самым привлекательным, и рассчитывать приходилось только на то, что половозрелых кандидатов мужского пола в тот год было мало. Чиновник предложил неплохую сумму, и отец согласился.

– - Фу-у, гадость какая.

– - Увы, медвежонок, мой мир немилосерден к полукровкам.

– - Понимаю теперь, почему ты сбежал.

– - Это только вершина айсберга.

О эльвафском знакомом и татуировке мы уже немного успели поговорить и я спросила.

– - Но Лель тоже полукровка. Значит его тоже?...

– - Он единственный наследник, Нина. Это дает ему преимущество перед остальными - он может сам выбрать себе пару.

– - Повезло.

– - Если назвать везением, ту громадную ответственность, которая возложена на него с момента его рождения, то да, можно сказать, ему повезло.

– - Тот темный, что-то говорил о том, что сейчас семье Леля благоволят, но все может измениться.

– - Измениться может только в том случае, если в какой-нибудь другой семье эльвафов родился еще один Говорящий с духами предков.

– - А такое может быть?

– - Вполне. Но это весьма дурное предзнаменование. Это означает, что грядет время смут.

– - А не выйдет ли так, что то, что Лель признал меня, в конечном счете, его и погубит?

Папа замолчал. Он долго рассматривал свои руки и наконец, с тяжелым вздохом произнес:

– - Нет, если выясниться, что ты моя дочь.

– - А ты этого не хочешь?
– уточнила я.

– - Не хотелось бы.

– - Па-а?
– подалась вперед, - Что еще ты скрываешь?

– - Давай поговорим об этом завтра.

– - Это случайно не связано с тем твоим исчезновением на четыре года, когда мама подумала, что ты ее бросил, и дала мне отчество и фамилию деда?

– - И с ним тоже, - кивнул отец.

Вот так по крохе мне и удалось выяснить, что я еще то - чудо-юдо. Между прочим, мои татуировки потеряли свою силу и теперь это просто красивые картинки. О татуированном драконе папа рассказал прелюбопытнейшую историю. Выяснилось, что Индир у меня появился гораздо раньше, чем я получила браслет. Хранитель уже был "во мне" - как выразился папа - а в тот злополучный день кровь Ласснира просто пробудила его. Передан же Индир был еще в детстве, когда я заболела, находясь в гостях у бабушки Маши, и едва не умерла. На вопрос, чем я болела, папа не ответил. Либо не знал, либо это как-то связано с делишками неугомонной Ма' Арийи. На мое предположение о том, что Ласснир может не помнить об этом, как и том, что он является моим рай'и, из-за приказа бабушки, папа выразился грубо и образно, но все сводилось к тому, что это вполне в духе бабули. Ох, уж мне эта бабуля.

***

Родители, наконец, уехали, оставив меня наедине с безрадостными мыслями. С отцом мы договорились встречаться после работы в кафе. Мама честно делала вид, что ни о чем не догадывается, но по нахмуренным бровям и пристальным взглядам я определила ее полную или почти полную осведомленность. Зеркало я отыскала под телевизором, который второй год сиротливо пылится в углу - оно улетело туда, когда выпало у меня из рук. В квартире теперь порядок, если не считать разбитого окна, до которого ни у кого так руки и не дошли. Папе дизайн двери понравился, он даже предложил купить светильники, стилизованные под факелы. Я сказала, что подумаю. Идея мне понравилась.

Без бухтения Индира я, честно сказать, затосковала. Зато никто не мешает лакомиться столовыми приборами, которые я начала употреблять в пищу с завидной регулярностью. И не только их - все медное, железное, алюминиевое и тому подобное, каким-то сверхъестественным образом оказывалось у меня во рту, только я ослабляла контроль над новоприобретенными инстинктами. А они - инстинкты - требовали потреблять металлы просто в невероятных количествах. Я даже начала различать на вкус состав и температуру плавления.

Неугомонная подруга, пока я отсутствовала, оставила на электронке "тысячу и одно письмо". Каждое начиналось с фразы: "Дорогуша, я не знаю, где ты изволишь прохлаждаться, но надеюсь, там тебе лучше, чем мне здесь". И дальше шел текст, с каждым последующим письмом увеличивающийся в объеме и подозрительно напоминающий выписки из жалобной книги. Прочитав три последних письма, все остальное я с чистой совестью отправила в корзину.

Светлана Анисимовна забегала проведать и удостовериться, что у меня все хорошо. Занесла больничный. Я вяло поблагодарила и предложила ей чаю. Соседка не отказалась. Мы поболтали о болезнях, о лекарствах, которые Светлана Анисимовна от щедрот навыписывала мне, и я искренне заверила, что лечусь. Распрощались мы в меру довольные друг другом.