Стальной век: Социальная история советского общества

Стремясь сохранить контроль над рабочим движением, большевики провели на первом всероссийском съезде профсоюзов в январе 1918 г. реше­ние о слиянии становившихся все более строптивыми фабзавкомов с про­фессиональными союзами. Была начата перестройка профдвижения в соот­ветствии с отраслевым принципом. Это позволило растворить более ради­кальное синдикалистское меньшинство рабочего движения в организациях с более умеренным большинством, лояльных по отношению к властям.

Столь же двусмысленной в этот период была и политика большевист­ской власти в отношении крестьянства. Понимая невозможность управ­лять Россией без учета мнения большинства населения, большевики по­шли 9 декабря 1917 г. на соглашение с левыми эсерами о создании коали­ционного Советского правительства. Представители крестьянской партии получили в Совнаркоме посты наркомов земледелия, юстиции, почт и те­леграфов, местного самоуправления и государственных имуществ, еще 2 ее члена стали наркомами без портфеля. Левые эсеры стремились при этом предотвратить установление однопартийной диктатуры и способст­вовать осуществлению социализации земли. Последнее им удалось. В ян­варе 1918г. Третий всероссийский съезд Советов принял принципы разра­ботанного левыми эсерами и поддержанного большевиками закона о со­циализации земли, который, по существу, легализовал общинную револю­цию в деревне и придал ей дальнейший стимул там, где она еще не была завершена. Официально закон был принят ВЦИК 27 января. Но за участие во власти левые эсеры заплатили стратегическим просчетом: пользуясь гораздо большей поддержкой крестьянства, чем большевики, они дали согласие быть младшим партнером большевиков, не имеющим возможно­сти добиться осуществления своей политики в спорных случаях. «...Вряд ли можно говорить серьезно о влиянии нашей партии в советском прави­тельстве», - подытожил опыт коалиции левый эсер Б.Д.Камков, выступая в апреле 1918 г. на съезде своей партии и сетуя на то, что крестьянство реально отстранено от власти [54] .

54

Партия левых социалистов-революционеров.. .Т.1. С.ЗЗ 1.

Усиление централизаторского курса властей было тесно связано с на­растанием продовольственного кризиса зимой 1918 г. Старые хозяйствен­ные связи были во многом нарушены, создать новые связи государственные органы в центре и на местах оказались не в состоянии, а самоорганизован- ные инициативы пресекались ими как заведомо хаотические. Среди рабочих существовало сильное стремление наладить механизмы прямого продукто­обмена с деревней, но любые попытки такого рода власти встречали в шты­ки. Они мешали даже договориться с крестьянами о поставке дров. Препят­ствия чинились и аналогичным усилиям со стороны общинного крестьянст­ва. Н.И.Махно вспоминал, как продовольственные организации крестьян Гуляй-поля установили связи с рабочими мануфактурных фабрик Москвы и других городов и договорились с ними о взаимном снабжении: «Рабочие должны доставлять населению Гуляйпольского района нужную мануфакту­ру в указанном качестве, цветах и количестве, а район будет снабжать их хлебом и, по желанию рабочих, съестными припасами». Соглашение было одобрено крестьянским сходом, и мука доставлена под охраной вооружен­ного отряда. Однако посланные в обратную сторону вагоны с мануфактурой были задержаны правительственными заградительными отрядами «на том основании, что непосредственно, дескать, без разрешения центральной со­ветской власти нельзя делать никаких товарообменов крестьян с рабочими... Население требовало немедленного похода на город, чтобы разогнать за­севших там ненужных, вредных для дела трудящихся правителей». В ко­нечном счете, вагоны удалось освободить и доставить на место. Был созван общий сход крестьян и рабочих, чтобы «просить крестьян помочь организо­вать перевозку этой мануфактуры в общий продовольственный склад, а также наметить дни и порядок раздачи мануфактуры среди населения в той ее части, конечно, которая выпадает на долю Гуляй-поля». Распределение происходило через кооператив и продовольственную управу. После этой первой попытки, свидетельствует Махно, было принято решение расширить обмен деревни с городом «без посредников - государственных агентов и их чиновников». В города были посланы уполномоченные, а крестьяне при­ступили к сбору пшеницы, муки и съестных припасов на общий склад для обмена. «Однако на сей раз уполномоченные наши в большинстве своем возвратились из городов ни с чем. Власть большевистско-левоэсеровского блока по всем фабрично-заводским предприятиям категорически воспрети­ла пролетарским объединениям иметь непосредственно какие бы то ни бы­ло организационные связи с деревней. Для этого существуют, дескать, про­летарские государственные организации: продорганы» [55] .

55

³³Махно Н.И. Указ.соч. С.58-60.

В конце января 1918 г. была образована правительственная Чрезвы­чайная комиссия по продовольствию и транспорту во главе с Львом Троц­ким. А 26 марта 1918 г. Совнарком одобрил декрет об официальном введе­нии централизованного товарообмена: индивидуальный обмен и закупка хлеба отдельными организациями запрещались.

Но государственные организации с их бюрократизмом с задачей ор­ганизации обмена и снабжения городов не справлялись. В такой обстанов­ке городское население само решало продовольственный вопрос, нередко прибегая к бунтарским методам, отбирая продукты, разбирая склады и нападая на представителей властей. В ходе голодных бунтов и столкнове­ний с государственными органами в декабре 1917 г.
– июне 1918 г. в Ко­ломне, Белгороде, Солигаличе, Рыбинске, Колпино, Иваново-Вознесенске, Павловом Посаде, Кинешме, Шуе и других городах были убиты и ранены десятки жителей, красногвардейцев, солдат, погибли председатели коло­менского и солигаличского Советов и белгородский продкомиссар, со­жжено здание павлопосадского Совета.

Власти винили в нехватке продовольствия деревню. «Крестьянин по­лучает землю при условии ее хорошей обработки», - подчеркивал Ленин' на заседании Совнаркома 4 марта 1918 г. [56] В конце февраля он даже безус­пешно пытался добиться принятия правительством постановления об обя­зательной сдаче хлеба крестьянами под угрозой расстрела.

Считая единственным средством спасения от хаоса централизацию, большевистская власть исподволь готовилась к наступлению на «народ­ную вольницу». Она все чаще распускала Советы, в которых правящая партия оказывалась в меньшинстве, и оказывала давление на трудящихся с тем, чтобы перевыборы принесли угодные «верхам» результаты. В февра­ле-марте 1918 г. государственная администрация приступила к разоруже­нию населения и леворадикальных частей в Москве и Петрограде. Посте­пенно расформировывались отряды Красной гвардии; в январе был принят декрет о создании новой государственной армии - Красной армии. 4 марта 1918 г. был распущен находившийся под влиянием анархистов Централь­ный комитет Балтийского флота (Центробалт).

56

Ленин В.И. Полн.собр.соч. Т.35. С. 157.

Контрнаступление возрождавшегося государства на взбунтовавшееся против него общество облегчалось раздробленностью и неорганизованно­стью социально-революционных тенденций и инициатив в самом обществе. Социальная и либертарная революция в России могла победить лишь как соединение и синтез двух революций: пролетарской в городе и общинной в деревне. Но на пути их слияния, как оказалось, стояли огромные препятст­вия как идейного, так и организационного и тактического характера.

В России к моменту начала революции в 1917 г. не успели возникнуть и оформиться массовые организации трудящихся, действительно незави­симые от политических партии и пришедшие к выводу о возможности обойтись без посредничества государства. Здесь не существовало ничего похожего на многосоттысячные революционные анархо-синдикалистские профсоюзы в Испании. Рабочие могли требовать самоуправления на своем предприятии, но не имели организации для самостоятельной координации производства и обмена с другими заводами, шахтами или крестьянскими хозяйствами, да и не очень хорошо понимали, как можно наладить такую систему безгосударственного «планирования снизу». Представитель не­мецкого Свободного рабочего союза А.Сухи, посетивший Россию в 1920 г., свидетельствовал: рабочие брали предприятия в свои руки, но не знали, как организовать производство и распределение продуктов на новых нача­лах, у них не было для этого соответствующих инструментов (например, массовых потребительских союзов или синдикалистских профсоюзов) . Крестьяне в большей мере придерживались местной ориентации: об­щинная традиция исходила из сочетания самоуправления «мира» и госу­дарственного регулирования отношений между общинами. Попытки на­ладить прямой продуктообмен снизу между городом и деревней при всем желании не вышли из стадии первых экспериментов; к тому же они стро­жайшим образом пресекались властями.

Российские трудящиеся накопили в дореволюционный период богатый опыт борьбы с государством, помещиками и предпринимателями. Но их со­противление носило преимущественно локальный, местный характер; как только оно выходило за эти частичные рамки, как тут же оказывалось под контролем или влиянием той или иной политической партии, которая подчи­няла их усилия своей стратегии завоевания власти и изменения общества «сверху». Рабочие и крестьяне знали, чего они не хотят, но очень смутно представляли себе контуры свободного общества, где их стремления к само­управлению были бы реализованы в виде всеобщей «модели». В большинст­ве своем они предпочитали, чтобы «власть» как можно меньше вмешивалась в их жизнь (особенно это относилось к крестьянам), но, в то же самое время, не понимали идей о безгосударственном, безвластническом социальном уст­ройстве. Не обладая ни системной «идеей-силой», альтернативной по от­ношению к модели индустриально-капиталистической модернизации, ни соответствующими разветвленными и скоординированными механизмами для ее реализации, трудящиеся зачастую проявляли готовность мириться с такой властью, которая, как им представлялось, не станет посягать на их завоевания. Они готовы были принять «меньшее зло».

6. Подлинного соединения рабочей и сельской общинной революций не произошло. Эта слабость рабоче-крестьянских движений позволяла боль­шевикам осуществить свои нейтралистские замыслы. [57] Поворот весны 1918 г.

Окончание реального послеоктябрьского «двоевластия» ознаменова­лось весной 1918 г. двумя событиями.

Первым стало заключение мирного договора между Россией и воен­ным блоком во главе с Германией. Соглашение о перемирии было подпи­сано еще 2 декабря 1917 г., через неделю начались переговоры о мире, но уже в начале января они были прерваны, поскольку Германия настаивала на крупных территориальных уступках со стороны России. Новый раунд переговоров начался 17 января 1918 г., однако и он прекратился 10 дней спус­тя по той же причине. 18 февраля германские и австро-венгерские войска во­зобновили боевые действие и стали быстро продвигаться вперед. 23 февраля Германия и ее союзники выдвинули новые, еще более тяжелые условия, и в тот же день за их немедленное принятие проголосовал ЦК большевист­ской партии, а затем - и большевистское большинство ВЦИК Советов. Подписанный 3 марта в Брест-Литовске мирный договор предусматривал отказ России от Прибалтики, Украины, части Белоруссии и Закавказья, демобилизацию российской армии и флота, заключение невыгодного для России торгового договора, уплату контрибуции (позднее ее сумма была определена в 6 млрд, марок). В целом, страна лишалась свыше 40% про­мышленного потенциала, 4/5 угольных шахт и металлургических заводов, почти всех нефтяных источников. Была разрешена широкая деятельность германского капитала в России. Позднее начались переговоры о передаче ему части акций важнейших российских предприятий и т.д.

57

42Глава 1. Русская революция 1917-1921 гг.

6. Поворот весны 1918 г. 42

Cm.: Souchy A. Wie lebt der Arbeiter und Bauer in Russland und in der Ukraine? Berlin, 1920. S.43-44.

Российская сторона обязалась отказаться от ведения революционной агитации против бывших военных противников, от поддержки революци­онного движения на Украине и в Финляндии. Россия должна была также признать мирный договор между Германией и ее союзниками, с одной сто­роны, и националистическим украинским правительством Центральной Рады, с другой, который был заключен 27 января. Согласно этому договору, Украина должна была поставить Германии и Австро-Венгрии 60 млн. пу­дов хлеба, 3 млн. пудов живого веса рогатого скота, различные продукты питания, уголь и т.д.

Ленин настоял на одобрении условий Брест-Литовского (Брестского) мира чрезвычайным Четвертым съездом Советов, проходившим 14—16 мар­та 1918 г. в Москве. Он добивался «временной передышки», которая долж­на была позволить его правительству удержаться у власти. Сопротивление оппозиции внутри самой большевистской партии было сравнительно бы­стро сломлено. Зато все остальные политические силы России выступили против договора, причем по различным причинам. Умеренные социалисты и буржуазные группировки возражали против «измены» союзникам по Антанте. Леворадикальные течения (левые эсеры, максималисты и анар­хисты) считали Брестский мирный договор капитуляцией и предательст­вом дела революции. Прежде всего, они прекрасно понимали, что контри­буции и поставки сырья, хлеба и продуктов в пользу победителей будут осуществляться за счет трудового населения и сопровождаться гигантским по масштабам ограблением последнего. Совершенно неприемлемым, с их точки зрения, было согласие уступить Германии, ее союзникам и Цен­тральной Раде территории, на которой разворачивалась социальная рево­люция: власть победителей несла с собой отмену социализации земли, возвращение помещиков и частных предпринимателей, ликвидацию рабо­чего контроля. Опасались и передачи германскому капиталу российских предприятий. Наконец, укрепление позиций германо-австрийского блока означало, в глазах левых радикалов, ослабление шансов на совершение революции в Германии и Австро-Венгрии.

Аргументы большевиков основывались на том, что трудовой народ устал о войны и больше не желает воевать. Действительно, мало кто хотел воевать на фронте, в составе рассыпавшейся регулярной армии. Но совер­шенно очевидно было и то, что крестьяне и рабочие территорий, на кото­рых должна была восстановиться система частной собственности, будут стремиться оказать сопротивление попыткам ликвидировать их револю­ционные завоевания, конфисковать их хлеб или продукцию, выпускаемую их предприятиями. Понятие революционной солидарности обязывало вы­ступить в их поддержку. Эти соображения заставили левую оппозицию отказаться признать Брестский мир. «...Мирные условия, - говорилось, например, в заявлении фракции максималистов на IV съезде Советов, - убивают власть Советов, ибо без проведения в жизнь трудовых требова­ний, без социализации земли, фабрик и заводов... нет и.не может быть советской власти; а мирные условия Германии... всецело уничтожают по­литическую и экономическую возможность претворения в жизнь этих со­циальных мероприятий» [58] .

58

³⁸ Союз эсеров-максималистов. 1906-1924. Документы, публицистика. М., 2002. С.121.