Стальной век: Социальная история советского общества

«В быту Сталина и других членов Политбюро причудливо сочетались как бы две эпохи - формальное отсутствие личного имущества, сохра­нившееся от первых лет революции, и безграничное, бесконтрольное пользование материальными благами, зачастую недоступными даже за­падным миллионерам», - отмечал историк В.Роговин [377] . Как вспоминал академик Е.Варга, «под Москвой существуют дачи - конечно, государ­ственные; при них постоянно находится 10-20 человек охраны, кроме того... до 40-50 человек прислуги. Все это оплачивает государство. Кроме того, естественно, имеется городская квартира с соответствующим обслу­живанием и по меньшей мере еще одна дача на юге. У них персональные спецпоезда, персональные самолеты, и те, и другие с кухней и поварами, персональные яхты и, конечно же, множество автомобилей и шоферов, обслуживающихднем и ночью их самих и членов их семей. Они бесплатно получают... все продукты питания и прочие продукты потребления» [378] . Номенклатура более низкого ранга пользовалась специальными распреде­лителями и столовыми за символическую цену.

377

Роговин В. Сталинский неонэп. С.207.

378

Цит. по: Там же.

В 1936-1938 годах председатели палат Верховного Совета СССР и их заместители получали по 25 тысяч рублей в месяц, а депутаты - по 1000 рублей в месяц плюс 150 рублей в день во время сессий. Председате­лям районных исполкомов Советов и первым секретарям районных коми­тетов партии было установлено жалование в 550-750 рублей в месяц, за­местителям председателя и вторым секретарям - 450-650 рублей, другим партийным, государственным и комсомольским чиновникам - 400-500 рублей. Директора предприятий получали 2000 рублей в месяц (не считая средств из «директорских фондов»), руководящие инженеры - 1500 рублей. От многих сотен до многих тысяч рублей получали представители художе­ственной и писательской элиты. В то же самое время, средняя зарплата в 1936 г. составляла 231 рубль в месяц: рабочие получали (в зависимости от квалификации) 110-300 рублей, мелкие служащие - 130-180 рублей, слу­жащие и техники - 300-800 рублей, врачи - 400 рублей и т.п. Прожить на зарплату простого человека было крайне трудно: костюм стоил 800 рублей, туфли 200-300 рублей, метр драповой ткани - 100 рублей [379] .

379

Клифф I Указ.соч. С.66, 63; Роговин В. Сталинский неонэп. С.220.

Экономический рост, индустриальное и военное могущество Совет­ской империи осуществлялись за счет беспощадной эксплуатации просто­го народа. По подсчетам, средняя покупательная способность зарплаты, измеряемая в продуктах питания, сократилась за 1928-1940 гг. почти в три раза при росте производительности труда более чем в три раза [380] .

Новая конституция СССР, принятая в 1936 г., провозглашала основ­ные права, характерные для «социального государства»: на труд, оплачи­ваемый отпуск, государственное социальное страхование, бесплатную медицинскую помощь, материальное обеспечение по старости и болезни, образование. Как и в «обычных» капиталистических государствах, это было не подарком «добрых» властей, но косвенным результатом борьбы трудящихся в период революции и в 1920-е годы, а также стремления «верхов» предотвратить социальный взрыв на фоне нараставшей эксплуа­тации. Однако низкий уровень зарплат и пенсий и недостаточность средств, отпускаемых из бюджета на социальные нужды, делали качество этих услуг крайне низким. Прожить на пенсию было невозможно; колхоз­никам же (вплоть до 1960-х гг.) пенсии выплачивались из крошечных фондов самих «колхозов». Больниц и поликлиник не хватало; рабочих и членов их семей обеспечивали медицинской помощью при предприятиях, остальным категориям населения нередко приходилось обращаться к ус­лугам платного здравоохранения [381] . Лекарства в аптеках не были бесплат­ными. Больничные листы выдавались на 1-2 дня, с возможностью про­дления до 10 дней, после чего созывалась медицинская комиссия. Боль­ничный по уходу за ребенком выдавался всего на 3 дня. В 1938-1939 г. декретный отпуск быЛ сокращен: вместо 56 дней до и после родов, он со­ставлял теперь 35 дней и до 28 дней после родов; женщины, проработав­шие на одном предприятии менее 7 месяцев, его вообще не получали [382] . В 1938 г. власти урезали пособие по болезни для всех, проработавших на одном предприятии менее 6 лет (проработавшие 2 года и не состоявшие в профсоюзе получали его лишь в половинном размере) [383] . Катастрофиче­ски не хватало жилья. А с 1 сентября 1940 г. постановлением правительст­ва было введено платное образование в высших и средних специальных учебных заведениях и 8-10 классах школы (родители школьников должны были платить 150-200 рублей в год) [384] .

380

Если принять стандартный набор продуктов, которые можно было приобрести на ме­сячную заработную плату в 1913 г. за 100%, то в 1928 г. этот индекс увеличился до 151,4%, а в 1940 г. составил всего 54,1%. См.: Клифф I Указ.соч. С.38,45.

381

См., например: Жигалина КВ. Социальная политика Советского государства в 30-е годы XX века: По материалам Среднего Поволжья. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Пенза, 2005 (текст заключения:

veka-po-materialam-srednego-povol

382

Бобров Н. Больничный листок // Гигиена и здоровье. 1939. №14. С.9.

383

Роговин В.З. Конец означает начало. М., 2002. Глава VI // 14

384

Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначения стипендий // Собрание по­становлений и распоряжений правительства СССР. 1940. №27. С.910.

В Москве еще создавалась иллюзия изобилия промышленных товаров и продуктов питания - на показ иностранным визитерам, которые потом на все лады расхваливали «чудеса» советской действительности. О том, как выглядела в 1930-е годы жизнь в советской провинции, рассказал шах­тер, опубликовавший под псевдонимом «И.Волго-Дунайский» статью «Как живут шахтеры в Донбассе» в анархистском эмигрантском журнале «Дело труда - Пробуждение»:

«В эти (имеются в виду шахтерские, - В.Д.) районы завозили боль­ше, чем в колхозы и совхозы. Обычно привозили товары в магазины на шахты раз в 2-3 недели, а иногда гораздо реже... Сегодня, скажем, при­везли товары в магазин. Лишь стемнело, жены большевицких сановных акул, а то и сами главари, кто не занят, идут в магазин, где торговцы уже разложили свои товары и ждут своих владык, хотя с улицы магазин за­крыт и сторож, как обычно, сидит на крыльце или ходит вокруг... Каждый из большевицких главарей берет то, что ему нравится, и столько, на­сколько у него или у нее хватит денег... Не было ни одной шахтерской семьи, которая не нуждалась бы в том, что по ночам тащили из магазина компартийцы.

Жены же шахтеров, узнав о привозе товаров, сбегались со всех сто­рон засветло и устанавливали честную очередь с вечера, хотя магазин от­кроют только завтра. Они стоят в очереди всю ночь, оставив детей взапер­ти в квартире. Будь это зима или лето, около магазина всегда полно людей: женщины, мужчины и дети-подростки, у которых мать больна и некому идти в очередь мерзнуть. За ночь милиция по нескольку раз разгоняет этих

людей от магазина, но по уходе полиции они опять становятся в очередь. Разумеется, нужда гнала этих людей в очередь, они не знали, что внутри магазина комначальство уже все распределило. А те, которые видели пре­ступление главарей большевизма, не решались протестовать, ибо таким смельчакам немедленно пришивалась «контрреволюция» и их отправляли в ссылку на север России.

Обычно в 5 часов утра полиция уходит и в это время новые массы людей бегут к магазину с криком: «Кто последний?
– Я за вами». К откры­тию магазина в 8 часов утра собиралось несколько сот человек. В этот момент хулиганы и пропойцы из бывших партизан начинают лезть без очереди к дверям магазина; некоторые смельчаки из публики тоже лезут к дверям наводить порядок. В этот момент открывается магазин - и начина­ется страшная давка: задние ряды напирают и лезут через головы перед­них. Крики, стоны и плач... В давке - озлобленность и драки... Попав, на­конец, в магазин, люди не могли достать то, в чем они нуждались, потому что комголовка увезла их ночью на черный рынок.

Зато водку живодеры продавали вне очереди. Эта водка привозилась в бочках и продавалась дешевле настоящей водки. В 1939-40 годах ее прода­вали у магазинов, и те, кто имел деньги, тащили ее целыми ведрами. Этим болыневицкая власть старалась выкачать средства и одурманить мозги.

<... > Во время торговли мануфактурой в магазин опять приходили с утра жены болыпевицких сановников, они лезли вне очереди и опять на­бирали, сколько хотели <...>

На шахте рабочих было 1480 человек, а сановников - 20. Последние уносили больше, чем 1480 рабочих. Эти 20 главарей... имели своих аген­тов по продаже закупленных товаров не на общем базаре, а сперва - близ­ким родным, затем - субагентам; далеко находящимся родственникам по­сылали товары по почте. Двадцать главарей делали огромные барыши, но на митингах всегда орали во все горло: «Долой спекулянтов - врагов на­рода!». Так строился при мне сталинский социализм» [385] .

385

Волго-Дунайский И. Как живут шахтеры в Донбассе. С Л 2-13.

Реальную степень и масштабы сопротивления рабочих против невы­носимых условий и темпов труда, навязываемых им политикой индуст­риализации, трудно оценить. Какие-либо легальные забастовки были в условиях сталинской диктатуры, разумеется, немыслимы. Тем не менее, работники пытались бастовать нелегально. Так, за январь-август 1929 г. было отмечено 174 коллективные акции протеста с участием 15,7 тысяч человек, за тот же период следующего года - 147 выступлений с 11,8 ты­сячами участников. В 1930-1931 гг. люди массово отказывались выходить на работу из-за задержек зарплаты: в мае 1930 бастовали на Ревдинском металлобрабатывающем заводе, в июне не выходили на работу шахтеры треста «Луганскуголь», в июле бастовали на 7 шахтах треста «Сталин- уголь». В августе 1930 г. 1050 рабочих Сталинградского тракторного завода (70% работников) выступили против 10-часового рабочего дня. Неодно­кратно бастовали строители. В 1932 г. в условиях экономического кризиса и голода стачки охватили текстильные предприятия Иваново и Ивановской области. В апреле вспыхнули волнения на текстильной фабрике им.Ноги- на в Вичуге, и через 4 дня к забастовке присоединились все предприятия этой отрасли в городе. Бастующие разгромили управление милиции и за­хватили здания, в которых размещались органы ГПУ и райком партии. В ходе столкновений один из демонстрантов погиб, другой был ранен; тя­жело ранены были 15 милиционеров, десятки милиционеров и партийных чиновников получили легкие ранения. Выступление подавил прибывший в Вичугу Л.М.Каганович, однако массовые выступления распространились на другие города области [386] . Практически регулярно сообщали в первой половине 1930-х гг. о трудовых конфликтах в Донбассе.

386

189 Глава 3. «Великий перелом», или модернизация по-сталински

6. Внешняя политика: от лавирования к войне189

См.подробнее: Rossmann J.J. Worker resistance under Stalin: class and revolution on the shop floor. Cambridge, 2005.

С 1934 г. широкое распространение получил такой метод борьбы тру­дящихся, как замедление работы - «волынка», в январе этого года органы внутренних дел зафиксировали 24 подобные акции с участием 1550 чело­век, а в декабре - 16 с участием 621 человека (в основном, в районе Ива­ново, на Средне-Волгострое, предприятиях местной промышленности и торфяных разработках). За 11 месяцев 1934 г. было отмечено 185 забасто­вок и «волынок»; в них участвовали 8,7 тыс. рабочих [387] .

387

Орлов B.H., Богданов C.B. Коллективные трудовые конфликты в СССР в 1930-1950- х гг.: причины возникновения, формы протекания, способы разрешения // Историко­экономические исследования. 2008. Т.9. №1. С. 58-82.

Трудящиеся пытались протестовать, меняя место работы. Можно предположить также, что, по крайней мере, какое-то число случаев сабо­тажа, порчи оборудования, станков и т.д. в 1930-е гг. действительно были индивидуальными актами протеста рабочих - подобно действиям «разру­шителей машин» во время индустриализации в Англии в XVIII-XIX вв. «(...) С машин и особенно с людей требуют гораздо больше того, что они могут дать, - передает иностранный рабочий, работавший в годы первой и второй пятилеток в Советском Союзе, слова своего собеседника- железнодорожника.
– Люди голодны, обессилены, они бьются над вопро­сом, как свести концы с концами. Вы понимаете, что они плохо работают, и не имеют желания работать лучше... В сущности, делают то, что мо­гут». Систематическую недоплату трудящиеся пытались компенсировать хищениями у государства: «Кто не крадет, тот не ест». Их не останавлива­ли ни драконовские кары, ни милитаризация труда [388] .

388

Из советской жизни // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). 1937. №54-55. Март.

Широкое недовольство трудящихся вызвали указы 1940 г., прикреп­лявшие работников к предприятиям. Люди называли их новым «закрепо­щением». В Ленинграде распространялись призывы к забастовкам, под­польные листовки и настенные надписи: «Долой правительство нищеты, насилия и тюрем», «Скоро мы начнем бастовать». Ходили слухи о стачках на заводах, разговоры о «второй революции» [389] . В сентябре 1940 г. проку­рор СССР В.М.Бочков сообщал главе правительства В.М.Молотову о кол­лективных акциях протеста на Кирово-Чепецкой ТЭЦ, строительстве во­енного объекта в Севастополе, строительном тресте в Сталинградской области, на кондитерской фабрике в Белоруссии и т.д. [390] Возникали пред­посылки для социального взрыва.

389

Ломагин НА. Неизвестная блокада. СПб - М., 2002. С.45.

390

Орлов В.Н., Богданов С.В. Указ.соч.