Стальной пляж

— Не переживай об этом, крошка! — выкрикнул Разбойник, глядя на соперницу.

Грохнул смех, и распорядитель был явно благодарен бойцу за то, что тот его перебил и можно не дочитывать до конца параграфы скучного текста, предписанного законом.

Он вывел соперников в центр ринга и прочитал им правило — которое состояло попросту в том, что по звуку гонга они должны остановиться. Других правил не было. Распорядитель заставил бойцов обменяться рукопожатием и дал сигнал к началу боя.

* * *

— Прямо в первом вонючем раунде!.. Поверить не могу.

Прошло уже полчаса после окончания матча, а Бренда все еще сетовала. Бой был явно не из тех, что входят в историю спорта.

Мы ожидали в помещении неподалеку от входа в раздевалки. Менеджер МакДональда сказал, что мы сможем повидать спортсмена, как только команда закончит его штопать. Учитывая, какие легкие раны он получил, я подумал, что ждать придется недолго.

Я услышал шум взволнованных голосов, обернулся и увидел Смерча в окружении небольшой группы верных фанатов, главным образом детей. Он достал ручку и принялся раздавать автографы. Одет он был в черную футболку и шорты. Шею его облегал толстый корсет, и его ношение вряд ли должно было казаться слишком большим неудобством для человека, чья голова всего час назад катилась по рингу. Корсет ему придется носить до тех пор, пока новые мышцы не окрепнут настолько, чтобы выдерживать вес головы. Я предположил, что это будет не слишком долго: мозг человека его профессии вряд ли должен много весить.

Дверь открылась снова, и менеджер МакДональда пригласил нас войти.

Мы проследовали за ним по слабо освещенному коридору с множеством пронумерованных дверей. Одна из них была открыта, и из-за нее доносились стоны. Я на ходу заглянул в нее. На высоком столе лежало кровавое месиво, и полдюжины членов команды суетились вокруг.

— Ты же не хочешь сказать мне, что…

— Что? — спросила Бренда и тоже заглянула в комнату. — О! Да, она сражается без приглушения боли.

— Но я думал…

— Большинство бойцов сильно снижают чувствительность своих болевых центров, чтобы просто чувствовать, что рана нанесена, но не страдать от нее. Но некоторые считают, что риск испытать настоящую боль прибавляет прыти.

— Мне бы он точно прыти прибавил.

— Да, но сегодня, как видите, прыти ей все равно не хватило.

Я порадовался, что съел всего один кусочек попкорна.

Манхэттенский Разбойник сидел в медицинском кресле, облачившись в халат и попыхивая сигарой. Его левая нога покоилась на подставке, и над ней трудился один из его тренеров. Боец улыбнулся при виде нас и протянул руку:

— Энди МакДональд. Простите, что не встаю поприветствовать вас.

Мы оба пожали ему руку, и он жестом пригласил нас сесть. Он предложил нам выпить, и кто-то из его команды подал нам напитки.

Затем Бренда пустилась взахлеб пересказывать матч, неустанно расточая восторженную хвалу боевому искусству Разбойника. Ни за что бы не поверил, что из-за него она только что проиграла немалые деньги. Я уселся поудобнее и приготовился к тому, что следующий час пройдет в беседах о тонкостях техники слеш-боксинга. Но Бренда заливалась соловьем, а улыбка МакДональда становилась все более рассеянной и отсутствующей, и мне показалось, что пора вставить пару слов, хотя бы просто из вежливости.

— Я не поклонник спорта, — заявил я, не слишком-то беспокоясь о вежливости, — но мне показалось, что ваша техника отличается от той, которой пользовались остальные сегодняшние бойцы.

Он сделал длинную затяжку и внимательно осмотрел тлеющий кончик своей сигары, медленно выпуская пурпурный дым. Затем перевел взгляд на меня, и мне почудилась в этом взгляде некая теплота. В глазах его таилась глубина, которой я поначалу не заметил. Порой именно такой взгляд встречаешь у древних стариков. В наши дни, разумеется, это обычно единственный знак того, что человек стар. У МакДональда определенно не было никаких других признаков почтенного возраста. Тело его выглядело лет на двадцать пять, но, учитывая его профессию, у него был не слишком-то большой выбор внешнего вида. Слеш-боксеры живут в телах, стандартизированных по девяти разным формулам или весовым категориям, с целью уменьшить любое преимущество, основанное на различии в массе тела. Его лицо выглядело чуть старше, но, возможно, только из-за глаз. Черты лица еще не носили достаточного возрастного отпечатка, чтобы сколько-нибудь отражать характер. Но, с другой стороны, это не было одно из стандартно смоделированных "привлекательных" лиц, которые предпочитает носить примерно половина населения. Мне показалось, что МакДональд сейчас выглядел так, каким, возможно, был в молодости, которая у него — я вспомнил об этом с легким потрясением — прошла на Земле.

Не то чтобы уроженцы Земли были так уж редки. ГК говорил, что до наших дней дожили примерно десять тысяч таких людей. Но они обычно выглядели так же, как все остальные, и старались не афишировать свое происхождение. Некоторые, впрочем, пытались нажиться на своем возрасте — это были почетные гости ток-шоу, сказители и профессиональные ностальгирующие нытики — но по большей части земнородные были замкнутым меньшинством. Я раньше никогда не задавался вопросом, почему.

— Уолтер заявил, что вы уговорите меня присоединиться к его проекту, — наконец, произнес МакДональд, пропустив мое замечание мимо ушей. — Я сказал ему, что он ошибается. Но я вовсе не твердолобый упрямец: если вы можете предложить мне хорошую причину, по которой я должен провести с вами обоими целый год, я буду рад ее услышать.

— Если бы вы знали Уолтера, — возразил я, — вам было бы известно, что он самый бесцеремонный человек на Луне, когда речь идет о желаниях других людей. Он думает, я полон энтузиазма воплотить его идею в жизнь. Но он ошибается. Насколько я знаю, Уолтер — единственный, кого этот проект интересует. Для меня это просто работа.

— А вот мне интересно! — встряла Бренда. МакДональд скосил на нее глаза, но ненадолго. Мне показалось, что он узнал о ней все, что ему требовалось, всего лишь мельком взглянув на нее.

— Мой стиль, — сказал он, — это сочетание нескольких древних техник ведения боя, которые так и не прижились на Луне. Давным-давно несколько влиятельных, но неумных людей провели закон, запрещающий обучение этим восточным дисциплинам. В те времена распространенной мудростью считалось, что мы обязаны научиться мирно сосуществовать, больше никогда не воевать друг с другом и, разумеется, друг друга не убивать. Идея сама по себе неплохая, должен признать. И она даже частично сработала. Процент убийств сейчас намного, намного ниже, чем был в любом из человеческих сообществ на Земле.

Он снова сделал длинную затяжку. Его помощники закончили трудиться над его ногой, собрали инструменты и оставили нас одних. Я уже засомневался, скажет ли он нам что-нибудь еще, но он наконец нарушил молчание:

— Мнения переменились. Поживите с мое, и вы увидите, как это происходит снова и снова.

— Я не так много пожил, как вы, но и я это видел.

— А сколько вам? — спросил он.

— Сто. Исполнилось три дня назад.

Я увидел, как Бренда взглянула на меня, открыла было рот что-то сказать, но передумала и снова закрыла. Возможно, мне еще достанется за то, что я ничего ей не сказал и лишил ее возможности устроить вечеринку в честь моего столетия.

МакДональд взглянул на меня даже с большим интересом, чем раньше, прищурив свои волнующие глаза:

— Ну и как, почувствовали разницу?

— В смысле, из-за того, что мне стукнуло сто? А почему я должен что-то чувствовать?

— И в самом деле, почему… Это, без сомнения, важный жизненный рубеж, но на деле он ничего особенного не значит. Ведь правда?

— Правда.

— Ладно, вернемся к нашему вопросу… Всегда были люди, которые считали, что, поскольку естественные эволюционные процессы больше не работают, нам следует осмелиться попытаться выпустить на волю немного агрессивности. Не легализовать настоящие убийства, но по крайней мере научиться бороться. Так снова появился бокс, и это со временем привело к появлению кровавого спорта, который вы наблюдали сегодня.