Стальной век: Социальная история советского общества

Официальная пропаганда приписывала успех Сталину - «вождю народов» и верховному главнокомандующему. Он был триумфатором.

26 июня 1945 г. Сталину было присвоено звание генералиссимуса, прав­да, роскошный раззолоченный мундир он носить не стал. Теперь он, как «великий полководец», возвышался над всеми на недосягаемой высоте и стал еще больше походить на Наполеона Бонапарта - только все еще не­коронованного.

Победа укрепила режим, но и создала для него новые проблемы. В об­ществе существовала смутная надежда на перемены. Как отмечала россий­ский историк Е.Ю.Зубкова, с войны «пришел иной человек, который на мно­гое смотрел другими глазами, видел то, чего раньше не замечал, и сомне­вался в том, что еще не так давно считал самим собой разумеющимся. Процесс психологической переориентации личности ускорился на послед­нем этапе войны, когда советский солдат перешагнул границу своей страны и соприкоснулся с другой культурой...» [432] . Многие верили, что после столь тяжелых испытаний и жертв все будет по-иному, по-новому.

432

Зубкова Е.Ю. Общество и реформа 1945-1964. М., 1993. С.23.

Однако жизнь в послевоенные годы лучше не стала. Миллионы лю­дей, находившихся во время войны на оккупированных территориях, ос­тались без жилья, цены на рынке резко подскочили, деньги обесценились, по карточкам почти ничего нельзя было купить. В 1946 г. страну охватил голод, распространившийся и на крупные города, включая Москву, Ленин­град и Новосибирск; он унес сотни тысяч жизней [433] . Тем не менее, власти подняли цены на товары, отпускаемые по карточкам, и сократили число людей, охваченных карточной системой. В 1947 г., в связи с отменой кар­точек, прошла еще одна волна подорожания продуктов. Особенно тяже­лым было положение большинства жителей села, которые нередко полу­чали лишь «пустые» трудодни. За время войны разрыв между основной массой населения страны, с одной стороны, и партийной, государственной и хозяйственной номенклатурой, а также дельцами «черного рынка», с другой, только вырос.

433

Зима В.Ф. Голод в России 1946-1947 годов // Отечественная история. 1993. №1. С.35,43.

Вместо осуществления надежд, люди испытывали лишь новую нуж­ду. Власти оправдывали трудности катастрофическими масштабами воен­ных разрушений и потребностями народного хозяйства, а также нагнетали новую военную истерию и страхи перед очередным военным конфликтом - на сей раз, с бывшими союзниками Советского Союза по антигерманской коалиции. Отношения с ними стремительно ухудшались, превращаясь в «холодную войну».

Подъем хозяйства был целиком подчинен социальным интересам пра­вящей бюрократии и осуществлялся по той же схеме и с теми же ориенти­рами, что и индустриализация 1930-х годов. В первую очередь восстанав­ливалась тяжелая промышленность. Огромные средства вкладывались в военную индустрию. Отрасли, производившие товары для массового по­требления, развивались лишь постольку, поскольку это было необходимо для воспроизводства рабочей силы.

Как и в 1930-х гг., средства на форсированное возрождение промыш­ленности добывались исключительно из внутренних ресурсов (советское руководство, по политическим соображениям, не приняло американский «план Маршала»), то есть, за счет предельной эксплуатации рабочей силы и всемерной экономии на ее нуждах, а также почти дарового труда сотен тысяч репрессированных. Число узников лагерей и сосланных пополнилось не только народами, поголовно высланными в годы войны, но также де­сятками тысяч курдов, цыган, корейцев, финнов, болгар, эстонцев... После войны в ГУЛАГ были отправлены многие советские граждане, захваченные в плен гитлеровцами или угнанные на работу в Германию, а также около 2 млн. «перемещенных лиц», выданных режиму британским правительст­вом. Были репрессированы украинцы, заподозренные властями в симпати­ях к националистам; депортации подвергались десятки тысяч евреев из западных районов СССР, 200 тысяч греков. Тысячи людей были арестова­ны за «экономические» преступления, а в 1947 г. ужесточились наказания за «хищение государственной собственности». В конце 1940-х гг. снова поднялась волна преследований за «незаконный уход с работы». По оцен­ке исследователей В.Н.Орлова и С.В.Богданова, это было «отражением как заинтересованности хозяйственных руководителей в удержании рабочих в условиях жестокой нехватки рабочей силы, так и политики властей по контролю над трудящимися массами во время послевоенного возрождения народного хозяйства». Лишь в 1951 г. масштабы применения указа против «незаконного ухода» несколько ослабли [434] .

434

Орлов В.Н., Богданов С.В. Указ.соч.

Довоенный уровень производства был достигнут к 1948 г.; восстанов­ление хозяйства в основном завершилось. После этого сталинский режим попытался вывести страну на уровень развитого индустриального обще­ства. Уже к 1953 г. Советский Союз имел в 2 раза больше станков, чем до войны (1,3 млн.), уступая только США (1,8 млн.). Экономический рост осуществлялся преимущественно за счет постоянного увеличения произ­водственных норм. Крестьяне были вынуждены поставлять государству примерно треть своей продукции либо фактически безвозмездно, либо по ценам ниже себестоимости. В 1948 г. власти вновь повысили ставки сель­скохозяйственного налога. В 1949 г. был увеличен налог с оборота, который вызывал значительное подорожание товаров в государственных магазинах. По-прежнему не хватало жилья: полезная жилая площадь на одного чело­века в 1950 г. оставалась на уровне 1913 г. Сельское хозяйство не моею про­кормить население: производство зерна и поголовье скота в 1950-1953 гг. стагнировало на уровне, не достигшем 1913 г. [435]

435

Mandel Е. Marxistische Wirtschaftslehre. Frankfurt а.М., 1970. S.588,591,590,618.

Ссылки на «трудности восстановления» уже не казались людям убеди­тельными. Стал накапливаться мощный потенциал недовольства, вновь таивший в себе угрозу взрыва. Как можно судить по отрывочным разроз­ненным данным, в отдельных местах во второй половине 1940-х гг. на­блюдались коллективные отказы от работы. Уже в первые послевоенные месяцы имели место волнения и другие проявления широкого недовольст­ва на военных заводах Урала и Сибири [436] . В мае 1948 г. массовое возму­щение рабочих Уральского турбомоторного завода было вызвано ужесто­чением пропускного режима и произволом охранников, открывших огонь по работникам. В марте 1949 г. произошла забастовка на свердловской фабрике «Уралобувь», где работники были недовольны плохими условия­ми в общежитии, задержками и обсчетами при выдаче зарплаты [437] . О сте­пени недовольства трудящихся свидетельствует поток жалоб, который непрерывно шел в государственные, партийные и профсоюзные органы: на неправомерные увольнения, недостаточную оплату больничных листов, на условия и режим труда, снабжение и т.д. [438] Росла напряженность в ла­герях, где участились вооруженные побеги, распространялись антиправи­тельственные листовки и призывы к восстанию [439] . Стачки и бунты заклю­ченных вспыхивали на Колыме (1946, 1949), в Устьвымлаге, Джезказгане (1946), Печорских лагерях (1948), Салехарде, Тайшете (1949-1950), Крас- лаге (1951), Экибастузе (1952).

436

Казанцев Б.Н., Кацва А.М.Историография трудовых конфликтов на предприятиях СССР (1930-1980-е годы) // Трудовые конфликты в СССР. 1930-1991. Сборник статей и докумен­тов. М, 2006. С.30.

437

Прищепа А.И. Забастовки на Урале в 1940-1960 годах // Вопросы истории. 1998. №6. С.135-137.

438

Орлов В.Н., Богданов С.В. Указ.соч.; Трудовые конфликты в СССР. С.297 и далее.

439

Козлов В. Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985. М., 2006. С.63-70.

На существование оппозиционно-леворадикальных настроений среди активной молодежи указывал в опубликованной им книге испанский ком­мунист В.Гонсалес («Эль-Кампесино»), который в 1944—1948 гг. находился в заключении в Советском Союзе, но затем сумел бежать из страны. «В лаге­рях встречаешь больше анархистов, чем можно было бы предположить. Старых и молодых, - свидетельствовал он.

– Они верят, что весь опыт большевизма подтвердил их правоту. И я думаю, что много анархистов есть еще только в Испании и в России. Анархисты, которых я встречал в тюрь­мах и трудовых лагерях, постоянно задавали мне вопросы об испанском анархизме. И об Испании - стране, которой они восхищались» [440] .

440

El Campesino (Gonzalez V.) Leben und Tod in der UdSSR (1939-1949). Hamburg, 1975. S.96.

Тревожным симптомом для властей стало появление новых левора­дикальных молодежных групп, которые отрицали социалистический ха­рактер сталинского режима. Наиболее заметной из них был «Союз борьбы за дело революции», созданный московскими студентами в августе 1950 г. Участники кружка пришли к выводу, что в Советском Союзе существует бонапартистская диктатура с экономикой государственного капитализма, империалистической внешней политикой и отсутствием декларируемых в конституции гражданских свобод и выборов. Сталинский режим надлежа­ло свергнуть и заменить подлинным социализмом, который подпольщики представляли себе в виде системы Советов, описанной Лениным в бро­шюре «Государство и революция». Крестьян предполагалось уравнять в правах с рабочими путем преобразования колхозов в совхозы. Был изго­товлен гектограф, печатались нелегальные статьи-листовки. Обсуждалось также создание боевой группы и организация покушений на лидеров ре­жима. В январе-феврале 1951 г. организация была разгромлена властями, 3 ее активиста (Б.Слуцкий, Е.Гуревич и В.Фурман) были казнены, 10 при­говорены к 25 годам заключения, и еще 3 - к 10 годам [441] . Уже в 1953 г. в столице существовала новая организация «Армия революции», объеди­нявшая школьников и призывавшая к вооруженному восстанию. Ее участ­ники считали себя «ортодоксальными марксистами». По их мнению, в Со­ветском Союзе действительно существовал социализм, но, поскольку это был классовый строй, вставала задача революционного перехода к комму­низму - свержения бюрократической диктатуры и «восстановления» совет­ской власти [442] . Подпольные левые антисталинистские группы, выпускав­шие нелегальные журналы и листовки, действовали и в других городах: Воронеже («Коммунистическая партия молодежи», 1947-1949), Челябин­ске и Свердловске («Коммунистическая идейная молодежь», 1945-1946), Ленинграде («Молодежная рабочая партия коммунистов», 1950); сообща­лось о распространении листовок «Продолжать дело Кронштадта!» [443]

441

210Глава 4. Советское социальное государство: рождение и крах

2. Пирамида форсированной модернизации 210

О «Союзе борьбы за дело революции» см.: Печуро С.С. «... Я благодарна судьбе...» // Карта. 1999. №24-25. С.98-105; Улановская Н.М., Улановская М.А. История одной семьи. New York, 1982. С.304—306 (российское издание: М., 1994); Фурман М.Л. Непростая история простой еврейской семьи. Иерусалим, 2010.

442

Булгаков В.А. Песочные часы. Книга вторая. Разрушение // .htm

443

См.: Жигулин А. Черные камни // Знамя. 1988. №7,8; Пименов Р.Р Сопротивление в 45-56 //Дело Труда - Пробуждение. 1955. №48; 1956. №51; 1958. №57.

Для смягчения неудовлетворенности «низов» власти прибегли к се­рии снижений розничных цен в 1947-1954 гг., но покупательная способ­ность и уровень жизни большинства трудящихся оставались ниже дово­енных [444] .

Растущее, хотя и смутное еще народное недовольство было не един­ственной проблемой, с которой столкнулся в послевоенные годы сталин­ский режим. В период войны и после нее резко возросла роль различных бюрократических элит– аппаратных, военных, региональных, отрасле­вых. Усилилась борьба между ними за влияние и близость к «вождю» [445] . Все это затрудняло функционирование тоталитарной модели, действовав­шей по принципу иерархической пирамиды, в основании которой находи­лись бесправные массы, ступени составляли бюрократические кадры, а вершину - сам диктатор.

444

Дело Труда - Пробуждение. 1952. №38.

445

См.: Авторханов А. Загадка смерти Сталина: заговор Берия. М., 1992; Пихоя Р. Совет­ский Союз. История власти. 1945-1991. Новосибирск, 2000.

2. Пирамида форсированной модернизации

Политическая система, созданная Сталиным, никогда не была оформ­лена никаким официальным документом. Главный законодательный орган, образованный по конституции СССР 1936 года - Верховный совет - все­гда оставался в значительной степени декорацией, поскольку послушно одобрял решения, которые предварительно выносились партийной и госу­дарственной верхушкой. Деятельность отраслевых министерств (так с 1946 года стали называться наркоматы) курировалась соответствующими отделами ЦК партии. Партия по существу срослась с государством (мо­дель «партии-государства»). Сам Сталин сравнивал господствующую роль «коммунистической» партии, названной позднее в конституции «руково­дящим ядром» всех государственных и общественных организаций (статья 126), с функцией «ордена меченосцев» в государствах, созданных в Сред­ние века рыцарскими орденами [446] , но не развил эту мысль. В историогра­фии преобладает мнение, что Советский Союз был идеологическим «мар­ксистско-ленинским» государством, но и эта точка зрения упрощает ре­альное положение вещей: действительно, такая идеологическая основа декларировалась, и всякое отступление от провозглашаемых догматов строго каралось, но в то же время, сами они просто прагматически ис­пользовались для обоснования и поддержания созданной системы господ­ства. Лидеры режима отнюдь не были идейными фанатиками. «Это не оз­начает однако, что Сталин и сталинисты не придавали большого значения идеологии. Конечно, придавали. Причем делали это, тщательно соблюдая все детали. Но при этом прекрасно знали... что использовавшаяся ими демагогия была чем-то вроде мандата, который должен был оправдать и узаконить их власть. На деле же эта идеологическая абракадабра не играла роль философского руководства к действию и не служила ключом к объ­яснению проводимой ими политики», - вспоминал бывший секретарь Сталина Б.Г.Бажанов [447] .

446

Сталин КВ. Сочинения. Т.5. М., 1947. С.71.

447

Бажанов Б. Сталин с близкого расстояния // Альтернативы. 2009. №4. С. 124-125.

В самой идеологии режима исподволь накапливалось расхождение с изначальным ленинизмом (в вопросах об «отмирании» государства и товар­но-денежных отношений, в национальном вопросе и т.д.), и прежняя боль­шевистская доктрина чем дальше, тем больше смешивалась с элементами традиционализма и имперского шовинизма. Официальным «теоретикам» и пропагандистам приходилось прилагать немалые усилия для того, чтобы свести концы с концами. Чтобы обосновать и оправдать негласную эволю­цию идеологии, позднее (уже после Сталина) был придуман термин «реаль­ный социализм»: дескать, да, не все вышло «по Марксу» и «по Ленину». Социализм получился не «идеальный», а такой, как есть в реальности. И в народе шутили: «Я колебался вместе с генеральной линией партии».