Стальная принцесса

– Смелее, – спокойным голосом призывает доктор Хан.

Я хватаюсь за стену, чтобы сохранить равновесие, и следую его инструкциям.

По одному за раз.

Один шаг за другим. Здесь темно настолько, что вскоре у меня пропадает зрение. Я не могу видеть то, что находится за пределами меня, как бы сильно ни щурилась.

Но я могу это сделать.

Мне нужно это сделать.

– Замедлись и отключись. – Низкий голос доктора Хана доносится словно из другой комнаты. С каждым словом его голос становится все более отдаленным. – Замедлись и отключись… Замедлись и отключись… Полностью отключись.

Голос доктора Хана пропадает.

Или это то, что я думаю? Я верю, что он разговаривает со мной и о чем-то спрашивает, и я, возможно, ему отвечаю, но не замечаю этого.

Я оказываюсь перед деревянной дверью, которая словно взята прямо из документальных фильмов о Второй мировой войне. Я нажимаю на ручку трясущимися руками.

Резкий белый свет слепит мне глаза.

Нет, он не белый. Он… красный.

Я прищуриваюсь, пытаясь заглянуть за него. Атмосфера похожа на густое кроваво-красное желе. Как те красные комнаты, которые используются в фотографии.

Только это не красная комната. Нет.

Это… мой дом.

Мой дом в Бирмингеме.

Я стою посреди просторной гостиной с элегантными обоями в цветочек.

Он такой большой, что по сравнению с ним я кажусь муравьем. Диваны «честерфилд» и высокие картины намекают на изысканный вкус.

Это почти как жилище богатого человека.

Статуи львов стоят повсюду. Рядом с широкой лестницей. По дороге ко входу. Рядом с высокими французскими окнами.

Везде.

Я содрогаюсь от этой картины.

Сколько бы я ни моргала, красный свет не исчезает. Осторожными шагами я подхожу к одному из высоких окон, из которого внутрь проникает свечение.

И замираю перед ним. Пахнет чем-то… горелым? Горелой плотью?

Когда я смотрю в окно, то вижу большой сад с неухоженными деревьями и увядающими цветами.

Он тоже красный – если не краснее, чем внутри дома. Даже солнце излучает красный свет.

Вдалеке поблескивает озеро. Оно темное и будто чернильное. Даже свет не спасает от непроглядной тьмы.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, и я отвожу взгляд в сторону.

Я не хочу смотреть на это озеро.

Напротив меня на качелях сидит светловолосая женщина. Ее хрупкие бледные руки обнимают ребенка, который сидит у нее на коленях, и она раскачивается взад-вперед. Ребенок находится ко мне спиной и полностью спрятан на коленях женщины, так что я не могу его разглядеть.

Женщина, однако, находится полностью на виду. На ней белое платье, доходящее до колен. Бледная кожа и белоснежные волосы делают ее похожей на ангела.

Душераздирающе красивый ангел.

Она смотрит вдаль с отсутствующим выражением лица. Как будто вообще ничего не видит.

Рыдание застревает у меня в горле, и я прикрываю рот рукой, чтобы заглушить звук.

Ма.

Это моя ма.

Я так сильно похожа на нее, что это не дает покоя.

– М-ма… – Как бы сильно я ни хотела позвать ее по имени, мой голос срывается.

Но это еще не все.

Я также хочу, чтобы она назвала меня по имени.

Мой взгляд падает на ребенка, сидящего у нее на коленях и бережно прижатого к груди.

Платье в горошек доходит ей до колен. Светлые волосы собраны в аккуратные косички, которые ниспадают на спину.

Мое сердце бьется громче, когда ма гладит ее по волосам и говорит что-то, чего я не слышу.

Это… я?

Это воспоминание?

Дрожащими пальцами я открываю окно. Мое сердце бьется так быстро, что грозит покалечить меня.

Стук.

Тук-тук.

Тук-тук…

В тот момент, когда на меня обрушивается поток уличного воздуха, я с трудом подавляю рвотные позывы.

Воздух пропитан чем-то гнилостным.

Я зажимаю нос обеими руками и смотрю на ма. Кажется, ее не беспокоит запах, она словно его не замечает.

Как она может не замечать? Гнилой воздух такой насыщенный, как в гребаном морге.

Погодите.

Морге?

– Тише, детка, не плачь…

Нет.

Мама продолжает гладить маленького ребенка по волосам.

– Все будет хорошо.

Нет. Замолчи, ма.

Я закрываю уши руками.

Это бесполезно.

Звук продолжает врываться в мою голову, как скрежет ногтей по доске.

Как медленный навязчивый шепот монстров.

– Тише, детка… тише…

Ее голос становится громче и напряженнее. Это единственное, что я слышу.

Он овладевает мной и проникает под кожу.

Я даже не могу разобрать собственного дыхания.

Я даже не слышу биения собственного сердца.

– Тише…

– Тише…

– Замолчи! – Я кричу, но не могу вымолвить ни слова. – Замолчи, ма!

Маленькая девочка поднимает голову.

Я замираю.

Медленно, слишком медленно, ее голова поворачивается в мою сторону. Мое сердцебиение почти останавливается, когда я встречаюсь взглядом с этими голубыми глазами.

Такие же глаза, как у меня.

Я.

Эта девочка – я.

В то время я тоже выглядела маленьким монстром. Я была таким же монстром, как и они.

Слезы текут по ее щекам. Черные, как чернила, слезы.

Холодок ползет по моему животу прямо к грудной клетке, когда она что-то произносит одними губами.

Я прищуриваюсь, пытаясь разобрать, что она говорит.

– Помоги… мне, – повторяет она снова и снова.

Мое сердце бешено колотится, но прежде чем я успеваю что-либо предпринять, темная фигура выхватывает ее из маминых объятий.

Мама визжит, и я тоже визжу, когда темная фигура бросает маленькую Эльзу в озеро.

Темная мутная вода поглощает ее целиком.

– Помоги мне! – Голос кричит у меня в голове.

Я просыпаюсь с хриплым воплем, и слезы текут по моим щекам.