Стальной век: Социальная история советского общества

Конечно, большевики, считавшие необходимыми куда более мас­штабные и форсированные усилия по централизации и модернизации эко­номики страны, пошли гораздо дальше, чем проводники политики немец­кого «военного социализма», которые не предполагали полностью огосу­дарствлять собственность. «Войной и разрухой все страны вынуждены идти от монополистического капитализма к государственно-монополисти­ческому капитализму. Таково объективное положение, - писал Ленин в октябре 1917 г.
– Но в обстановке революции... государственно-монопо­листический капитализм непосредственно переходит в социализм» [79] (ра­зумеется, государственный социализм). Не случайно, что частным пред­принимателям, готовым сотрудничать с новой системой, в ней отводилось важное место - специалистов, техников и управленцев. Они должны были по-прежнему управлять наемными работниками, но уже... в интересах всего общества. Еще до Октября 1917 г. в статье «Удержат ли большевики государственную власть?» Ленин настаивал: «Недостаточно «убрать вон» капиталистов, надо (убрав вон негодных, безнадежных «сопротивленцев») поставить их на новую государственную службу», «заставить рабо­тать в новых организационно-государственных рамках» [80] . И в условиях «военного коммунизма» это положение нашло широкое применение. Не­малое число предпринимателей было (как, например, отец Троцкого) на­значено директорами национализированных заводов. Русский «профессор, добравшийся осенью 1919 г. из Москвы до занятого колчаковцами Омска, сообщил, что во главе многих центров и главков сидят бывшие предпри­ниматели, ответственные государственные служащие и управляющие де­лами, и неподготовленный посетитель этих центров и главков, лично зна­комый с бывшим коммерческим и промышленным миром, будет удивлен, увидев бывших владельцев крупных кожевенных фабрик, которые сидят в

79

Ленин В.К Полн.собр.соч. Т.34. С.373.

80

Там же. С.311.

Главкоже, крупных мануфактурщиков - в центральной текстильной орга­низации и т.п.», - отмечал видный британский историк Э.Карр [81] .

Меньшевистский экономист С.Загорский констатировал, что рабочие и профсоюзные представители играют в назначенных сверху фабричных дирекциях и отраслевых управлениях все меньшую роль; преобладают специалисты и техники [82] . «Переход всех частных предприятий в руки го­сударства привел... к тому, что на службу советскому государству были привлечены прежние руководители этих предприятий, во многих случаях и прежние собственники. Вся административная сторона деятельности этих предприятий находится в руках многих из прежних предпринимате­лей или, во всяком случае, прежних представителей буржуазных классов. Объединение предприятий в форме принудительного государственного трестирования и синдицирования не устраняет прежних навыков, методов деятельности, психологии старых руководителей этих предприятий. Прин­ципы частного хозяйства продолжают господствовать в области промыш­ленности» [83] . Фабзавкомы были лишены каких-либо административных полномочий.

81

Карр Э. Указ.соч. С.549.

82

Zagorsky S. La R'epublique des Soviets, Bilan Economique. Paris, 1921. P. 199 (Цит. no: Scheuer G. Vorw"arts - und schnell vergessen? Wien, 1992. S.148)

83

Загорский С. Социально-экономическая реакция в Советской России // Современные записки. 1920. Кн.1. С. 139.

Социал-демократические оппоненты большевиков обоснованно от­вергли притязания режима «военного коммунизма» на какой бы то ни было социалистический характер. Современный государственный капи­тализм, подчеркивал, например, А.А.Богданов, - это возникшая под воз­действием милитаризма и заимствующая армейские распределительные методы «организация общества и по происхождению, и по объективному смыслу вполне подобная организации, возникающей в осажденных горо­дах. Ее исходный пункт и основа развиваемых им форм - военный потре­бительский коммунизм; ее движущая сила - прогрессивное разрушение общественного хозяйства; ее организационный метод - нормировка, огра­ничение, осуществляемое авторитарно-принудительным путем». Такая политика не имеет с социализмом ничего общего: «Социализм есть преж­де всего новый тип сотрудничества– товарищеская организация произ­водства; военный коммунизм есть прежде всего особая форма общест­венного потребления - авторитарно-регулируемая организация массового паразитизма и потребления. Смешивать не следует» [84] .

84

Богданов АЛ. Вопросы социализма // Богданов АЛ. Вопросы социализма. Работы раз­ных лет. М., 1990. С.337,342.

С.Загорский констатировал, что «все коммунистические реформы имеют исключительно бумажное существование. Отмена частной недвижи­мой и отчасти движимой собственности не препятствует тому, что не только предметы домашнего употребления, но и городские дома служат объектом частной торговли. Несмотря на муниципализацию городской недвижимо­сти, дома и городские участки продаются и покупаются в советской рес­публике так же, как и при прежнем частно-капиталистическом строе... Промышленные и торговые предприятия национализированы советской властью, но акции акционерных компаний служат предметом широкого биржевого оборота» [85] .

85

Загорский С. Указ.соч. С. 137—138.

Подавив последние элементы рабочего самоуправления, большевист­ская власть перешла к наступлению на экономические завоевания наемных работников. 9 июня 1918 г. Совнарком постановил допустимость сверх­урочных работ в металлической промышленности в Москве, затем на многих предприятиях (в железнодорожных мастерских, на военном про­изводстве и др.) был фактически отменен 8-часовой рабочий день и введен 10-12-часовой. В 1919 г. почти повсеместно завершился переход от поча­совой оплаты труда к сдельной. Чтобы принудить «несознательных» рабо­чих трудиться более интенсивно, широко применялась система штрафов и премий. Администрацию особенно возмущало то, что работники нередко уносили с предприятий домой полуфабрикаты и изделия, чтобы хоть как-то сводить концы с концами в те голодные годы. «Диктатура пролетариата» перешла к открытым репрессиям против пролетариата. «Для предотвра­щения расхищения фабрикатов и задержания лиц, похитивших их, рабо­чие подвергаются обыску специально поставленными на то лицами, - ука­зывалось, к примеру, в «Правилах внутреннего распорядка для рабочих и служащих при Ярославской прядильно-ткацкой фабрике».
– При обыске рабочие должны соблюдать порядок и не производить шума. Виновные подвергаются взысканию по табели, как нарушившие внутренний распо­рядок фабрики». На той же фабрике в 1920 г. применялись следующие меры наказаний: за 1 день прогула - строгий выговор, а при повторении - лишение продовольствия на срок до 1 недели и больше; за прогул от 2 до 4 дней - сверхурочная (иногда бесплатная) работа по 2 часа в течение не­скольких дней; посылка на принудительные работы; увольнение; «заклю­чение в концлагерь». Эту ситуацию можно считать типичной. В мае 1920 г. правительство приняло декрет, официально вводивший наказания в виде лишения зарплаты и части заработанных премий и принудительных отработок. Рабочие, отсутствовавшие свыше 3 дней в месяц, осуждались судом за «саботаж» [86] . Более серьезные и коллективные акты протеста, к примеру, забастовки, подавлялись с помощью локаута.

86

См.: Шильникова И.В. Указ.соч. С.216-218.

Режим приступил к принудительному закреплению многих рабочих и служащих на предприятиях и учреждениях. В ноябре 1918 г. милитариза­ция труда была введена на железнодорожном транспорте, затем распро­странилась и на другие отрасли хозяйства. В марте 1919 г. Совет обороны объявил о мобилизации работников морского и речного флота, занятых на ремонте судов и доставке топлива, а также всех рабочих Подмосковного угольного бассейна. В мае того же года были мобилизованы все почтово­телеграфные работники, в июне - прикреплены к своим предприятиям заготовители топлива. В 1920 г. на военное положение были переведены работники лесной, угольной, торфяной, нефтяной промышленности, ряда бумажных и картонных фабрик, целлюлозных и древомассных заводов, водного транспорта. В начале 1920 г. были образованы специальные «Тру­довые армии». Самовольное оставление работы мобилизованными прирав­нивалось к дезертирству и каралось по законам военного времени (вплоть до расстрела).

Большевистские власти категорически отвергали распространенные в массах стремления к большему социальному равенству, воспринимая их как «уравниловку». По словам С.Загорского, «зарплатная политика, прак­тикуемая в Советской Республике, ничем не отличается от старой пред­принимательской политики» [87] . «Военный коммунизм» отнюдь не сопро­вождался смягчением социальных различий в городах. Уже в марте 1919 г. имелась целая иерархия различных зарплатных категорий. Рабочие полу­чали от 600 до 1150 руб. Жить на эти деньги было невозможно. Зато выс­шие функционеры и специалисты получали до 3 тыс. руб. [88] Позднее все ставки были увеличены в несколько раз. Правда, в условиях гражданской войны и инфляции деньги уже мало чего стоили, и фабрично-заводские рабочие получали большую часть зарплаты (79% в 1919 г. и около 92% в 1920 г.) в натуральной форме (продовольственные пайки, производствен­ная одежда, коммунальные услуги ит.д.). Но и эта часть распределялась крайне неравномерно, несмотря на принятое 13 апреля 1919 г. ЦК больше­вистской партии решение ввести единый классовый паек, уравнять распре­деление продуктов между рабочими и служащими и уничтожить привиле­гированное положение последних. К декабрю 1919 г. имелось 6 различных видов продовольственного снабжения рабочих и служащих. Паек, полу­чаемый по карточкам, был меньше физиологической нормы. По свидетель­ству одной из руководительниц партийной агитационной работы Александры Коллонтай, голодный паек вызывал у рабочих, особенно женщин, чувство отчаяния и безысходности [89] . В апреле 1920 г. разрыв в зарплате был увели­чен: соотношение между заработком высшей и низшей категориями рабо­чих теперь составляло 8:1 [90] .

87

Цит.по: Scheuer G. Op.cit. S.146.

88

Гимпельсон ET Советский рабочий класс, 1918-1920 гг. М., 1974. С.151.

89

См.: Камардин И.Н. Материальное положение рабочих среднего Поволжья в период гражданской войны // Рабочие в России: исторический опыт и современное положение. М., 2004. С.229.

90

Карр Э. Указ.соч. С.572.

Привилегии и неравенство в распределении и снабжении вели к рас­тущему недовольству среди рабочих. Особую ненависть вызывали приви­легии партийных функционеров и «комиссаров». «Почему у Вас в Барнау­ле много гадов, которые сидят на тепленьком местечке и кушают жареные котлеты...?
– спрашивали, например, алтайские крестьяне представителей большевистского начальства в апреле 1920 г.
– Мы кровь проливали в Си­бири, чтобы уничтожить этих гадов, а власть их огораживает штыками... Раз эта власть смотрит на этих гадов с опущенными глазами, то мы, кре­стьяне, организованным порядком, с пилами и топорами, с кольем и пика­ми пойдем на этих волков, прикрывшихся овечьей шкурой, чтобы наша кровь в Сибири не проливалась зря» [91] .

91

Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. В 2-х т. Т.1. М., 2000. С.68.

Снабжение верхушки партии и правительств в Москве осуществля­лось до марта 1919 г. через особый кооператив «Коммунист». В мае 1919 г. Оргбюро ЦК большевистской партии поручил продовольственному отде­лу Моссовета просить предоставить в его распоряжение «определенное количество предметов широкого потребления, чтобы иметь возможность удовлетворить запросы центральных учреждений». Главпродукт Нарком- прода образовал специальный фонд предметов ширпотреба для снабжения новой элиты. С конца года «ответственным специалистам» центральных ведомств выдавались добавочные пайки через Московское потребитель­ское общество. Система привилегированный пайков была одобрена Сов­наркомом 14 июня 1920 г. Работали также столовые ВЦИК, Совнаркома и Коммунистического Интернационала. Подобная система привилегирован­ного распределения существовала и на местах [92] . В «красной» России фор­мировался новый господствующий класс.

92

См.: Павлюченков С.А. Указ.соч. С.245-249.

«Люди, близкие к Кепо (компартии, - В.Д.), и власть имущие имели все. Они имели свою столовую, особые пайки, к их услугам был ордерный стол, который раздавал блага по милости комиссаршей», - возмущались 15 марта 1921 г. «Известия ВРК» восставшего против большевиков Кронштадта [93] .

Интересно, что даже в разгар «военного коммунизма» правительство Ленина продолжало добиваться сотрудничества с иностранным капита­лом. 4 февраля 1919 г. Совнарком объявил предоставление концессий до­пустимым и одобрил план выдачи концессии иностранным фирмам на постройку железных дорог на Севере страны (так и не реализованный).

93

Правда о Кронштадте. Прага, 1921. С. 164.

Если даже в городах развернулась ликвидация достижений социаль­ной революции (под предлогом их «защиты»), то в отношении деревни большевистские власти в период «военного коммунизма» прибегали к ме­тодам настоящего колониального грабежа. Декрет ВЦИК и СНК от 27 мая 1918г. окончательно вводил ничем не ограниченную продовольственную диктатуру государственных органов в области заготовок и распределения продовольствия. Наркомат по продовольствию получал все полномочия для закупки хлеба по твердым государственным ценам и применял воору­женную силу против тех крестьян, которые отказывались уступать хлеб на этих условиях. Постановление Совнаркома от 5 декабря 1918 г. объявило укрывающих излишки хлеба «врагами народа»: они приговаривались к тюремному заключению, а их имущество конфисковывалось.