Стальной пляж

Я намеревалась добраться до коридора, ведущего обратно на "Хайнлайн", и мне удалось пройти примерно половину пути, когда кто-то за моей спиной произнёс "Стой!" твёрдым и совсем не дружелюбным голосом, а потом события покатились стремительно… и я сделала всё правильно, даже когда всё кругом пошло не так.

Я повернулась, продолжая медленно пятиться назад, и уронила Уинстона (он взвыл, и это был единственный крик боли, вырвавшийся у него за всю героическую битву — прости меня, Уинстон, где бы ты ни был!). Позади меня стоял молодой полицейский из Кинг-сити, выглядел он таким же испуганным, как я, в руках держал огромный лазерный бур и целился им в меня.

— Бросайте оружие, — приказал он, а я ответила: "Извини, братуха, ничего личного", но только про себя, и нажала курок. Ничего не произошло, и только тогда я заметила мигающий красный огонёк на выпуклой металлической штуковине, которая должна была быть магазином, и догадалась, что это мигание означает "накорми меня" или нечто близкое по смыслу на языке оружия — и поняла, почему то, что я задумывала как короткий выстрел, столь разрушительно подействовало на несостоявшегося насильника. Я бросила разряженное оружие, подняла руки — и увидела, как Уинстон, хромая, сделал последний рывок, преодолеть десяток метров, разделявших меня и полицейского, я вытянула руки ладонями вверх и крикнула: "Нет!" — и готова поклясться перед любым судом мира, что разглядела на десятиметровом расстоянии, как палец полицейского прижал спусковой крючок, а наконечник бура заколебался между мной и Уинстоном, словно парень не мог решить, кого пристрелить первым. И — знаю, это никак невозможно — но я думаю, что успела даже увидеть, как на кончике бура появился свет, в ту самую долю секунды, как я схватила свой пульт включения нуль-поля и сжала изо всех сил.

Меня ослепил зелёный свет. На несколько мгновений я совсем перестала видеть. Когда зрение вернулось, мир был полон разноцветных пылающих шаров, плывущих в разные стороны, заслоняющих обзор и лопающихся, как мультяшные мыльные пузыри. Я ужасно потела под нуль-скафандром. Но могло быть и хуже. За пределами нуль-поля горело всё или почти всё.

Едва ли не единственная ошибка, которую можно совершить при обращении с лазером — это выстрел в зеркало. Но полицейский не виноват. Я не была зеркалом, когда он открыл огонь; убить меня было так возможно…

Но на самом деле ему следовало свалить, и чем раньше, тем лучше.

Везде, где луч коснулся меня, он был отражён, но поскольку человеческое тело весьма сложный объект, отражение луча разлетелось по всей площади. Образовавшаяся линия огня ударилась о стены во многих местах, расплавив пластиковые панели и воспламенив то, что было за ними. А полицейского она поразила по меньшей мере трижды. Думаю, даже один выстрел из бластера был бы смертелен без срочного лечения. Полицейский лежал неподвижно, в его теле зияли три чёрных прожога, а по их краям пламя пожирало одежду.

Где-то на своём сложном извилистом пути луч ударил и Уинстона. Пёс тоже был недвижим, шерсть на нём горела.

Я пыталась сообразить, что же делать, как вдруг поднялся сильный ветер. На мгновение он раздул огонь до яростных белых языков, но тут же сбил его. Весь дым моментально рассеялся, и обстановка приобрела такую кристальную чёткость, какая бывает только в вакууме.

Я отвернулась и поспешила в укрытие.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Я притаилась на груде хромированных труб, не далее, чем в двадцати метрах от двух фигур в скафандрах, патрулирующих коридор. Я пыталась притвориться куском гнутой трубы, но была не уверена, как это лучше сделать. Наконец я решила не шевелиться и думать, как труба, и вроде бы это сработало.

Одним глазом я поглядывала на часы, другим на солдат, а ещё одним — на мигающий красный огонёк на своём головном дисплее. Поскольку в сумме это даёт три глаза, вы можете представить, как я была занята. Я была самым занятым неподвижным человеком, которого вы когда-либо видели. Или не видели.

Как будто этого уже не было предостаточно, я параллельно ещё и звонила по всем телефонным номерам со своей обширной карты памяти.

Забудьте о таких банальных изобретениях, как огонь, колесо, лук и стрелы или плуг. Человек не стал по-настоящему цивилизованным, пока Алекс Белл не произнёс эти бессмертные слова: "Чёрт, Уотсон, я пролил кислоту прямо себе на яйца". Я не могла прятаться вечно, у меня заканчивался кислород, и оставалась последняя надежда — вызвать помощь по телефону. Я поклялась: если у меня получится, каждый год в день рождения г-на Белла я буду зажигать свечу.

Положение моё было аховое, но могло быть и хуже. Я могла оказаться в числе полицейских из Кинг-сити, которых (как я позднее узнала) насильно включили в первую штурмовую группу, брошенную на Вирджинию-сити. Мало того, что толпа местных оказалась вся сплошь вооружена, мало того, что по площади бегала злейшая и абсолютно бесстрашная собака, так им ещё и не выдали скафандров. И когда войска второй группы, действовавшие на поверхности, начали перерезать кабели, по которым поступала энергия от солнечных панелей наверху свалки, отключилось нуль-поле, удерживавшее воздух внутри поселения.

Так вот что произошло сразу после того, как в меня разрядил свой лазер последний полицейский! Воздух, стремительно утекавший с площади, сначала раздул, а затем потушил пламя на трупе Уинстона.

Эта утечка была не такой, как та, что случилась в "Нирване", иначе я бы с вами уже не разговаривала. Обычно при прорывах купола огромная масса воздуха с силой вырывается через сравнительно небольшое отверстие. Вас подхватывает, со всего маху колотит обо всё, потом сжимает так, что даже в нуль-скафандре шансы на выживание невелики. Но когда отключается нуль-поле, оно исчезает всё разом, и воздух просто разрежается. Поднимается лёгкий ветерок, потом раздаётся хлопок, будто лопается мыльный пузырь. А затем толпа полицейских и солдат хватается за горло, кашляет кровью и тихо опускается на пол. На моих глазах так погибли двое. Полагаю, это довольно быстрое и относительно мирное расставание с жизнью, хотя меня до сих пор подташнивает от одной мысли об этом.

Тогда мне показалось, что нуль-поле выключили хайнлайновцы. Это был бы логичный тактический ход с их стороны. Так они обычно тушат пожары, а к тому времени, как утёк воздух, пожаров кругом пылало уже бог знает сколько. К тому же было просто нелогично со стороны нападавших обесточивать поселение, зная, что у первой группы нет скафандров.

И тем не менее именно вторая группа убила своих же, и это была не единственная бессмыслица в том штурме. Но я узнала обо всём значительно позже. А когда пряталась среди труб, мне было известно только, что куча народу пытались меня убить и ещё больше — по-прежнему пытаются. После того, как отключилось нуль-поле, игра в кошки-мышки шла уже часа три.

Отключение энергии моментально превратило коридор, по которому я собиралась попасть на "Хайнлайн", из серебристого цилиндра в тёмный канал, пробуренный сквозь бесконечные груды мусора. По такому я пробиралась ощупью много недель назад, чтобы впервые проникнуть в этот дом безумных аттракционов. И это было чертовски прекрасно, потому что совсем скоро после утечки воздуха я встретила первого из множества людей в скафандрах, шедших по коридору мне наперехват.

На самом деле мы не встретились, что тоже было очень хорошо, поскольку у встречного или встречной был в руках лазер, совсем как тот, что чуть не поджарил меня. Я увидела, что кто-то идёт навстречу, пока он (буду говорить "он", потому что все солдаты были мужчинами и двигался встречный как-то по-мужски) был ещё далеко, и успела вжаться в стену. Или в то место, где была стена. Видите ли, по ходу коридора было немало провалов, достаточно широких, чтобы туда втиснулась даже беременная.